Дженни Райленд больше нет. Но есть Дженнифер – женщина, в которую безумно влюблен Патрик.
Глава 10
– Я не могу петь, не зная, как будет развиваться сюжет! – Раф Гарсиа умолк на середине куплета.
– Если бы ты заранее ознакомился с либретто, то знал бы, что петь и как! – резко бросила Мередит партнеру. – И вообще, не смей вести себя как стареющая капризная примадонна!
– В таком случае, может быть, вы, уважаемая леди, возьметесь исполнить мою партию? – ехидно спросил Раф Гарсиа.
Они ссорились так ожесточенно, что стены репетиционной студии дрожали от их громких криков.
– Раф, Мередит… Пожалуйста, прошу вас, перестаньте! Давайте репетировать! – тщетно взывал к ним режиссер Мило Брейден. – Прекратите!
Дженнифер подошла к Патрику, сидевшему за роялем, и они обменялись понимающими взглядами. Патрик взял несколько громких аккордов, призывая к тишине.
Дженнифер терпеливо сказала Рафу:
– Каждый музыкальный эпизод несет определенную смысловую нагрузку. И вовсе не обязательно, чтобы он был хитом.
– Вот именно! – согласился Мило Брейден. – Музыкальный спектакль не может состоять сплошь из хитов. К тому же это не произведение для одного солиста. Здесь ансамбль, и у каждого в нем – своя роль и свои задачи.
– Спасибо, что объяснил! Вот в «Девушках мечты» сюжета как такового не было, да и в «Кошках»…
– Вот и работал бы в них! – крикнула Мередит. – А если тебя это не устраивает…
– Да замолчите вы наконец или нет? Начинайте работать! – вмешалась Шерон Макьюэлл и принялась вместе с Мило Брейденом успокаивать Рафа.
Как только объявили перерыв, Раф ушел, а Мило, Шерон, Дженнифер, Патрик и Мередит решили выпить по коктейлю и обсудить сложившуюся ситуацию.
– Рафу всегда нелегко привыкнуть к новой роли, – сказал Мило Брейден. – Вся эта музыка в жанре твиста, головокружительные ритмы… Это чуждо ему.
– Зачем же ты предложил ему главную роль? – спросила Мередит. – И вообще у Рафа – отвратительный характер, и на Бродвее всем это известно!
– Не стоит обсуждать его характер. Раф подходит для роли Париса. И внешностью, и тембром голоса. Когда он исполняет лирические арии, зрительницы просто рыдают от восторга. Раф похож на Валентино, и им это безумно нравится.
– И немного на Джона Траволту, – добавила Шерон. – А ты, Мередит, отнесись к Рафу с юмором, и тогда тебе будет легче с ним работать.
Мило и Шерон ушли, а Мередит все продолжала возмущаться повелением своего партнера.
– У меня, например, тоже вспыльчивый характер! – говорила она Патрику и Дженнифер. – Ну и что из того? Я ведь держу себя в руках! А почему он допускает всякие выходки?
– Мередит, успокойся, – мягко сказал Патрик. – Возможно, Раф просто нервничает. Новая роль, новый состав исполнителей.
– Но у нас постоянно обновляется состав исполнителей! – возразила Мередит. – И пора бы к этому привыкнуть. Если и дальше так дело пойдет, то очень скоро я попаду в сумасшедший дом, прежде чем мы успеем показать наш спектакль в Бостоне!
– Раф идеально подходит для роли Париса, – с улыбкой заметила Дженнифер. – И не только внешностью и голосом. У него такой же характер. Он тщеславен, эгоистичен, с огромным самомнением. Настоящий Парис!
– Точно! – согласился Патрик. – Такие мужчины, как Раф, стремятся во всех аспектах жизни завоевать лидерство. Они жаждут восхищения, поклонения и не привыкли к отказам. Мередит, принимай Рафа таким, какой он есть, и все образуется. Не задевай партнера, не кричи на него, этим ты только осложнишь ваши отношения, а дело пострадает.
– Значит, он может на меня орать, а я должна покорно это слушать и терпеть? – возмутилась Мередит.
– Нет, дорогая, речь идет о другом: не нападай на него первая и не указывай ему на его промахи и просчеты. Для этого есть режиссер. Мило знает, как обращаться с Рафом и как добиться от него безупречного исполнения.
Поскольку Мередит никак не могла успокоиться, Патрик привел последний, самый важный аргумент:
– Не забывай, что наш спектакль стоит свыше четырех миллионов долларов. Если Раф откажется исполнять главную роль, у нас возникнут серьезные проблемы.
Через несколько дней во время одной репетиции Раф Гарсиа снова начал жаловаться на трудности исполнения роли.
– Ну как я могу вытянуть «любимая» на столь высокой ноте! Когда я ее беру, мне кажется, что у меня вот-вот сорвется голос.
– О Господи, опять он за свое, все ему не так, – сквозь зубы процедила Мередит.
Но к ее удивлению, Дженнифер согласилась с Рафом.
– Да, Раф, ты прав. Это моя ошибка. Сейчас мы все исправим.
Обменявшись несколькими фразами с Патриком, они на ходу переделали рефрен.
– Сейчас я проиграю, и мы посмотрим, – обратился Патрик к Дженнифер. – Давай вот так… или… Да, это не должно оканчиваться на долгой протяжной ноте.
Он и Дженнифер улыбались друг другу, шутили, обменивались короткими репликами. Их полное взаимопонимание и дружелюбие всегда положительно сказывались на отношениях участников спектакля, не нравилось это только Мередит.
Изменения были внесены, Раф спел рефрен в новой редакций и снисходительно заявил с самодовольной улыбкой:
– Ну вот. Это мне подходит.
Мередит, стоящая неподалеку, просто кипела от возмущения. Опять эта парочка – Латтимор и Райленд – продолжают свои штучки. Хихикают, подшучивают друг над другом, а глаза выражают такое превосходство над окружающими! Вот, мол, какие мы гениальные, все схватываем с полуслова. Все нам удается легко. А как стараются угодить этому отвратительному Рафу Гарсиа! По первому его требованию бросились переделывать рефрен! И еще успокаивают се, чтобы она не задирала Рафа! Попробовали бы Латтимор и Райленд сами с ним работать! Ведь у Мередит и Рафа – ведущие роли в спектакле, они должны постоянно находиться вместе, а это невыносимо.
Как все уговаривают Рафа! Боятся, что он фыркнет и откажется от роли. Господи, как иногда Мередит хотелось хлопнуть дверью и послать их всех куда подальше! Вот тогда пусть и подумают, где им взять другую исполнительницу такого уровня!
После окончания репетиции Патрик подошел к жене и обнял ее.
– Пойдем домой, дорогая, и немного прогуляемся. Сегодня прекрасная погода.
Мередит, чуть отстранившись, пожала плечами. Ей такая погода не нравилась: душно, влажно, тяжело дышать. Да и район, где находилась репетиционная студия, на Четвертой Восточной, был не по душе Мередит. Шумный, грязный и весьма далекий от респектабельности.
Прогулка по Шестой авеню не доставила Мередит удовольствия и не улучшила настроения. Они с Патриком шли к своему дому мимо садов, недавно политых из шланга. Вода стекла на тротуар, образовались лужи, и Мередит промочила ноги.
Она никак не могла успокоиться, постоянно вспоминая этого проклятого Рафа Гарсиа. Ее раздражало в нем все: и самодовольная внешность, и отвратительный, заносчивый характер, и даже манера держаться во время репетиции. Руки в карманах джинсов, ноги широко расставлены…
Патрик бросил взгляд на удрученное лицо жены.
– Не переживай так, дорогая. Все наладится. Я знаю, с Рафом трудно работать…
– Мне тоже это известно. Но лучше сейчас это не обсуждать!
Незадолго до окончания репетиции Дженни говорила Мередит те же самые слова. Утешала и просила набраться терпения. Сожалела, что бедной Мередит приходится работать с таким партнером. Это задело Мередит больше всего. Она терпеть не могла, когда ее жалеют, да еще не кто-нибудь, а Дженнифер! Во время репетиции Дженнифер и Патрик снова любезничали, обменивались шутками, смеялись. Какое трогательное единение душ! А между прочим, Патрик – муж Мередит, но, похоже, Дженнифер постоянно об этом забывает! И с Мередит ведет себя так, будто та – юная третьесортная певичка из бара, а не восходящая звезда сцены. А ведь только от нее зависит успех спектакля. Дженнифер все суетится вокруг Рафа, внимает всем его просьбам и требованиям, словно он король Бродвея!
Вернувшись домой, Мередит почувствовала себя немного лучше, с интересом расспрашивала дочь о том, как та провела день.
Вечером, когда они с Патриком легли в постель и он начал нежно гладить ее обнаженные плечи, Мередит закрыла глаза и тихо сказала:
– Мне очень приятны твои ласки, дорогой, но я сегодня так устала, что у меня нет сил.
– Спи, дорогая, отдыхай. – Патрик поцеловал жену. – Спокойной ночи, приятных снов.
Мередит забылась глубоким сном, но через час проснулась, дрожа от страха. Ее мучил кошмар. Они с Мелиссой шли по улице, вдруг девочка вырвалась и побежала вперед. Мередит бросилась за ней, но навстречу повалила толпа людей и преградила путь. Громко зазвучал хор из нового спектакля и заглушил крики Мередит, зовущей дочь. Мелисса скрылась из виду.
«Это я во всем виновата, – думала Мередит. – Я за ней не уследила…»
Дрожа как в лихорадке, Мередит вскочила с постели и подбежала к кроватке Мелиссы. Девочка спокойно спала, обняв игрушечную панду. Ее лицо было безмятежным, шелковистые волосы разметались по подушке. Мередит с облегчением вздохнула, наклонилась, поцеловала дочь и поправила одеяло.
Вернувшись в постель, она легла, закрыла глаза, но не могла успокоиться. Более того, внезапно вспомнила, что в ночном кошмаре ей почему-то показалось, будто хор в новом спектакле состоял из четырех миллионов голосов! Откуда взялась эта чудовищная цифра? Может, потому, что Мередит постоянно слышала о четырех миллионах долларов, в которые обойдется их спектакль? И от нее, Мередит, во многом зависели успех будущего спектакля, его окупаемость и финансовая прибыль. Господи, а вдруг с ней что-нибудь случится? Что же тогда будет со спектаклем?
Патрик заворочался во сне, и Мередит, взглянув на мужа, немного успокоилась. Патрик – самый дорогой для нее человек, как, конечно, и Лисса. И дочь вся в него: те же жесты, так же прядь волос спадает на лоб! Мередит очень любила мужа, полностью доверяла ему, не сомневалась в его таланте. Она правильно поступила, предпочтя Патрика богатым женихам, которые сватались к ней в студенческие годы.
На днях Мередит мысленно назвала себя восходящей звездой театра. Так ли это? Да, у нее эффектная внешность, чистый, красивый, глубокий голос. Она может хорошо и вдохновенно исполнить роль, но… Но в глубине души Мередит – страшная трусиха, боится сцены, зрителей, режиссеров, и порой от любого, самого незначительного замечания у нее комок подступает к горлу и на глазах выступают слезы. И если она плохо сыграет роль, мюзикл провалится, а миллионы долларов будут потеряны. Более того, это пагубно скажется на Патрике как на композиторе и соавторе спектакля.
«Нет, все будет хорошо!» – твердо сказала себе Мередит.
Она приложит все силы к тому, чтобы блестяще сыграть роль. Постарается петь как можно лучше. Вживется в образ и станет настоящей Еленой: вспыльчивой, страстной, соблазнительной, ослепительно красивой. И к Патрику придет успех, его наперебой будут приглашать сочинять музыку, с ним станут подписывать выгодные контракты. Они наконец заживут по-человечески. У них появится достаток.
Патрик прославится… Это, конечно, хорошо, но таит в себе одну опасность. Известный богатый композитор, привлекательный тридцатилетний мужчина. Сколько же сразу отыщется женщин, желающих погреться в лучах его славы и завладеть его деньгами?
Страх потерять мужа снова привел Мередит в отчаяние. Она теснее прижалась к Патрику и стала нежно целовать его лоб, глаза, губы. Потом провела ладонью по его обнаженным плечам и груди. Патрик проснулся и крепко обнял Мередит.
– Патрик… Патрик… – страстно шептала она, прижимаясь к нему всем телом.
Реакция мужа не заставила себя ждать. Они занялись любовью, и когда сильное мускулистое тело Патрика последний раз конвульсивно дернулось, Мередит громко застонала. Но не от удовольствия, а от того, что доставила наслаждение Патрику. Главное, чтобы ему было хорошо, а уж она как-нибудь… Для нее это не важно.
– Я люблю тебя, дорогой, – прошептала Мередит. – Все было великолепно.
И она, положив голову на руку Патрика, мгновенно заснула со счастливой улыбкой на лице.
Репетиции продолжались, и противоречия между Рафом и Мередит постепенно сглаживались. Они старались сдерживать свои эмоции, особенно Мередит.
– Так… замечательно! – воскликнул однажды во время утренней репетиции Мило Брейден. – Думаю, пора приступить к дуэту «Люблю ли я его?» – «Я люблю ее!».
Мередит покорно заняла свое место напротив Рафа Гарсиа, и они начали репетировать. Во время прослушивания, состоявшегося в апартаментах Тони де Пальма, Дженнифер и Патрик с блеском исполнили этот дуэт, но сейчас исполнители не знали, в какой тональности он должен звучать.
Мелодия, сочиненная Патриком, была красивой, но сложной для исполнения – слишком много переходов от высоких нот к низким. Мередит, репетируя, постоянно чувствовала внутреннее напряжение, и, когда брала самые высокие ноты, ей казалось, что ее голос дрожит.
Гари Строуг, дирижер, всегда внимательно наблюдал за исполнителями, поэтому сразу заметил, что Мередит с трудом берет верхние ноты.
– Мередит, ты вытянешь? Может, снизить на полтона?
Мередит заколебалась.
– Да, немного высоковато, пожалуй…
– Вот черт! Опять она всем недовольна, – пробурчал Раф Гарсиа. – Ну сколько можно? Как только что-то подходит для меня, она тотчас же начинает капризничать и требовать изменений!
Мило Брейден сразу встал между двумя исполнителями, желая пресечь их взаимные упреки.
– Мередит? – Он вопросительно взглянул на певицу.
– Да, было бы неплохо снизить на тон или на полтона, – сказала она.
– А ты не подумала, как при этом будет звучать мой голос? – возмутился Раф. – Как из подземелья!
Дирижер и режиссер согласились с просьбой Мередит, но когда Раф, уже в другой тональности, спел несколько тактов, все дружно рассмеялись. Однако, спохватившись, начли подбадривать его и хвалить. Мередит разозлилась. Ну вот, они снова заискивают перед Рафом, носятся с ним, как с капризным ребенком, а на нее никто не обращает внимания!
– Ладно, оставьте все как есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46