Как ответственному журналисту ей не определяли работы, но отправляли на все происшествия, возникавшие и в ночное время, даже Рэндлоф Пэк принес ей свои поздравления, как и некоторые другие, которые помогали ей совершенствоваться. Лизи принимала их советы с благодарностью, понимая, несмотря на эти похвалы, что еще очень многому должна научиться.
В середине февраля, сразу после Дня Валентина, покровителя влюбленных, Джо переехал к Лизи. Он сохранил за собой свою квартиру, потому что его хозяйка не согласилась сдавать ему студию в подвале, если он не будет продолжать оплачивать все жилье. Они с легкостью приспособились к совместной жизни, и весной наконец закончили отделку квартиры.
В апреле Джо подписал еще один контракт в качестве модели, теперь с «Монсеньером» фирмой, занимающейся мужской парфюмерией. Эксклюзивный трехгодовой договор заключался в том, что Джо должен был сниматься четыре раза в год для рекламы и участвовать в четырех презентациях в году, где выставлялись изделия фирмы. По окончании он получит годовую шестизначную компенсацию, и все остальное время принадлежало ему, так как параллельно он не имел права работать с другими клиентами. Этот ангажемент его полностью устроил.
Наконец Джо получил все, что хотел: деньги и время заниматься скульптурой. Он закончил несколько работ, которые начал более двух лет назад, и в июне Бретт присутствовала на его первой выставке. Она использовала свои связи в прессе, чтобы поместить оценки о выставке, и критики восторженно писали о «многообещающем молодом таланте». Он даже смог продать три свои работы.
— Мы собирались сказать тебе за обедом, но я не могу ждать, — ликовала Лизи.
Она и Джо, взявшись за руки, устроились на инкрустированном небольшом диванчике на веранде у Бретт, с видом двух котов, поделивших канарейку. Солнце уже опустилось ниже крыш, и на горизонте поднималось оранжевое зарево.
— Что за сенсация? — выжидающе спросила Бретт.
— Лизи предложили место корреспондента в Нью-Йорке. Как говорит руководитель моего бюро, это возможность выдвинуться на боевые рубежи, — гордо произнес Джо.
— Фантастика! Лизи, это приятные новости. Ты хорошо потрудилась. Но полагаю, что Джо разорится, навещая тебя.
— Это еще одна новость, о которой мы хотим сказать тебе.
Лизи посмотрела на Джо глазами, полными любви, не знающей границ, потом с теплотой и преданностью на Бретт:
— Джо и я решили пожениться. Бретт не удивилась. Она знала, что Лизи и Джо подходили друг другу. Лизи была сестрой, благодаря которой Бретт нашла свой путь к женственности, и, глядя на нее сейчас, она не смогла сдержать слез радости.
— Вы… да это лучшие новости! — Бретт обняла Лизи.
— А знаешь, Бретт, что во всем виновата ты, — сказал Джо. — И я не знаю, как тебя за это благодарить! — И обнял обеих.
— Бретт, ты знаешь, что я не смогу выйти замуж без тебя как подруги невесты, — добавила Лизи.
Бретт сквозь слезы улыбнулась.
— Естественно, не можешь! Я не пропущу это событие в твоей жизни ни за что на свете.
Глава 18
— Ты хоть немного нервничаешь? — спросила Бретт Лизи.
— Никогда в жизни не чувствовала себя более спокойной и уверенной. Я вся ликую.
Лизи буквально лучилась. Ее платье, кипенно-белое, с открытой спиной, было украшено нежными розовыми бутонами. А натуральные светлые локоны, обычно подобранные, сейчас обрамляли лицо, волосы на висках были подняты и спрятаны под венок из розовых бутонов, на которых держалась фата, спадавшая до талии.
В вестибюле Триано Рум в «Валдорф Астория» Лизи, Бретт и отец Лизи, нервно поправлявший волосы и бороду, ожидали своей очереди. Брат Джо Грегори посадил миссис Пауэл, даже не пытающуюся сдержать поток тихих слез счастья, когда она прикрепляла двадцать два бутона сзади на платье Лизи:
— Такие же бутоны были на твоем крестильном платьице, — вспоминала она.
Первые месяцы Лизи и Джо в Нью-Йорке прошли в суете урегулирования с работой, снятия квартиры и подготовке к свадьбе, и никому не верилось, что вторая суббота мая действительно наступила.
Лизи поправила лепестки в букете — каскаде чайных роз от нежно-белых до розовых, и потом поднесла его к лицу, чтобы понюхать.
Когда звуки прелюдии Шопена перешли в церковное песнопение, что было сигналом для Бретт подойти к пределу храма, она взяла Лизи за руку, сжала ее и подмигнула. Затем поправила свой хвост из волнистых волос, который скрывался под розовым боа в тон ее платью, и, зажав букет из высокогорного вереска и ирисов, Бретт кивнула распорядителю свадьбы, что готова. Когда двери открылись, все в ожидании повернулись в их сторону, и первые вспышки фотоаппаратов ослепили Бретт.
Это была та часть церемонии, которой она очень боялась.
Бретт обратила внимание на Джо, стоявшего заложив руки за спину. Роскошный в своем смокинге, черном галстуке и кушаке, он без тени волнения ждал свою невесту.
«Эта волшебная сказка, свадьба, о которой Лизи так мечтала, когда мы были девочками», — подумала Бретт, и это казалось действительно сказкой, которая началась в тесной дружной семье и счастливо продолжалась в окружении хороших друзей. Упорная работа, талант и правильный выбор привели ее к многообещающей карьере, а круг замыкался прекрасным мужчиной, разделившим с ней ее жизнь.
Перед Бретт промелькнула ее жизнь. С одной стороны, ее карьера, в которой она успешно поднималась все выше и выше, а с другой — личная жизнь, полная предательства, разочарований и сердечной боли. Даже в детстве ее счастье было эфемерным. Работа заменила ей все. Но когда Лизи и Джо уехали, она почувствовала пустоту и спрашивала себя, сколько сможет протянуть в этом одиночестве?
«Какая же Лизи прелестная!» — подумала Бретт. Она только волновалась, чтобы Лизи прошла до конца придела и не упала в обморок. Бретт заметила, что Джо тоже с тревогой смотрит на Лизи. Когда они с отцом дошли до нужного места и остановились, перед ней предстал Джо, их глаза встретились — страх и паника исчезли.
После бракосочетания гости направились в комнату ожидания, и когда Джо и Лизи вошли в бледно-голубую с позолотой комнату, произошел взрыв аплодисментов и зазвучала музыка. Невеста с женихом стали танцевать вслед за своими родителями, Бретт с Грегори, братом Джо. До окончания музыки официанты стояли по периметру, а затем разнесли на подносах шампанское и закуски.
К столу невесты Бретт сопровождал Грегори, в ком она нашла прекрасного танцора. Он задал Бретт несколько вопросов о фотографии, а Бретт поинтересовалась его женой Хелен, их тремя детьми и наслаждалась рассказами семейных историй. Она поздравила Джо и Лизи, вырвав их из толпы поздравляющих.
Бретт увидела Лилиан полностью выздоровевшей, выглядевшей великолепно в длинном ярко-красном платье.
— В какую-то минуту я подумала, что Лизи там упадет в обморок, — смеялась Лилиан.
— Да, я сама подумала об этом, — сказала Бретт.
— Все комплименты сегодня, конечно, же невесте, но ты выглядишь прелестно, дитя мое.
Лилиан, впервые в этот день поняла, что ее племянница тоже когда-нибудь будет невестой, и ей хотелось знать, кто будет ее избранником.
— Спасибо. Прелесть этой одежды заключается в том, что я смогу надеть ее еще раз!
— Миссис Кокс, как хорошо вы сегодня выглядите, — сердечно сказал Дэвид, подойдя к ним. — Бретт, я с трудом тебя узнал. Мои поздравления, Лизи держала меня в неведении.
— Даже если бы она ничего не говорила мне о своем брате, пресса информировала меня о нем постоянно. Я рада успехам твоей фирмы.
«Мне кажется, что я разговариваю со случайным знакомым», — подумала Бретт. Всю свою жизнь она знала Дэвида, всегда разговаривала с ним как с членом семьи, но сейчас, казалось, он удалился, и она не знала того слова-мостика:
— Какая Лизи красивая невеста! А Джо я люблю как брата — он будет прекрасным дополнением в вашей семье.
Когда у Бретт вылетели эти слова, Дэвид отпрянул. Его глаза заблестели, и она поняла, что он думает о своей погибшей семье. Бретт хотела извиниться за его и ее необдуманное замечание, но поняла, что это было бы не ко времени и не к месту.
Дэвид вернулся к присутствующим и стал объяснять специфику нового компьютера для домашнего применения, который он разрабатывает. Бретт поняла, что для Дэвида его работа была спасением от пережитого.
— Твой бокал пуст. Можно мне его наполнить? — спросил он, подходя.
Бретт сначала хотела согласиться, но ее взволновали этот короткий разговор и напряженные паузы, и она решила уйти, избавив обоих от некоторой неловкости.
— Спасибо, я увидела старого друга. Мы вместе работали на фирме, и я хотела бы его поприветствовать. — Она тепло положила свою руку на его и сказала:
— Увидимся позже, Дэвид.
Бретт ушла, вспоминая о чувствах, которые она питала к Дэвиду. Да, они начались как увлечение школьницы, но она и потом всегда восторгалась им. У Дэвида находились ответы на все вопросы, простые решения любой проблемы, но теперь они оба были взрослыми, вопросы стали сложными, а ответы иллюзорными, если они вообще были.
Лизи и Джо уехали через два дня после свадьбы на две недели их медового месяца в Японию.
— Я благодарю за полученный телекс. — Фозби Касвелл, редактор каталога «Вог», достала кувшин из шкафчика для посуды, налила в бокал мятный чай и протянула Вретт.
За два месяца до свадьбы Бретт решила, что пришло время навести мосты и проверить, что даст ее европейский опыт работы в Нью-Йорке — традиционно жесточайшем рынке, раздающем затрещины каждому фотографу.
Из двадцати адресов, куда Бретт разослала письма с альбомами, в десяти редакторы не увидели ничего нового, но сказали, что она может прислать им свою визитную карточку. У троих из них Бретт могла оставить свой альбом, который они посмотрят при первой возможности. Остальные были в отъезде.
Картер Бенедикт-Хоув, редактор и издатель «Клоз», нового ежеквартального издания, который подхватывает моду «на улице, а не на презентациях», согласился встретиться с Бретт в своей конторе. Бенедикт-Хоув, сын банкира и профессор философии в Принстоне, носил бритые виски, а спереди длинные волосы спадали ему на один глаз. Он нашел работы Бретт для его задач «слишком сфокусированными на грандиозном статусе материализма».
К большому удивлению Бретт, Фозби Касвел тоже получила ее послание. С тех пор как она оставила Малколма, она разговаривала с Фозби только дважды, причем оба раза касались ее коллекций, и ей казалось, что Фозби не понимала ее работ.
— То, что ты делаешь в Европе, — очень здорово, — сказала Фозби размеренным серебряным голосом.
— Да, и спасибо вам. Я интересуюсь… — начала Бретт со своего места, которое было по крайней мере на шесть дюймов ниже стула Фозби.
— Конечно, намного легче получить работу за рубежом, — перебила Фозби. — Там так много маленьких изданий, претендующих на тенденциозность. Я даже представляю, что некоторые думают, что они на острие. Нелепая концепция, не правда ли? — Фозби не дала Бретт возможности ответить. Она откинулась на стуле, положила ногу на ногу и продолжала:
— Я вспоминаю, вы начали со студии Малколма. Я всегда считала, что у вас большой потенциал работать моделью. Я, может быть, сама бы вас ангажировала, но когда я поговорила с Малколмом об этом, он сказал, что вы решили стать фотографом, а не моделью. С этих позиций он был прав.
— Малколм поддержал меня в самом начале. У меня появилась моя первая камера, когда мне было десять лет, и я довольно быстро поняла, что хочу быть за объективом, а не перед ним.
— Милый, эксцентричный Малколм всегда смотрит вперед. Я жду его, чтобы обсудить нашу поездку на Мальвины. — Фозби поднялась со своего трона, обошла вокруг стола, встала напротив и протянула руку. — Спасибо за презентацию ваших работ. Было очень приятно встретиться с вами. Кстати, на вас восхитительный костюм, фирмы Армани? Звоните, когда будете в городе снова.
Бретт пожала протянутую руку, понимая, что встреча закончена. Ей захотелось узнать, почему Фозби понадобилось встретиться с ней, ведь она так и не взглянула на ее работы. Почему она должна позвонить, когда будет снова в городе, ведь они могли бы обсудить все сейчас?
— Извините, — сказала она, почти столкнувшись с мужчиной, выходившим из лифта. — Малколм!
Каштановые волосы Малколма были почти седыми, и он показался ей худее, чем в последний раз. Хотя было тепло, на нем был черный свитер с высоким воротом, черные брюки и черная кожаная куртка.
— Ну, вот сюрприз. Единственно, кого не ожидал увидеть, — это тебя. Я думал, ты уже стала королевой Парижа.
Бретт почувствовала обиду в его голосе.
— Я собиралась позвонить тебе сегодня вечером. Не хочешь ли выпить что-нибудь со мной попозже?
— Извини, малышка. Я занят. Ты давно здесь? — спросил он. Но что он действительно хотел знать:
— Скольких моих клиентов ты видела?
— Почти неделю. Я приехала на свадьбу и решила совместить небольшой бизнес с удовольствием.
Малколм знал, сколько дней она была в Нью-Йорке. Он видел ее послание на столе у секретаря Фозби неделю назад и моментально узнал ее работы.
— Как насчет завтрашнего вечера? — спросил он, зная, что это невозможно.
— Завтра я уезжаю. Но ненадолго. Я планирую приехать домой очень скоро. Наверно, странно прозвучит, но думаю стать мисс Нью-Йорка.
— Извини, Фозби ждет. Позвони мне. — Он поцеловал ее и ушел.
«Еще не время», — подумал Малколм, входя в кабинет Фозби. Он знал, что Бретт необыкновенно талантлива, но не ожидал, что она расцветет так быстро. Малколм был все еще в зените своей славы и не приветствовал конкуренцию с такой одаренностью. Он создал целый сценарий: когда он устанет от этой скачки с препятствиями, Бретт займет его место. Он смог найти и вынянчить ее, потом он уедет снимать развалины древнего города, о котором он читал, будучи маленьким мальчиком, и оставит Бретт своим представителем в мире моды.
— Что эта маленькая сучка делала здесь? — резко спросил он Фозби. — Что ты ей сказала? Предложила работу?
С их первой встречи Малколм никогда больше не садился на стул напротив Фозби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47