– Ваша жена, как видно, ушла отсюда вчера.
– Да, вчера.
– Вчера утром?
– Да.
– А в каком примерно часу?
– Не знаю, – ответил Уэйд. – Думаю, рано. Я встал и увидел, что ее нет.
– А когда это было?
– Простите, не понял?
– Ну, проснулись вы в какое время?
– Я же сказал, точно не знаю. В одиннадцать, в двенадцать – вот так
– Вы поздняя пташка, выходит?
– Обычно нет, – сказал Уэйд. – Сейчас я на отдыхе.
Шериф мягко кивнул.
– Да, конечно, я как-то это упустил. Отдых тут у нас роскошный. – Он поразмыслил секунду-другую. – Значит, если я вас правильно понял, ваша жена могла быть здесь самое позднее до полудня. Вчерашнего дня, в смысле.
– Да, выходит так.
– А когда вы в последний раз ее видели?
Уэйд задумался. Последние события казались ему зыбкими, текучими.
– Вскоре после полуночи, – сказал он. – В какой-то момент я встал, пошел на кухню выпить чаю. Она еще была на месте.
– Спала?
– Да, конечно. Спала.
– Необычное что-нибудь заметили?
– Ничего абсолютно.
– Ясно, ясно. Получается, что мы имеем двенадцатичасовой интервал. От полуночи до полудня. В этом промежутке она и пропала.
– Думаю, так.
– И вы не видели…
– Я не видел ни-че-го, – прервал его Уэйд. – Я проснулся, ее уже не было. Вот и все.
– И это было вчера?
– Да, вчера.
Лакс записывал медленно, рука плохо его слушалась; некоторые фразы он подчеркивал. Наконец поднял голову.
– Так, славно, кой-куда мы продвинулись. Теперь, когда вы в первый раз заподозрили неладное? То есть поняли, что может быть неприятность?
– Не могу точно сказать. Думаю, довольно скоро.
– Скоро?
– Пожалуй, да. – Уэйд контролировал свой голос, тон и смысл произносимых слов. – Я хочу сказать, это сидело во мне как заноза, но я не думал… понимаете… я не думал, что это может быть серьезно. Мало ли куда она отправилась, Пошла на прогулку.
– Она любила дальние прогулки?
– Иногда.
– Так что вы просто ждали?
– Да.
– И больше ничего?
– Больше ничего.
Винни Пирсон негромко хмыкнул.
– Ждал, – сказал он; потом вынул щипчики и принялся вычищать грязь из-под ногтя большого пальца. Кожа у него была болезненно-бледная, почти бесцветная. Не альбинос, подумал Уэйд, но близко к этому. Как большой белый зародыш. Уэйд заставил себя отвести взгляд.
– Значит, вы ждали, – повторил Лакс. – И долго?
– Получается, довольно долго. Весь день.
– И что делали?
– Да разное. Дом прибирал, наводил порядок. Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
– Да кто его знает, наверно, никакого. Хотя иной раз бац – смех, да и только, – возьмет какая-нибудь глупая маленькая деталька, подпрыгнет и давай задом вертеть, и окажется она ох какой важной. – Шериф поглядел в свой блокнот. – Так, и в конце концов, значит, вы все-таки решили, что дело неладно.
Уэйд кивнул.
– Стемнело, а она еще не вернулась.
– И вы пошли ее искать?
– Да.
– Когда? Уже совсем темно было?
– Нет еще. Как раз смеркалось – семь, начало восьмого. Я немного прошел по дороге – думал, может, наткнусь на нее, больше ничего в голову не приходило. Потом вернулся и снова стал ждать.
– Просто ждать?
– Естественно. Что же еще?
Лакс вежливо улыбнулся
– Вам, может, расслабиться надо было. Пропустить рюмку-другую. Нервы и все такое.
– Может, и так. Ну и что?
– Да ничего. – Шериф заулыбался еще шире. – Почему я спрашиваю. Мистер Расмуссен говорит, вы были слегка под мухой. Позже, ночью уже, в смысле.
– Ах ты господи.
– Так он ошибся?
– Нет, пару рюмок я выпил. – Уэйд почувствовал, как в горле поднимается что-то кислое, отдающее капустой. – Да послушайте, боже мой, что за идиотизм. Кэти неизвестно где, может, ждет помощи на берегу, а мы тут сидим и выясняем, сколько, к чертовой матери, я выпил рюмок.
– Так сколько все-таки?
– Вам точное число?
– Точность не помеха.
– Штук пять-шесть, – сказал Уэйд. – Меньше нормы.
Винни Пирсон поднял глаза от ногтей.
– А про лодку-то, – сказал он. – Спроси, почему это он ни разу не поинтересовался…
– Вин, заткнись немедленно.
– Но ведь он ни разу…
– Да уймись ты. – Лакс с улыбочкой посмотрел на Уэйда. – Не обращайте внимания, уж такой он, наш Винни. Шведская кровь. Он вот на что напирает: почему за все время – за все время, пока вы ждали жену, – вам и в голову не пришло заглянуть в лодочный сарай. Кого ни спроси, любой скажет – это первое, что надо было сделать.
– Не могу объяснить, – сказал Уэйд. – Как-то не подумал об этом. То есть подумал, но позже.
– Когда – позже?
– Совсем поздно было. Около полуночи.
– И тогда-то вы наконец обратились за помощью. Когда увидели, что лодки нет.
– Именно так.
– Через двенадцать часов после того, как узнали, что жены нет дома.
– Совершенно верно.
Лакс смотрел в блокнот, улыбка соскользнула с его лица. Казалось, ему не нравится собственный почерк.
– Тут вот какая закавыка, – сказал он. – Что-то не все складно в этой истории с лодкой. Взять, к примеру, шум. Когда заводят мотор, это попробуй не услышь.
– Почему? Я же спал.
Лакс глубокомысленно кивнул.
– Да, понятно. Но эти старые «эвинруды», они же дико трещат. Туг, как говорится, и мертвый заворочается. – Он помолчал, нахмурился. – Вы уши ничем не затыкали?
– Нет.
– Крепко, выходит, спите.
– Поразительно крепко, – ухмыльнулся Винни Пирсон.
Воздух в комнате был спертый, густой и безжизненный. Уэйд почувствовал облегчение, когда вошла Рут Расмуссен с кофейником и большим блюдом горячих булочек. Она ободряюще ему улыбнулась, наполнила чашки и вернулась на кухню. На мгновение он словно провалился в какой-то разлом действительности. Дом наполнился запахом Кэти, ароматом ее духов и крема; Уэйд ощутил ее близость, ее телесное присутствие.
– Мистер Уэйд.
– Извините, я не…
– Ничего, ничего. Я вот что хочу узнать у вас, сэр, – терпеть не могу об этом спрашивать. – Шериф запустил еще одну улыбку. – Вы и ваша жена. Проблем не было?
– Не понимаю.
– Ну семейных трудностей. Ссор там, обид.
– Нет.
– Вообще каких-либо неприятностей?
– Ну ладно вам, газеты небось читаете. – Уэйд почувствовал, как у него начинает гореть лица – Да, черт возьми, была неприятность.
– Выборы?
– Да, выборы.
– Это непросто пережить, могу себе представить, – кивнул Лакс. – Не сахар – проиграть таким макаром. Плюс вьетнамская эта пакость. Газетчики, телевизионщики, вся журналистская братия – да уж, уделали так уделали. Тут только держись.
– Мы и держались, – сказал Уэйд.
– Все равно. Какие там еще джентльменские выборы. – Лакс помолчал. – А вот Винни наш, он тоже из вьетнамцев. Морская пехота.
Пирсон нахмурился, но глаз не поднял.
– Детей не убивал.
– Замечательно, – сказал Уэйд. – Рад за вас.
– Ага, замечательно.
– Так или иначе, – продолжал шериф, – какие-то трения у вас могли быть. Напряжение, оно же сказывается.
– Не понимаю, о чем вы.
– Да ни о чем конкретно, – сказал Лакс. – Фон хочу выяснить.
Винни Пирсон насмешливо фыркнул:
– Какой там фон, давай к делу переходи. Спроси о том, что Майра нам рассказала.
– Вин, а соблаговоли-ка, на хер, заткнуться.
– Спроси, спроси.
Почти незаметно двое мужчин переглянулись; затем взгляд шерифа, описав дугу по полу гостиной, опять перешел на Уэйда.
– Эта девушка из «мини-марта» – Майра Шоу, – помните ее? Лет восемнадцати, пухленькая такая.
– Черта с два пухленькая, – вмешался Винни Пирсон. – Это родственница моя, она жирная, как бегемот.
– Верно, верно. Так вот, эта девушка говорит, что вы с женой позавчера туда заезжали и что у вас вышел спор. Довольно жаркий спор, по ее словам.
– Ничего подобного, – покачал головой Уэйд.
– Вы утверждаете, что этого не было?
– Нет, я просто говорю, что это смешно. Парой слов обменялись, и все, длилось это минуту, не больше.
Уэйд с усилием встал и подошел к окну гостиной. Ослепительно-яркий осенний день, слишком уж яркий, и трудно ему было совместить это солнце с тем, что делалось у него внутри.
– Ссоры никакой не было, – сказал он тихо. – Несогласие, только и всего.
– Я прекрасно понимаю.
– Вы так это представили…
Лакс мотнул головой.
– Я ничего такого не имел в виду. Вы говорите, это несущественно, значит, это несущественно. – Опять в его глазах появилось сочувствие. Он откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу. – Я только хотел сказать, что все это могло подействовать на вашу жену, напряжение там и прочее. Может, ей захотелось сменить обстановку, побыть без вас какое-то время.
– Побыть где? – спросил Уэйд.
– А это вот вопрос. У нее нет тут друзей поблизости?
– Нет.
– Родственников тоже нет?
– Здесь нет. В Миннеаполисе есть сестра.
Шериф опять заулыбался.
– А что, чем черт не шутит. Взять и позвонить, может, ваша жена связывалась с… Простите, я не уловил, как ее зовут. Сестру, в смысле
– Пат. Патриция Гуд.
– Фамилия по мужу?
– Да. Правда, они в разводе.
– Больше родных никого нет?
– Близких – нет, – покачал головой Уэйд. – Родители умерли.
– Так я вот что предлагаю, – сказал Лакс. – Обзвоните всех, кого сможете. Знакомых и так далее. Иной раз, знаете, накатит что-то на человека, хлоп – и нету его; неделя, две проходит, и возвращается как миленький. Я сам такое наблюдал. – Он снял очки и поднял глаза на Уэйда. – Раньше когда-нибудь исчезала она?
– Как сейчас – нет.
– А как?
Уэйд вдруг почувствовал бесконечную усталость. Были вещи, которые ему не хотелось обсуждать.
– Никак. Изредка пропадала из виду совсем ненадолго. На несколько часов максимум.
– Другой кто-нибудь замешан?
– Простите, не понял.
– Ну, другой мужчина.
– Никоим образом, – ответил Уэйд.
– Вы так уверены.
– Да. Уверен. – На секунду перед ним мелькнуло лицо дантиста. – Тут нет вопроса.
– Понимаю. Ну вот, кажется, и все, – Шериф вздохнул и посмотрел на часы. – Самое последнее. Мистер Расмуссен говорит, что ночью у вас были трудности с телефонным аппаратом. Не сразу вы его нашли как будто.
– И какой же закон я нарушил?
– Никакой. Только вот почему он был под кухонной раковиной? Завернутый в полотенце.
– Во рту сплошная кислая капуста. Словно кто-то другой дышит, а не ты.
– Да поймите вы, так люди делают иногда. Это для меня был символ. Телефон связывает с внешним миром, со всем дерьмом, какое там осталось, с выборами. Отсоединил, убрал с глаз долой и думать про него забыл. Символ, вот и все.
– Символ, – повторил Лакс. – Записать надо.
– Сделайте одолжение.
– А цветы в горшках? Тоже символы?
Короткая заминка. Винни Пирсон хохотнул.
– Да нет, я не… – Уэйд осекся. – Вы слишком все усложняете. Кэти ждет помощи. Остальное – чушь собачья.
На щеке у Лакса дернулся мускул.
– Чушь собачья, – пробормотал он.
Закрыл блокнот, встал, сделал знак Винни Пирсону. Устремил взгляд в сторону окна.
– Мистер Уэйд, вы важная персона, я понимаю. Политик и все такое, не наш уровень, так что вы уж нас извините. Я простой деревенский легавый. Винни, он и того хуже. Качает свой бензин и подрабатывает у меня помощником. Два дубаря, короче; но я вас заверяю, мы из кожи будем лезть, чтобы найти женщину. Понадобится – озеро до дна вычерпаем. Лес повырубим, землю перекопаем. – Он великодушно улыбнулся. – Это вам не чушь собачья, это гарантия
на сто процентов.
Они надели шляпы и двинулись к выходу.
– Потерпите несколько часов, – сказал Лакс – Я с вами свяжусь, если что. Не забудьте про телефонные звонки.
Когда они ушли, Уэйд постоял минуту-другую у окна гостиной. Отчаянно хотелось спать. В голове, позади глаз, что-то вращалось не переставая – какой-то блестящий черный камешек. Он отчетливо чувствовал его вес. Чтобы собрать кофейные чашки и отнести на кухню, потребовалось нешуточное усилие воли. Клод сидел там за столом на табуретке, Рут разбивала на сковородку яйца.
– Еще три минутки, – сказала она, – и мы вас заправим как следует. – Она отодвинула назад волосы тыльной стороной ладони. – Ну, как поговорили?
Уэйд поставил чашки в раковину. Он не знал, что с собой делать. Исчезновение Кэти не укладывалось в его сознании – оно было лишено смысла.
– Я спрашиваю, поговорили-то как?
Его глаза уперлись в большой железный чайник.
– Нормально, по-моему. Правда, меня тут держат за распоследнюю пьянь.
– Да ну? – засмеялся Клод.
– И еще всего понавешали.
– Вот ведь незадача. – Старик, ухмыльнувшись, качнулся на табуретке. – По части такта я, правду сказать, не очень. Но я не говорил «пьянь», я сказал, что ты малость поддал, было ведь куда деваться. Да никто тебя не осуждает за это.
– Ну и славненько.
– Что они могут против тебя иметь?
– Пирсон этот. Он вроде как…
Рут подняла глаза от сковородки.
– Да не берите в голову, Винни он Винни и есть. Дайте срок, еще несколько часиков – и прискачет ваша Кэти, прямо в эту кухонную дверь влетит, хороши же мы все будем.
Она выложила яичницу на тарелку и подала ему с теплой булочкой.
– Ешьте давайте, а потом – на боковую.
Яичница пришлась очень кстати. Поев, Уэйд попробовал позвонить в Миннеаполис сестре Кэти. Никто не взял трубку, и, секунду поколебавшись, он кивнул Рут и нетвердой походкой побрел в спальню.
А вот уснуть не получалось. От усталости черный камешек позади его глаз сделался совсем твердым, в суставы коленей и локтей словно насыпали песку. Он лежал на кровати лицом вверх и изучал свое состояние. Что-то нарушилось во внутренней биологии. По потолку пробегали серебристые искорки, макушка головы остро подрагивала, словно к черепу подвели электроды, на которые скачками подавалось напряжение.
С раскаянием тоже были трудности. Он почти ничего не чувствовал, разве что небольшую неловкость из-за своих поступков или проступков. Ему не нравилось, как прошел допрос. Некоторые важные темы не были затронуты вовсе. Душевное здоровье – раз; память – два. Даже и сейчас ему трудно было выстроить в хронологическом порядке события тех последних часов, когда они еще были вместе. Картинки не складывались в одно целое чайник – темнота – как он скользил туда-сюда, словно сила тяжести больше не действовала. Он помнил, как возились под полом веранды мыши. Помнил сложный, насыщенный запах леса, и туман, и странное движение, которое Кэти иногда делала пальцами, легкий взмах, словно она желала разогнать все зло, скопившееся в их жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30