Она играла жесточайшую в мире игру с искусностью и инстинктом убийцы. И она приблизилась наконец к тому, чего желала.
Это был ее «Оскар». Должен стать ее!
Ив стояла, глядя на необозримый океан – образ вечности, недосягаемой для ее ума. Ничто в ее голове не могло откликнуться на тихий ритмический накат волн, совершавшийся в мире и покое. Она постоянно прокручивала в мозгу «за» и «против» – ее манила маленькая фигурка приза, которая день ото дня становилась все нереальнее, вне пределов досягаемости.
Но теперь-то она получит ее. Она схватит ее наконец. Теперь она была почти в ее руках.
9
Первого декабря в кинотеатре «Громанз Чайниз» должен был состояться премьерный показ фильма «Зима их судьбы».
Одновременно планировался беспрецедентный рекламный бум. Во всех ведущих газетах должны были появиться объявления на целую страницу. Обложка «Таймса» была оставлена для фотографии Хэйса – предполагалось опубликовать его интервью по поводу лучшего фильма, созданного на студии «Континентал». Каждый киножурнал страны готовился разразиться дифирамбами «Зиме их судьбы». Неслыханное давление оказывалось на Академию киноискусств, чтобы добиться возможно большего числа представлений на «Оскара».
Мойра Талбот и Гай Лэйвери были освобождены от всех текущих обязанностей, чтобы в любую минуту отправиться в рекламное турне. После поездки по Америке они, вероятно, отправятся в Европу. Ходили слухи, что они смогут посетить и Россию, чтобы сняться вместе с российскими властями на фоне подлинных пейзажей на родине героев фильма. Это было бы рукопожатием России и Америки, которое могло помочь ослаблению напряженности в отношениях двух великих держав.
По крайней мере, тысяча кинотеатров по всей Америке пожелали иметь «Зиму их судьбы» в прокате. Воздействие рекламной кампании было так велико, что владельцы кинотеатров готовы были поглотить увесистую порцию продукции «Континентал» в обмен на право первого показа «Зимы их судьбы». Брайан Хэйс уже потирал руки, подсчитывая будущую прибыль. Ни один фильм, со времен «Унесенных ветром», не вызывал такого ажиотажа.
Но случилось неожиданное.
Пятнадцатого ноября в кинотеатре Инглвуда, спонсируемом умными критиками и истинными поклонниками кинематографа, появилась никому не известная романтическая драма, снятая на студии «Монак пикчерз» под названием «Конец радуги».
Ко всеобщему изумлению, первый показ вылился в сенсацию.
Фильм «Конец радуги» был серьезной реалистической драмой, отразившей, как Депрессия ломает судьбы людей, разрушает их надежды и мечты. Его герои словно вели прямой диалог с сердцем каждого зрителя, их судьбы и проблемы затрагивали самые больные точки суровой американской действительности – мужчина, со своими напрасными попытками использовать финансовый успех для спасения своей любви, и женщина, трагически разлученная со своим возлюбленным, когда ее богатая семья встает у них на пути, – казалось, были выхвачены из повседневной, реальной жизни, так же безжалостной к тем, кто сидел в зале. Хотя история кончалась трагически, это был гимн любви, пытающейся бороться за свое существование даже в таких безнадежных условиях.
Новый фильм сумел сказать нечто важное не только об эпохе Депрессии – о десятилетии жесточайших страданий, но и о предшествующей ей эре процветания, о том, как эта эра ложного оптимизма и младенческой веры в нерушимость человеческих грез привела в конечном счете к страшному духовному кризису 1929-го.
Благодаря выдающемуся сценарию и блестящей постановке фильм поднялся до необычайных высот драматизма и психологической напряженности. Публика была потрясена. Слухи о новой незаурядной ленте за один день облетели всю Калифорнию, а за неделю – и всю страну. «Конец радуги» не был безликой второразрядной картиной. Это был фильм высочайшего уровня – фильм, который, вероятно, откроет новую эпоху в кинематографе.
После бурного отклика на премьерный просмотр «Монак пикчез» начала рекламную кампанию.
Но оказалось, что специальной рекламы и не требовалось. Люди выстраивались в длинные очереди у билетных касс и были готовы заплатить любую цену, лишь бы увидеть фильм. Очереди растягивались на целый квартал. Еще вчера никому не известная голливудская картина заявила о себе во весь голос.
В первые же две недели восторги достигли Европы. Специалисты на «Монак» работали не покладая рук по двадцать четыре часа в сутки, делая копии и иностранные версии «Радуги», чтобы вовремя выполнить заказы.
Депрессия поразила Европу тяжелее, чем Соединенные Штаты, и рассказ о человеческой трагедии на фоне экономического краха точно так же трогал сердца европейцев, как и американцев. Сэмуэль Рейнз, исполнявший главную мужскую роль фильма, в одну ночь стал суперзвездой. Мощь его игры заставляла публику затаить дыхание. Благодаря сценарию Джозефа Найта и камере Сержа Лавицкого границы его актерской индивидуальности расширились до пределов, которые невозможно было вообразить, видя его в предыдущих ролях. Он предстал героической, чувственной и глубоко романтической личностью. Буквально в одночасье его фотографии заполонили все обложки киножурналов. С этого момента он мог соперничать с Колманом, Гейблом и Кэри Грантом как один из самых элитарных актеров Голливуда.
Игра Ребекки Шервуд заставляла зрителей плакать. Ее утонченность и трагическая глубина исполнения являлись стержнем «Радуги» и не остались незамеченными критиками и зрителями. Ее включение в число претендентов на премию «Оскара» за лучшую женскую роль было очевидно. Перед ней открывалось блестящее будущее.
Каждый, кто был связан с фильмом, оказался в центре внимания. Статьи об Оскаре Фройнде и его мужественной поддержке неординарного замысла Джозефа Найта заполнили страницы газет и журналов. Благодаря блестящему успеху фильма карьера Сержа Лавицкого пошла вверх. Он приобрел репутацию одного из самых выдающихся режиссеров Голливуда. Фильм был представлен на премию «Оскара» по многим номинациям – за лучшую мужскую роль, за лучшую женскую роль, за лучший оригинальный сценарий и, конечно же, как лучший фильм года.
Но никто не превозносился больше, чем «таинственный человек», творческий гений, написавший сценарий и бывший продюсером фильма, – Джозеф Найт. Его фотографии появились во всех киножурналах и газетах. Его мужественная внешность в сочетании с его молодостью вызывала любопытство и желание узнать поподробнее о его личной жизни и предыдущей карьере. Все это поддерживало огонь триумфа. Всеобщее мнение было единодушным – необычайно одаренный молодой человек станет величайшим продюсером Голливуда.
К концу ноября «Конец радуги» побил все рекорды в истории кассового сбора. Доход превысил двадцать миллионов долларов – сумма, которую не собирал ни один фильм за столь короткий период времени. Такой успех ленты, расходы на которую составили меньше полумиллиона долларов, поверг наблюдателей в шок.
И никто среди этих наблюдателей не был поражен больше, чем Брайан Хэйс.
Хэйс был в ярости. Его фильм «Зима их судьбы» был повергнут в прах «Концом радуги», еще не появившись. Без сомнения, последний станет главным событием сезона.
При других обстоятельствах Хэйс, конечно же, придержал бы свой фильм и пустил бы его в прокат позже. Но он слишком устал. Он был связан обязательствами по рукам и ногам и отдал ленту в тысячу кинотеатров по всей стране.
У него не было в запасе другого фильма, который мог бы заменить «Зиму их судьбы». Механизм рекламной машины нельзя было остановить одним взмахом волшебной палочки.
Отступать было поздно. Не было иного выхода, кроме как идти вперед. И Хэйс, боец по натуре, бросил вызов. Он решил показать фильм в «Громанз Чайниз» первого декабря – как и было намечено.
Провал оказался сокрушительным.
Публика, потрясенная глубокой, эмоционально насыщенной драмой «Конца радуги», не приняла помпезной, сверхдорогой голливудской поделки.
Любители кино не попались на удочку рекламных сказок о двух звездах и их долгожданном браке. Всем стали безразличны любовные отношения Мойры и Тая. Они мелькали вместе в бесчисленном количестве кинолент, и публика пресытилась ими. Забавно, но именно попытка создать незабываемые образы посредством дорогих костюмов и надуманных ролей положила конец их карьерам. Роль русской героини лишь ярче подчеркнула несоответствующий сценарию возраст и отсутствие подлинного актерского дарования Мойры Талбот. И женоподобность Гая Лэйвери, плохо скрытая манерность его игры сквозили сквозь его отчаянные попытки воссоздать героический характер.
По сравнению с разрывающей сердце игрой Ребекки Шервуд и драматической мощью Сэмуэля Рейнза – ее достойного партнера, Гай и Мойра выглядели марионетками, безликими актерами по контракту. Никто из них не появлялся больше на экране в каком-либо крупном фильме – ни Гай, ни Мойра.
Но неудачи фильма «Зима их судьбы» не исчерпывались только этим. Публика посмеивалась, глядя на глянцевые, трафаретные картинки. Русская история, такая далекая и чужая, бледнела перед злободневной, подлинно американской драмой эпохи Депрессии, с пониманием воспринимаемой публикой, чьи души были изранены бедствиями прошедшего десятилетия.
«Мастерство Джозефа Найта в «Конце радуги» вскрыло гноящиеся раны американской нации, – писал влиятельный критик. – Фильм помог нам оплакать наши разбитые надежды и научил ценить в себе мужество перед лицом суровых обстоятельств. Это не развлекательный фильм – это эпитафия нации. Плач по ней. И благодарная американская публика, стоя под дождем и снегом в бесконечных очередях, приняла его. Оскар Фройнд и его «Монак пикчерз» выбрали самый безошибочный момент, чтобы представить нам двух выдающихся исполнителей и фильм необычайного эмоционального накала. Все мы в течение десятилетия страдали от последствий Депрессии и заглотили уже достаточную дозу фильмов, уводящих от действительности, и слащавых поделок Голливуда, классический пример которых – «Зима их судьбы», снятая на «Континентал». Этой зимой фильм нашей судьбы – «Конец радуги» и человек года – это Джозеф Найт».
На фоне беспрецедентного триумфа «Конца радуги» фильм, в который Брайан Хэйс вложил миллионы долларов студии и поставил на карту свою репутацию, казался еще более грандиозным провалом. Он шел в полупустых кинотеатрах в течение трех недель и вскоре был снят с проката. Многие из кинотеатров, принадлежавших «Континентал», были вынуждены показывать «Конец радуги», чтобы хоть как-то восполнить потери, нанесенные прокатом фильма «Зима их судьбы».
Газеты были безжалостны.
«ХОЛОДНАЯ ЗИМА НА «КОНТИНЕНТАЛ» – гласил один заголовок. «ЗИМА БЕЗДАРНОСТИ!» – восклицал «Голливудский репортер». Из-за провала «Зимы их судьбы» студия «Континентал пикчерз» потерпела самые большие финансовые убытки со времен тридцатых годов. Брайан Хэйс был вынужден давать объяснение Арнольду Шпеку и его «денежным мешкам», как могло случиться подобное. Крах фильма был самой большой пощечиной его престижу и власти за всю историю существования «Континентал». Даже сам Хэйс сомневался, сможет ли он когда-нибудь оправиться от этого удара.
Волна восторгов вокруг «Конца радуги» не спадала. Финансовый успех фильма мог сравниться только с его признанием критикой.
Пятнадцатого февраля произошло то, чего ожидали все. Был оглашен список претендентов, выдвинутых Академией на получение наград. «Конец радуги» был объявлен претендентом на неслыханное количество «Оскаров» – четырнадцать. Все были уверены, что на апрельской церемонии съемочной группе этого самого необыкновенного фильма будут вручены призы.
Фильм «Зима их судьбы» боролся за три награды: за лучшие специальные эффекты, лучшую сценографию и – под личным нажимом Хэйса – как лучший фильм.
Никого не обманули эти жалкие притязания. «Зима их судьбы» была бесспорным провалом, и иссякший денежный ручеек в билетных кассах бросал зловещую тень на его продюсера. Никогда больше Хэйс не будет преуспевающим голливудским патроном. Теперь эта роль перешла к одаренному Джозефу Найту. Найт воплощал в себе образ работающего продюсера: молодой, романтичный, серьезный, гений кинематографа, художник по натуре, имевший что сказать миру своим соотечественникам, тогда как Хэйс был не кем иным, как попыхивающим сигарой индюком из особняка в Бель-Эйр, с офисом, наводненным бессловесными угодниками. Он стал анахронизмом, бесчувственным «денежным мешком», норовящим подсунуть публике замшелые остатки надоевшего всем эскапизма.
Поражение было для Хэйса тяжелейшим ударом. Даже более болезненным, чем мысль, что своим унижением он обязан не кому иному, как Джозефу Найту. Брайан Хэйс всегда ревниво следил за состоянием своего имиджа. Теперь этот имидж получил смертельный удар.
Конечно же, в пылу ярости Брайану Хэйсу никогда не приходило в голову, что фильм, над которым он так долго бился, был не чем иным, как чужой собственностью. Он украл идею фильма и сценарий у Джозефа Найта.
Хэйс вряд ли вспоминал о давнем визите Джозефа Найта в его особняк и их разговор по поводу идеи, которую Найт хотел воплотить в жизнь на «Континентал». Кража чужих замыслов была для Хэйса делом обычным. Ему попросту не приходило на ум, что он сделал что-то дурное.
Так что Хэйс не мог оценить иронии судьбы. Если бы он сумел это понять, то пришел бы к мысли, что Найт что-то предпринял для того, чтобы дела пошли подобным образом. Он мог бы догадаться и о роли Дарии Кейн в провале «Зимы их судьбы».
Но Брайан Хэйс никогда не мыслил в подобном направлении. Он был слишком ослеплен яростью, чтобы вдаваться в детали. Он только осознавал, что Джозеф Найт, украв у него симпатии публики, обскакал его. Найт заставил всех думать, поднял представление об одаренности создателей фильмов и голливудской продукции на новый уровень. Как провозглашала пресса, в кинематографе наступила новая эпоха – эпоха надежд, вдохновения и новых больших свершений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75