— Естественно, — сердито выговорила Таня, идя к Машиной «десятке».
Доедет ли она! Это же надо задать такой дурацкий вопрос. Конечно, с Ленькой ей не приходилось ездить так же часто, как прежде с Михаилом. Он предпочитал всюду возить ее сам. Но иной раз в компаниях, желая расслабиться, он выпивал, и тогда его «форд» вела Татьяна.
Еще бы не доехать! Разве не при Мишке она приобретала все эти навыки?
Тогда он сидел рядом с ней на переднем сиденье, бесстрастный, как индейский вождь. И не вмешивался в ее действия, пока Таня, обмирая от страха, выписывала кренделя на каком-нибудь пустынном шоссе. А то и просто на проселочной дороге.
Он лишь изредка давал советы, да и то когда, отчаявшись, она его о том спрашивала.
— Я бы на твоем месте переключился хотя бы с первой на вторую передачу, — к примеру, говорил он.
Или:
— Если ты не перестанешь так усиленно жаться к обочине, выскочишь в кювет.
— Но я бы иначе не разъехалась с ним, — стонала она, шарахаясь от очередного грузовика.
— Не придумывай. У тебя в запасе было метра полтора, — не соглашался он.
Обычно для занятий вождением — вернее, для наработки практики — Таня вставала в половине шестого утра. Уговаривала Мишку еще поспать.
— Надо же мне когда-то научиться ездить самой!
— Еще успеешь, — не соглашался он и тоже ехал вместе с ней, хотя обоих потом ждал зачастую напряженный рабочий день. Но тогда они были так молоды, почти не уставали…
Сейчас Тане уже тридцать восемь лет… А кто-то, возможно, скажет, всего тридцать восемь. Все постигается в сравнении.
Прежде чем сесть на сиденье, она включила в салоне свет. Не то чтобы Таня усомнилась в Машином рассказе, а как-то машинально. Подумала, может, что-то надо вытереть, все-таки она в белых брюках, только сегодня купленных. Но нигде никаких пятен не увидела. Зачем тогда Маша рассказывала про кровь? Думала, машину поведет она, а не Таня, не вмешайся в это Мишка?
А тот как раз выехал на аллею, ведущую к воротам больничного комплекса, и махнул Тане рукой, чтобы она следовала за ним.
«Интересно, как он узнал, что Маше купили машину? — подумала она о муже. — Он же не приезжал домой в обед. Следил за нами, что ли?.. Не мог же он потерять сознание именно у Машиного автомобиля по простому совпадению!»
Глава тринадцатая
Саша со Светланой выскочили навстречу, едва Михаил стал открывать ворота, чтобы Таня заехала во двор на Машиной автомобиле.
— Жива! — крикнула Света и кинулась на шею подруге. Александра тоже толкалась между ними, обнимая любимую тетушку.
— Чего это вы на меня накинулись? — Маша на некоторое время даже вышла из своего приторможенного состояния. — Ну пришла домой позже обычного, так это же не повод!
— Повод! — не согласилась Александра. — А мы уж тут чего только не передумали. Боялись, вдруг ты в автокатастрофу попала.
Маша, разом все себе представив, обеспокоено оглянулась на Таню.
— В обморок падала, — понизив голос, сообщила ей Светлана.
— Это плохо, — пробормотала Маша, но тут же надрывно громким голосом распорядилась: — Всем отдыхать! Дела и вопросы оставляем на завтра. Всем Карпенко — спокойной ночи. — И Светлане: — Пошли!
А сама, будто показывая пример, быстро направилась вперед к своей двери. Света шла следом.
Таня с Мишкой задержались у калитки, когда она решила его проводить. Себе объяснила: «Надо же кому-то закрыть на ночь калитку. В коттедже — ни одного мужчины!» В связи с этим у нее было возникла некая мысль, но Таня тотчас постаралась от нее избавиться. Тоже, нашла сторожа. Этак он возомнит…
— Как ты думаешь, — спросила она Михаила, который не спешил уходить, словно надеялся, что она решит его оставить на ночь, — Каретникова ударили ножом случайные бандиты или…
Почему-то вдруг она, как и Шурка, назвала мужа по фамилии.
— Думаю, ИЛИ, — сказал Мишка.
— В каком смысле? — встрепенулась Таня.
— Ты спросила — я ответил.
— Нет, ты не увиливай. Поясни, что ты хотел сказать.
— А что ты имела в виду под своим ИЛИ? — не хотел идти навстречу он.
— Я думала, может, Леонид сцепился с кем-то из крутых. Из тех, кому он дома строит. Чего-то не так сделал или нагрубил. У Леньки-то язык злой…
— Вот видишь, ты и сама все знаешь, — усмехнулся он, идя к машине.
— Карпенко, так нечестно! — выкрикнула ему вслед Таня.
— А я вообще аморальный тип, — ехидно откликнулся он, — разве это тебе неизвестно?
Тане хотелось пойти к Маше, обнять ее, расспросить обо всем и о том, почему плакала… Чтобы она чувствовала, что рядом с ней есть близкие люди, готовьте разделить ее ношу… Но что-то мешало ей это сделать. Какая-то неуловимая нотка отчужденности в Машином поведении. Показалось даже, раздражения…
В конце концов, рядом с ней Светлана, успокоила себя Таня. Ей нужно было остаться одной, чтобы привести в порядок свои мысли и вообще перевести дух.
Решила для себя, что с утра она, конечно же, пойдет в больницу к мужу, загодя приготовит ему что-нибудь вкусненькое… Раз Маша сказала, что ничего страшного с ним не случилось…
— Мама, вы так и будете скрывать от меня, как от маленькой девочки, что все-таки произошло.
— А что бы ты хотела услышать? — рассеянно спросила Таня, опять погруженная в свои мысли.
— Какие-то неприятности у Каретникова? — продолжала допытываться Александра.
— Если ножевое ранение можно отнести просто к разряду неприятностей…
— Ножевое ранение? — эхом повторила дочь. — А кто его ранил — хулиганы?
— Я и сама не знаю, — задумчиво проговорила Таня; в памяти опять встало бледное, заплаканное лицо сестры. Она же Каретникова терпеть не могла. — Тетя Маша сопровождала его в больницу. Вряд ли она его ранила, не правда ли? А больше я ничего не знаю.
— Как-то странно, — согласилась с ней Александра. — Вы с тетей Машей не поругались?
— Нет, с чего ты взяла.
— Прямо детектив какой-то, — рассердилась дочь. — Приезжают все всклокоченные, раздраженные, даже папа мне ничего не сказал. Я вам тоже ничего рассказывать не буду! Я уже и так пожалела, что рассказала вам всем о нечаянно подслушанном разговоре. Просто меня всегда раздражало, что ты так с Леонидом возишься. Папе ты никогда столько внимания не уделяла.
— Тебе это только кажется. Что ты можешь помнить?
— Мне было тринадцать лет, мамочка, не притворяйся, будто я уже не могла сложить два и два.
— Надо ли тебе в отношениях взрослых что-то складывать? И вообще, что дозволено Юпитеру… Саша, ты есть не хочешь? — спросила Таня.
— Съем что-нибудь, — удивленно согласилась дочь, — ты же обычно ругаешься, когда едят на ночь.
— Представь себе, что я недавно прочла: если выбирать из двух зол — ложиться на пустой желудок или на полный, — то лучше второе. А я отчего-то ужасно проголодалась. И даже выпила бы чего-нибудь. У нас где-то было легкое сухое вино. Вот, пожалуйста: «В сетях любви». Выпьешь с матерью?
— Мама, — Александра просто слов не находила, — ты же всегда как ястреб… зорко следишь, чтобы алкоголя — ни-ни!
— Но с девчонками-то вы пьете?
— С девчонками пьем.
— Вот видишь, кому нужен такой… ястреб, который дальше своего носа, то есть клюва не видит?
Наверное, это прозвучало у нее слишком печально, потому что Шурка, споро помогавшая матери накрывать на стол, встрепенулась:
— Что ты, мама, строгость в таких делах не мешает. И я не обижаюсь, понимаю, что ты у нас справедливая…
— Ко всем остальным, кроме себя самой, — тихо буркнула Таня.
— Что ты сказала?
— Это я так, мыслю вслух.
— Знаешь, мама, — ностальгически проговорила Александра, — я всегда мечтала, что мы вот так с тобой сядем рядышком и будем рассказывать друг другу свои секреты. Как две подружки. У нас в группе одна девушка учится — Зося Коломийцева. Так она своей маме все-все рассказывает… Между прочим, я тебе сколько раз говорила, что я уже взрослая, больше года совершеннолетняя. Если я, к примеру, убью кого-то, мне в суде никакой скидки по возрасту не будет. Я получу тот же срок, что и все остальные.
— Что ты такое говоришь? — испугалась Таня.
— Это я так, к примеру. Мама, а как получилось, что тетя Маша…, вроде она при всем присутствовала?
— Не при всем. Леонид, твой отчим, когда его ранили… наверное, оказался поблизости от тетушкиной клиники, вот она и отвозила его в больницу.
— Тетя Маша? Значит, она свидетельница?
— Нет. Говорит, она вышла из клиники, а он у ее машины без сознания лежит.
— Что-то в этом объяснении не вяжется, ты не находишь? — задумчиво проговорила девушка. — Чего бы ему у машины лежать?.. Кстати, а где она ее ставила? Перед воротами?
— Нет, почти у дверей клиники.
— Вот видишь, ему пришлось бы как минимум на территорию клиники пройти, дойти до корпуса…
— Честно говоря, Саша, я стараюсь об этом не думать, — опять вздохнула Таня, — ведь тогда получается, что тетя Маша меня обманывает, а я не могу понять, зачем ей это надо. Наверное, твой папа прав, если считает, что все выяснения надо отложить на завтра. Тетя Маша выглядит такой измученной. И этого я тоже понять не могу. Ведь не делала же она Каретникову операцию! У нее совсем другой профиль.
Шурка внимательно выслушала мать, пригубила рюмку с вином и несколько более взволнованно, чем следовало, предложила:
— А хочешь, я все узнаю и тебе расскажу?
— Ты узнаешь? — изумилась Таня. — Но откуда… Я хочу сказать, как ты это сделаешь?
— У меня есть знакомые ребята. Следователи.
— Ничего не понимаю!
Александра замешкалась и покраснела. Это у нее от мамы: румянец сразу все выдает.
— Мама, я собиралась тебе рассказать, но как-то все откладывала, боялась, что ты ругаться начнешь. В общем, так получилось, что я перешла с экономического факультета на юридический.
— Что значит — получилось? Тебя кто-то заставил? У вас на юридическом недобор и тебе предложили на него перейти?
— Просто ты не очень интересовалась моими желаниями, когда выбрала мне экономический факультет.
— Но ты ведь не возражала. Когда я тебя спросила, кем ты хочешь стать, ты только плечами пожала: «Не знаю». Вот и пришлось мне выбирать за тебя. Экономист — чем не женская работа?.. И много вас таких, перебежчиков?
— Только я. Мои однокурсники еще и думать не думают о специализации… Подозреваю, большинству все равно, кем стать.
— Может, еще надумают, ведь только на третий курс переходят.
— А я вот поняла, что хочу быть хорошим юристом, — упрямо сказала Александра и тихо добавила: — Может быть, и следователем. Знаешь, как у ребят в милиции много бумажной работы! Они просто завалены ею! А мне в деканате дали направление. Вроде как на практику.
— Боже мой! — схватилась за голову Таня. — И я узнаю об этом только сейчас? Так это и есть твой факультатив? Неужели я выгляжу такой идиоткой, что даже в нашем дворе буквально все считают своим долгом меня обманывать?
Саша смутилась и опустила голову. Таня невольно повысила голос:
— Тогда что ж, тогда без вопросов. Тебе не только надо вина налить, тебе нужно побыстрее к нему привыкать. Говорят, менты пьют по черному, а ты ведь теперь с ними не только общаешься, а хочешь быть, так сказать, полноправным представителем?
— Мама! Как ты можешь так говорить? — Александра в негодовании встала из-за стола и направилась к двери. Впрочем, не дойдя, она остановилась и горячо продолжила: — Ты даже не представляешь, какие в милиции работают люди. Я не говорю, что все без исключения, но есть такие… Они любят свою работу, хотя и получают за нее копейки, и сутками занимаются таким неблагодарным делом, как защита таких, как мы с тобой, от бандитов и прочей мрази…
— Ладно, — махнула рукой Таня, — не обращай на меня внимания. Тем более что в последнее время на меня внимания и так никто не обращает. Хотя не могу не заметить, что ты слишком близко к сердцу принимаешь работу нашей милиции.
— Папа на тебя внимание обращает, — стала успокаивать ее Александра. — Когда я сказала, что тебе плохо, знаешь, он как разволновался!
— Что-то по нему не очень видно было, — хмыкнула Таня.
— Просто ты жена другого человека, и он считает безнравственным переходить границы благопристойности или, например, делать тебе комплименты.
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Таня. — Еще скажи, что замужним женщинам вообще не делают комплименты!
— Замужним вообще делают, а бывшим женам… наверное, это не очень легко говорить.
— Много ты понимаешь!
Только вот непонятно, чего она на девчонку злится? По сути дела, Александра все время предоставлена самой себе. Не назовешь же сопричастностью вопросы типа «Как дела в институте» или «Ты не заболела»? За что боролись… Сама во всем виновата. Упустила дочь. Хорошо хоть, та ее в известность поставила, а то окончила бы университет, а Татьяна так и не узнала бы, что за специальность теперь у единственного отпрыска!
Александра посмотрела на мать, что-то про себя прикинула и вернулась к столу.
— Решила на меня не обижаться? — усмехнулась Таня. — Хотела бы я посмотреть на этого молодого милиционера. Или немолодого?
— О чем ты говоришь, мама? — прикинулась удивленной девушка.
— О тех, настоящих, милиционерах, честных и преданных делу, которых ты так горячо защищала. А ты о чем подумала?
Она подняла бокал с вином и чокнулась с Александрой.
— Давай за здоровье Леонида Сергеевича.
— Давай, — согласилась Саша, весьма довольная тем, как она удачно выбрала время для своего сообщения — ни тебе угроз, ни истерик. И без смакования некой пока неудобной для девушки темы, которую она предпочла бы не развивать…. Раз так, Александра согласна выпить за кого угодно.
Она с сочувствием посмотрела на усталую и какую-то поникшую мать: сколько на нее всего свалилось! — и сказала с жаром:
— Я тебя так люблю, мамочка!
— Я тоже люблю тебя, Сашенька, — улыбнулась она. Аппетит, вспыхнувший было у Тани, сошел на нет, едва она съела пару кусочков голубца. Зато Шурка — что значит молодой организм! — расправилась с тремя голубцами, куском холодной свинины, салатом из огурцов и помидоров и запила все любимой пепси-колой.
— Я пойду спать, мама? — полувопросительно сказала Саша уже несколько сонным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32