Необычный митинг грозил перейти в обычную драку, но тут появился ди-
ректор. Он сказал:
- Прекратите торговлю в рабочее время! Если наш друг, товарищ и брат
на мировом рынке стоит сегодня триста рублей, кусок паршивой колбасы,
три бутылки коньяка с солью, - наш святой долг: платить без разговоров!
- А завтра пол-института похитят! Всех будем выкупать? - выкрикнули
из толпы.
Директор подумал: "Да кто ж вас похитит, кретины!" - и сказал твердо:
- Выкупим всех, не волнуйтесь, товарищи! - При этом посмотрел на
главного бухгалтера, который кивал головой, разводя руками.
- Даю из директорского фонда рубль! Остальное прошу вас! Кто сколько
может! - Директор первым швырнул металлический рубль в ведро у пожарного
поста, и зазвенело ведро серебром, оторванным от чистого сердца.
В итоге собрали приличную сумму, почти полведра, и вручили ведро Кри-
вошееву, который навещал больных на дому по линии заботы о людях.
На следующее утро Кривошеев отчитался по поездке. Дыша в сторону,
предъявил два железнодорожных билета по тридцать копеек и сказал, что
поручение выполнено на все сто! Только вместо трех бутылок коньяку взял
шесть водки, как чувствовал: одна разобьется, что она, зараза, и сдела-
ла! Колбасы не было, взял сыру и вместе с деньгами и сигаретами положил
все в условленном месте, кажется, на 46-м километре, вроде бы под сос-
ну...
Пять дней новостей не было. Сотрудники как могли утешали супругу Те-
рехина, вдалбливая ей, что, судя по детективам, похитители редко убивают
жертву, поизмываются и все! А уж измываться над нами можно сколько угод-
но! И надо еще поглядеть, кто кого!
Наконец, на шестой день секретарша вскрыла письмо, где корявыми
пьяными буквами вывели:
"Спасибо за мелочь, портвейн, сыр плавленый и англо-русский словарь.
В связи с дополнительными расходами, связанными с содержанием товарища
Терехина в неволе, просим положить по тому же адресу под сосну сто руб-
лей, вина, спиннинг, топор и женский купальник сорок восьмого размера,
лучше голубенький. В противном случае Терехина аннулируем".
Эта бандитская выходка вызвала бурю. Мало того, что одних похищают, а
другие тут вкалывают в поте лица, так еще на содержание баб сорок
восьмого размера раскошеливайся! Когда жену содержать не на что, ей ве-
рен до гроба, потому что на пять рублей с кем же ты можешь ей изменить?!
- С этой мафией надо бороться! - выступил пропагандист Бутырин. -
Нельзя идти на поводу! А то обнаглеют: сегодня купальник, завтра дублен-
ка! Надо взять их измором! Ни купальников, ни вина, ни хрена, ни копей-
ки! Они у нас попляшут, тут им не Сицилия! Увидите, к зиме добровольно
сдадутся!
- Вот что они у нас получат! - подытожила секретарша Валечка, сложив
пальчики в очаровательный кукиш.
Дельное предложение внесла Ира Мамонова:
- В субботу вылазка в лес за грибами в район Выборгского шоссе, -
прочешем лес. Может, найдем бандитское гнездо, где томится товарищ наш
Коля Терехин!
В субботу автобус не смог вместить всех желающих. Остальные добира-
лись в лес на попутках. В районе сорок шестого километра народ кинулся в
лес, воровато озираясь, не отвечая на редкие "ау". Можно было подумать,
что никто не хочет выдавать потайные грибные места.
Как договаривались, водитель начал гудеть в восемь вечера. А кончил
гудеть пол-одиннадцатого, когда окончательно стемнело. Сотрудники выхо-
дили из лесу по одному с пустыми корзинами, изодранные до крови, как
будто в этом году бандитов в лесу было куда больше, чем грибов.
На следующий день все были тихи и печальны. Вздыхали, нюхали, затяги-
ваясь, еловые шишки из лесу, кто-то произносил:
- Что-то сейчас с Терехиным делается, хотелось бы знать...
И все подключались:
- Наверно, гаденыш, рыбку ловит...
- Грибков белых на зиму тонну, небось, насолил, алкоголик!..
Секретарша Валюша Синицына раскачивалась, как при зубной боли:
- До чего страна бестолковая! Неужели в таком большом коллективе
нельзя было похитить более достойного человека! Хотя бы на суточки!
...Пошла третья неделя со дня похищения. Бандиты слали отчаянные
письма, угрожая при отсутствии выкупа отравить Терехина, утопить, расч-
ленить...
- Расчленить! - мечтательно повторяла Синицына, читая послание. - Ну
почему одним все, а другим ничего?!
В институте поговаривали, что кой-кого видели вечерами прогуливающи-
мися по Выборгскому шоссе в районе сорок шестого километра. Но никто по-
хишен не был. Хотя сотрудницы смело бросались под колеса машин, а когда
водители спрашивали: "Вам куда?", игриво отвечали: "Куда скажете! Вам
виднее!"
Валюша Синицына по вечерам распахивала окно на пятом этаже, спускала
до земли связанную из простыней веревку, ставила пластинку "Лучшие
итальянские песни", ту же "Феличиту", и в прелестной ночной рубашке ло-
жилась на диван, держа в руках чемоданчик с вешами. И хоть бы одна сво-
лочь воспользовалась случаем! Лишь однажды в окне показалась лохматая
голова и спросила: "Слышь, подруга, водочка есть?"
И в других домах было тревожно. Жены цедили сквозь зубы:
- Терехина почему-то похитили! Настоящие мужики нарасхват. А ты нико-
му не нужное барахло!
На что мужья, свирепея, отвечали с достоинством:
- Дура! Да я последнее отдам тому идиоту, который спьяну тебя умыкнет
хоть на пару деньков!.. Я бы показал тут, какое я барахло!..
Короче, трудно сказать, каково приходилось Терехину, но остальным
после его похищения не стало житья, это точно!
Поэтому, когда в очередном письме похитители взмолились: "Заберите
Терехина назад вместе с пятью штуками сушеного леща и шестью килограмма-
ми сушеных грибов, исключительно белых", - общее собрание постановило:
"Пусть возвращается, прохиндей! Мы ему такую встречу устроим, мафии не
снилось! А грибы и леща разыграем! Плюс тысячу долларов за моральный
ущерб!"
Согласно договоренности, в 15.00 к беседке на сорок шестом километре
подъехала директорская "Волга". Из нее вышли Уздекин, Свербляев и Валя
Синицына. На расстоянии двадцати метров притормозил красный лимузин.
Двое здоровенных мужчин в черных масках выволокли из машины человека,
отдаленно напоминавшего Терехина. Обросший, загоревший, ставший шире в
плечах. Лишь отсутствие маски отличало его от тех двух бандитов. Увидев
своих, Терехин рванулся вперед.
- Назад! - Уздекин поднял руку. - Товарищи! Где остальное? Где лещ,
где грибы, где доллары?
Пока один бандит висел на Терехине, второй вытащил из багажника
деньги, лещей, грибы и швырнул все Уздекину. Тот пересчитал лещей, дол-
лары, взвесил на безмене грибы.
- Все сошлось! - торжественно сказал он разбойникам. - Проваливайте,
товарищи!
Бандиты толкнули Терехина вперед, а сами рванулись к машине. Синицына
и Свербляев отчаянными прыжками помчались в погоню. Свербляев по пояс
ворвался в машину, но Синицына девичьим локтем так двинула в бок, что
Свербляев, согнувшись, рухнул на землю. Синицына ласточкой влетела в
рванувшийся автомобиль, захлопнула дверцу, и лимузин красной каплей ска-
тился за горизонт.
Терехин заботливо поднял Свербляева на руки и отнес в директорскую
"Волгу". Усадил на заднее сиденье и сел рядом с ним. Свербляев припал к
широкой терехинской груди, жадно внюхиваясь в лесные запахи, которыми
полна была куртка, и зарыдал, как ребенок:
- Коля!.. Коля!.. Ну почему так всегда?! А?! Скажи, Коль, почему ни-
кому, даже мафии, я не нужен?!
Терехин не выдержал и заплакал:
- Сережка! Родной ты мой!.. Если бы ты только знал, как я без вас!..
по вам... боже ты мой!
Уздекин сказал:
- Николай, нам вас так не хватало! Представьте: все взносы сдали, а
тридцати ваших копеек нет!
Машина набрала скорость. Уздекин, посасывая спинку леща, включил при-
емник, и, как по заявке, итальянцы запели "Феличиту".
Это бесшабашное слово у итальянцев означает "счастье". Терехин и
Свербляев сидели, обнявшись, и плакали каждый о своем.
Укусы
Не так боюсь холеры, как одиночества. Потому что с холерой давно по-
кончили, а с одиночеством нет. На стенку лезешь, ухо к полу прикладыва-
ешь: не идет ли кто! Иногда полжизни дурацкой отдал бы за голос челове-
ческий. Чтоб разговаривали со мной, смотрели в глаза мне; как дикторша
на экране всем в душу заглядывает одновременно, чтоб вот так мне одному!
Надежда только на телефон красненький. Но друзья звонят, только когда им
что-то от меня надо. А когда мне надо, ни один сукин сын не наберет!
Самому что ли позвонить? Ноль восемь...
"Двадцать три часа две минуты..."
Во женщина неприступная! Но все равно есть номера, по которым можно
людей на дом вызвать!
Раньше горели самостоятельно. Без посторонней помощи. А теперь под-
жег, набрал ноль один - и лезут в окна несгораемые ребята с топорами и в
касках. Поливают живой водой из брандспойта - и, хочешь не хочешь, жи-
вешь дальше.
Опять заскучал - заманиваешь в квартиру вора. Пока он ищет драгоцен-
ности, ты заветные ноль два набираешь. И люди мужественной профессии
взламывают дверь, всех арестовывают, сажают за стол: до утра разговари-
ваете, пьете кофе, даете показания.
Сердечко прихватило - не горюй! До аппарата доползи, ресничками наск-
реби ноль три - и "скорая помощь" найдет тебя живого или мертвого.
Кольнут в белу рученьку - глаза откроешь, а над тобой люди склонились, -
значит, снова ты не один!
С телефоном не соскучишься, это не телевизор. Газ включил, а спичку
не зажег - вот и запахло противненьким. Немедленно звони женшине по ноль
четыре. "У меня газом пахнет, чувствуете?" И трубку к плите подносишь.
Не успеешь газом надышаться - приезжает аварийная как миленькая. Бесп-
латно делают искусственное дыхание, молоком отпаивают, переживают: умер
ты или нет?! А что еще человеку надо, кроме искусственного дыхания и за-
боты?
Ну почему все спят, когда я не сплю! Телефонов-то в справочнике, те-
лефонов!.. Вот! При укусе животного знаете куда звонить? Ни вы, ни жи-
вотное не в курсе. А здесь написано: 240-41-40. Даже при укусе паршивого
животного есть куда жаловаться! А кому звонить, если блоха не укусит, -
просто тоска гложет. Позвонить, что ли, противостолбнячным товарищам?
Приедут с гитарой, шприцами звеня. Посидим, потреплемся, а чтоб у них на
работе неприятностей не было, поймаем животное, заставим укусить...
"Двадцать три часа тридцать пять минут..."
А если нет денег, вызываешь уголовный розыск на дом вместе с овчарка-
ми, даешь им понюхать рубль, собачка берет след и находит тридцать руб-
лей!
Потом на все эти деньги закажу разговор с Парижем. Запросто. Чтоб
позвонили мне, - все оплачено. Наверно, я ничего не пойму, кроме "жэ
тэм" и "Нотрдам", но дело не в этом! Не понять француженку - кто отка-
жется?
"Двадцать три часа сорок семь минут..."
Да, это не француженка! Хотя по голосу лет тридцать, не больше. Раз
Париж не дают, значит... Париж занят. Ну, занята моя парижанка парижани-
ном, у них это, как у нас мороженого поесть! И черт с ней! Зато таких
белых ночей, как в Ленинграде, ни в одном Париже не увидишь!
Кому бы позвонить, а?..
"Двадцать три часа..." Вот зануда!
"Ноль часов три минуты..."
Конечно, можно поговорить с сыном. У каждого должен быть в первом ча-
су ночи сын. Или дочь. Чтобы позвонить. У меня должен быть сын! Сидит у
телефона в маечке, ждет, когда же я позвоню. Сколько лет ждет. Неужели у
меня нет ни одного сына? Набрать по справочнику, допустим... ноль сорок
два... "разговор с сыном". Но как с ним говорить, я понятия не имею!
Дам-ка лучше ему телеграмму! "Моему сыну от папы. Тчк."
"Ноль часов пятнадцать минут..."
И должны быть в телефонной книге на букву "Н" телефоны всех негодяев.
Чтобы звонить им ночью и говорить в лицо все, что думаешь. Пусть потом
гадают, кто это такой смелый нашелся!
Поставив негодяев на место, позвонить и срочно вызвать женщину, кото-
рая придет, уберет квартиру, постирает, сготовит и уйдет молча.
Потом вызвать другую, которая останется до утра и уйдет без слов, без
слез. Молча.
Тогда срочно вызвать третью, с которой можно говорить обо всем, из-
лить душу и чтоб слушала молча. И наконец, почувствовать ко всему этому
отвращение. Найти в телефонной книге на букву "Л" номер любимой женщины,
с ней одной можно делать все то, что с теми в отдельности, - вот почему
жить с ней невозможно. Зато молчать с ней по телефону можно часами, слу-
шая, как она прекрасно дышит! И не надо, кажется, в жизни другого, лишь
бы она там дышала и касаться ее губ через телефонную трубку.
"Ноль часов тридцать пять минут..." Да слышу я, слышу! Отстань!
Дали бы всем мой телефон, честное слово, я бы говорил время лучше
нее! У меня бы никто никогда не опаздывал! И погоду на завтра буду обе-
щать только хорошую! Не позволю себе никакой облачности, а о ветре всег-
да можно договориться. И при укусе животного не пугайтесь, звоните мне,
я скажу: "Смажьте место укуса йодом..." Я буду утешать, веселить, делать
гадости - все, что пожелаете! Лишь бы быть кому-нибудь нужным!
"Ноль часов сорок пять минут..."
Тьфу! Да кто ж так говорит?! "Ноль часами сорок пять минут!" Чувству-
ешь разницу, дура! А теперь давай припев на два голоса:
"Ноль часов пятьдесят мину-у-ут..."
Как медленно летит время.
Позвоните мне, пожалуйста! А то подожгу, вызову пожарных, чтобы со
мной кто-то был! Или животное укушу!
...Алло! Алло! Да, я слушаю! Петя?! Нет, вы не туда попали! Кто ско-
тина? Да я же не Петя! Тем более? Как вы меня назвали? Ух ты!.. Погоди,
дорогой! Не бросай трубку! Отведи душу. Поругайся еще. И тебе того же,
сукин сын!.. Фу! Поговорили.
Отлегло. Так, сколько у нас времени, дорогая?
" Ноль часов пятьдесят пять минут..."
Разве так важно знать, сколько времени прошло? Лучше бы ты говорила
каждому, сколько ему осталось. Тогда не хандрили бы. Поняли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57