OCR Angelbooks
Кэролин Зейн
Успех или счастье?
Первая глава
— Пэтси, дорогая… — Папочка Брубейкер, маленький патриарх огромного клана Брубейкеров, засунул в рот дорогую сигару. Затем, откинувшись на спинку кресла и сложив на животе короткие и толстые ручки, он окинул Пэтси внимательным взглядом карих глаз. — У тебя ведь день рождения сегодня, правда, лапочка?
Пэтси поморщилась и кивнула.
— Так сколько тебе стукнуло, деточка? Двадцать два? Двадцать три?
— Двадцать восемь.
— Двадцать восемь! — изумленно воскликнул он. — И когда только успела? — В голосе Папочки появилось явное раздражение. — Я должен был сообразить своей старой башкой, что ты подросла, пока училась за границей своим танцам. — Он призадумался на секунду, словно размышляя над сделанным открытием. — Двадцать восемь? Двадцать воооо… — он тяжело вздохнул, — …оооосемь. И ты все еще живешь дома? — Он взглянул на свою жену Клэрис и нахмурился.
— Да, Папочка. — Пэтси пожала плечами и огорченно сдвинула брови. Ей такое положение вещей тоже не нравилось.
Стараясь избежать пристального отцовского взгляда, она отвела глаза и принялась рассматривать дом, в котором провела всю свою жизнь, за исключением пяти лет учебы в Европе.
Дом был прекрасен. Огромный, построенный еще до гражданской войны, особняк Брубейкеров поражал как своим стилем, так и размерами. Колонны, словно отважные часовые, поддерживали тянущуюся на десятки метров веранду на первом и втором этажах. Длинная подъездная дорожка обрамлялась раскидистыми деревьями, а территория вокруг дома была усыпана полудюжиной вспомогательных зданий. Со своего места Пэтси могла видеть домики слуг, просторный гараж, бассейн, оранжерею, ухоженный розовый сад и конюшни.
Все было замечательно, если не считать одного.
Мне следовало бы сидеть в собственной гостиной в окружении своих собственных друзей, — подумала Пэтси, кусая нижнюю губу. К сожалению, друзей у нее не было. За исключением родителей и братьев она в последнее время почти ни с кем не общалась.
Она устала. Жутко. До чертиков. Стоило ли пять лет учиться танцам в Европе, если теперь даже негде проявить свой талант? Пэтси подумывала о том, чтобы уехать снова и попытаться начать с нуля свою увядающую танцевальную карьеру, но чего она сможет добиться? Тем более что за пять лет ей надоело жить вдали от родителей. Она и так пропустила свадьбы трех своих старших братьев и рождение их детей.
Долгий, утомленный вздох сорвался с ее губ. Где была моя голова, когда я выбирала профессию? — размышляла Пэтси, корчась под обжигающим взглядом отца. — Почему я не задумалась о том, что, посвятив себя танцам, не смогу жить рядом с семьей? А что уж говорить о начале карьеры в двадцать восемь лет? Ха! Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ее страсть к танцам развеялась где-то на полпути к Европе, но у нее хватило ума не сознаваться в этом.
Она поморщилась. В очередной раз.
Последний год, посвященный купанию в папином бассейне и бесконечному отдыху, ничего не изменил. Пэтси нервничала, понимая, что должна наконец стать самостоятельной. Сжав ручки кресла, она собралась с духом, ожидая выволочки от отца.
Папочка прочистил горло.
— Дорогая, — начал он и, вынув изо рта сигару, принялся размахивать ею в воздухе, как указкой. — Когда из всех этих уроков танцев, которые я оплачивал, выходило хоть что-нибудь путное?
— Что ты имеешь в виду? — Пэтси изобразила непонимание, поскольку ответить ей было нечего.
— Ну, я так долго платил за твою учебу, и теперь хочу знать, что ты намерена с этим делать. Пока что ты умудрилась вместо того, чтобы заниматься карьерой, целый год плескаться в бассейне…
Пэтси зажмурилась от стыда. Что ж, — печально подумала она, — он это заметил.
— …жалеть себя и потихонечку толстеть…
— Что? — зашипела Пэтси, прекрасно зная, что пяток лишних килограммов, осевший на ее фигуре, уже мешает платьям застегиваться.
— Не пойми меня превратно, дорогуша, тебе это даже идет. Просто мне интересно, когда же ты наконец вылезешь из бассейна и займешься собственной жизнью.
— Я отдыхаю! — обиженно возразила Пэтси.
— Отдыхаешь? Целый год?
— Ты же не знаешь, что мне пришлось пережить!
— Я видел твои счета, пупсик! Беготня по магазинам и ресторанам отнимает не так уж много сил. Я не знаю, что ты там делала в своей Европе, но… чего уж… это все в прошлом. Я заявляю тебе здесь и сейчас, что пора тебе слезать с моей несчастной шеи и самой зарабатывать на жизнь своими плясками. Справляйся сама, как твои старшие братья.
Пэтси ахнула. Слезать с его несчастной шеи! Просто зла не хватает!
— Почему… почему… — забормотала она, обидевшись, но все же признавая его правоту. Ее братья трудились, не покладая рук. Рядом с ними она чувствовала себя виноватой.
Лоб Папочки покрылся морщинами.
— Потому что твои старшие братья женаты и имеют детей. Делают карьеру и занимаются бизнесом. Ты же окончила школу для чего? Гм, боже мой. — Он подсчитал на пальцах. — Прошло уже десять лет, а тебе нечем похвастаться.
Пэтси заерзала в кресле.
— Ни мужа, ни детей, ни карьеры. А в школе ты была одной из лучших! — Он фыркнул и побагровел, как обычно бывало, когда он читал нотации своим отпрыскам. Как ни баловал Папочка свою единственную дочку, видимо, наконец он решил, что пора бы ей и повзрослеть.
— Папочка, — пробормотала Клэрис, пытаясь унять своего мужа, пока он не сболтнул чего лишнего. — Я уверена, что Пэтси хорошо училась и стала отличной танцовщицей. — Она повернула к дочери свою седеющую голову. — Правда, милая?
Пэтси не решилась солгать. Она не училась. Она ходила по магазинам. Развлекалась. Путешествовала. Она пять лет строила из себя избалованного ребенка. Нет, солгать она не могла, и поэтому ей пришлось сменить направление разговора.
— Я прекрасно могу сама о себе позаботиться, Папочка! — воскликнула Пэтси. — И еще я могу… убрать отсюда свою… свою… жирную задницу и… зарабатывать плясками! — в ярости заорала она и стукнула кулаком по столу. Ее младших братьев, сидящих за дальним концом стола, это маленькое представление привело в полный восторг.
— Ой, деточка, — вмешалась Клэрис, похлопывая дочку по руке. — По-моему, ты прекрасно выглядишь. Правда, Папочка? Скажи ей, что она не жирная.
— Пока что нет, — проревел Папочка, — но еще один год в бассейне, и придется сажать ее на диету. — Он усмехнулся, понимая, что задел Пэтси за живое. Как ни жаль, но приходится подталкивать ее в нужном направлении. Это сработало с ее братьями, сработает и с ней. — По крайней мере, сэкономим на ее кормежке.
Это сработало. Чаша ее терпения переполнилась.
С пылающими щеками, Пэтси вскочила с кресла.
— Мне не нужны твои деньги. Я прекрасно смогу и сама пробиться в этом мире!
— Докажи! — потребовал Папочка, радостно потирая руки. Он обожал, когда его дети проявляли характер. — Уматывай отсюда и устройся на работу. А тем временем, пока будешь работать, подыщи себе какого-нибудь смазливого паренька и подари мне и маме парочку внуков.
— Уххх! — вырвалось у Пэтси сквозь стиснутые зубы.
Для Папочки Брубейкера не было ничего священнее семьи. Поэтому он так стремился, чтобы каждый из его отпрысков нашел свою любовь и счастье. Всего у него было девять детей: Конвей, отзывающийся на кличку «Брю», Мерл, которого все звали Маком, Бак, Пэтси, Джонни, Кенни, близнецы Уэйлон и Вилли, и, наконец, малыш Хэнк. Папочка назвал своих детей, к их тайной досаде, в честь прославленных «кантри»-исполнителей. Если у него и было что-то, что он обожал почти так же страстно, как свою семью, то это музыка в стиле «кантри».
Но если речь шла об интересах семьи, все остальное для Папочки отступало на задний план. В том числе миллиардный банковский счет, выстроенный до гражданской войны особняк, тысячи акров техасских пастбищ, полудюжина компаний и многочисленные нефтяные месторождения.
— Так убирайся и… и… — на его пухлых щеках появились ямочки, — покажи мне деньги! — фыркнул Папочка, глядя в сверкающие глаза своей дочери.
— Не надо, Папочка, — пробормотала Клэрис, как всегда пытаясь его утихомирить.
— Ладно, покажу, — выпалила Пэтси к радости своих младших братьев. Они дружно зааплодировали, подхлестнув ее ярость. — Отныне можешь считать, что я сама по себе! С этого момента я и гроша ломаного у тебя не возьму, Папочка! Никогда! И не волнуйся. Когда я буду уходить, моя раскормленная задница в дверях не застрянет! — Развернувшись на каблуках, сгорая от возмущения, Пэтси вылетела из комнаты и хлопнула дверью так, что эхо прокатилось по всему дому.
— Пэтси! — с тревогой окликнула ее мать. — Папочка, сделай же что-нибудь!
— Пусть идет, — заключил Папочка, удовлетворенно попыхивая сигарой. — Она справится. Знаешь, — задумчиво добавил он, — мы слишком нянчились с этой девчонкой. Но она вся в меня. Немного реальной жизни для нее — то, что доктор прописал.
В своей спальне Пэтси запихнула в чемодан несколько платьев, высыпала в кошелек содержимое свиньи-копилки и вызвала такси.
С тех пор прошла неделя.
Теперь Пэтси жила в крохотной однокомнатной квартирке в беднейшем квартале Хайден-Вэлли, штат Техас (не слишком далеко от отцовского поместья) и разъезжала на пожирающем огромное количество бензина старом и раздолбанном фургоне, под который месяц назад постыдилась бы даже броситься.
И, наконец, она вела переговоры со своей невесткой насчет низкооплачиваемого места секретарши на ранчо «Дом чудес», служившем сиротским приютом.
Пэтси не хотела пользоваться семейными связями ради получения престижной работы. Но, видит бог, в «Доме чудес» не было ничего престижного. К счастью, благодаря секретарским курсам, которые она окончила еще в школе, эта работа не представляла для нее никаких сложностей. К тому же других соискателей не оказалось (по-видимому, из-за нищенской зарплаты), так что проблема трудоустройства решалась прямо на глазах.
Да, — подумала Пэтси при виде беременной, вечно улыбающейся Гэйл, вперевалочку ковыляющей по комнате, — я смогу проложить себе дорогу в этом мире. Папочка еще увидит. Он не единственный, кому удалось вырваться из нищеты и достичь богатства… начать с нуля и добиться всемирной известности. Вот и она справится. Пусть даже начать придется с «Дома чудес».
Если ее еще возьмут.
Детский голосок Гэйл вернул ее к реальности.
— Мисс Брубейкер?
— Да?
— Холли хочет вас видеть.
— Спасибо. — Пэтси слезла с вращающегося стула и побрела вслед за Гэйл в кабинет Холли.
— Кто это? — Пэтси небрежно махнула заявлением, которое все еще держала в руке.
Холли отодвинулась от стола и вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит за окошком ее кабинета.
— А, это Джастин Лэсситер, наш новый работник.
Пэтси смотрела, как зачарованная, как он идет по двору в окружении нескольких оживленных ребятишек. Улыбался он очень обаятельно, и, казалось, внимательно слушал семенящего рядом мальчика. Что до красоты… Что он делает здесь, у черта на куличках, в окружении чумазых детей, когда его место на обложке «Джентльмена»? Это выше ее понимания.
Холли продолжила:
— Он учит детей верховой езде, уходу за лошадьми и так далее… Его нам бог послал. — На губах Холли появилась ангельская улыбка. — Никто не понимает детей так, как Джастин.
— Правда? — переспросила Пэтси, отвернувшись от окна, когда маленькая компания скрылась в конюшне.
— Видишь ли, — Холли наклонилась вперед и задумчиво взглянула на Пэтси. — Он и сам сирота. Полжизни провел в приютах. Потом работал в «Доме чудес» в Оклахоме. Мы с ним сотрудничали несколько лет до того, как Бак уговорил его переехать на наше ранчо.
— Гм. — Пэтси все еще была уверена, что ему стоило выбрать карьеру фотомодели. Светлый образ Джастина Лэсситера в одних плавках, улыбающегося с обложки дорогого журнала, будет стоять перед ее глазами все утро.
Подперев щеку ладонью, Холли взглянула на Пэтси.
— Он живое доказательство того, что человек способен вырваться из нищеты и отчаяния и чего-то добиться в жизни.
Пэтси слегка побледнела и вновь посмотрела на свое заявление.
— Да… вообще-то… — Слов не было. Холли, судя по ее сочувственному взгляду, догадывалась, что Пэтси сейчас переживает не лучшие времена. Смутившись, Пэтси пригладила собранные в хвост волосы и попыталась притвориться спокойной и самоуверенной.
Постукивая карандашом по папке с документами, Холли снова выглянула в окно. Ее взгляд стал отрешенным.
— Мне так хотелось, чтобы Джастин завел семью.
— Он не женат? — удивилась Пэтси с нездоровым любопытством в голосе. По-видимому, они с Джастином принадлежат к разным мирам. Пэтси всегда нравились франтоватые, утонченные европейские мужчины с бездонными карманами. Она слегка улыбнулась, вспомнив своего последнего приятеля Генри, красавчика и гуляку, и его нескончаемые (и пользующиеся дурной славой) скандальные вечеринки.
Все же приходится признать, что такие привлекательные мужчины, как Джастин Лэсситер, ей еще не попадались.
— О нет. Джастин пережил личную трагедию, и теперь боится завязывать близкие отношения. Если бы ты знала его историю, то поняла бы. Это ужасно. Он очень хороший человек, и из него вышел бы прекрасный отец.
Пэтси рассмеялась.
— С тех пор, как ты забеременела, у тебя все — прекрасные отцы.
Опустив ресницы, Холли с горделивой улыбкой взглянула на свой округлившийся живот.
— Это правда. Но все же Джастин мог бы стать замечательным отцом для какого-нибудь бедного малыша. Жаль, что он так к этому относится. — И Холли поделилась с Пэтси парочкой пикантных подробностей о кратковременной помолвке Джастина с женщиной по имени Дарлин.
— Гм, — с отсутствующим видом кивнула Пэтси, разглаживая лежащее на столе заявление. В этот момент ее собственное будущее волновало ее гораздо сильнее, чем личная жизнь Джастина.
Обсуждение имеющейся вакансии затянулось почти на час. Холли перечислила многочисленные обязанности секретарши и расписала все прелести работы на собственного брата. Некоторые моменты Пэтси не устраивали, например, участие в ежегодном сборе средств, но в конце концов она позволила себя уговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18