- вышел на Кузнечную улицу и
теперь уже побежал, потому что дорога шла вниз, к Ратушной площади.
Скорее туда, к ратуше, где в этот утренний час уже толпится народ. Я
побежал бы и к рынку, но до рынка было дальше, и улица шла в гору, а я не
хотел, не мог терять ни минуты. Скорее! Пока знак дракона еще виден на
небе, надо указать на него, надо заставить их увидеть его. Кто знает,
когда, в какой час беда обрушится на город? Кто знает, сколько времени
осталось нам для спасения?
Я выбежал на площадь и на несколько мгновений замер, не зная, что
сказать и как сказать. Здесь были люди, человек пятьдесят, - стражники,
дежурившие у ратуши, просители, ожидающие, когда начнут прием советники,
свидетели, вызванные с утра пораньше в городской суд, - и все они,
удивленные моим видом и внезапным появлением, повернулись в мою сторону. Я
стоял посреди площади, переводя взгляд с одного на другого, потом поднял
голову и посмотрел наверх. Крыши домов закрывали половину неба, да и
солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта и поглотить остатки
зловещего знака, но он был еще виден, еще чернел там, в вышине, прямо над
нашими головами. И тогда я набрал полную грудь воздуха и закричал.
Посмотрите, люди, кричал я, знак дракона, знак гибели висит над нашим
городом! Город погибнет сегодня, если все мы не встанем на его защиту! Он
обречен, все мы обречены, если будем малодушными и испугаемся этого знака!
Звоните во все колокола, поднимайте всех, кто еще спит! Скорее, пока еще
не поздно!
Я замолчал, чтобы перевести дух, и поразился тишине, царившей вокруг.
И на какой-то миг мне показалось, что я один, совершенно один на этой
площади, единственный живой человек в этом городе. Но я опустил голову и
увидел их всех. Они по-прежнему стояли вокруг и смотрели на меня. Смотрели
на меня! Никто из них не поднял голову для того, чтобы взглянуть на знак
дракона!
Еще не веря себе, еще не понимая, что все это значит, я сделал
несколько шагов по площади, озираясь и выискивая хоть кого-то, кто поднял
бы голову. Но нет, все они смотрели только на меня. Так, будто не знали,
что над головами у них небо, так, будто шеи их закостенели и головы не
поворачивались, чтобы посмотреть наверх.
Да поднимите же вы головы, закричал я в отчаянии, да взгляните же вы
на небо над собой! Или вы забыли про небо? Или вы боитесь взглянуть на
него?!
Но тут кто-то налетел на меня сзади и сбил на землю. Мне зажали рот,
кто-то заломил мои руки за спину, и я почувствовал, как веревка впилась в
запястья. А потом меня подняли и потащили куда-то в сторону ратуши,
по-прежнему зажимая мне рот рукой.
Но глаза мои были открыты. И до самого последнего момента я видел
небо над головой и черный знак дракона над городом. Я единственный на этой
площади видел его.

ПИСАРЬ
Я снова проснулся от кошмара.
Была ночь. Впрочем, нет, я не знаю, ночь была или день - в подземелье
это не имеет значения. А я был в подземелье, в подземелье под башней -
почему-то и в этом кошмаре, как и вчера, и позавчера, я твердо знал, что
нахожусь в подземелье под башней, хотя и не мог понять, как это меня
занесло туда. Я стоял в кромешной тьме и вовсю пялил глаза, пытаясь
разглядеть хоть что-то. Но ни одного луча света не проникало в подземелье.
И было тихо, так тихо, что я слышал стук собственного сердца. И только
иногда откуда-то издалека, многократно отражаясь от невидимых в темноте
стен и сводов подземелья, доносился стук падающей на пол капли воды.
Потом, как и вчера, в руке у меня неведомо откуда появилась свеча. И
хотя я, как ни странно, по-прежнему не видел ничего вокруг - даже пола под
ногами, - я двинулся вперед, туда, где капала вода. Я почему-то совсем не
вспоминал тогда о драконе, хотя и знал, что это - то самое подземелье, где
он обитает. В моих кошмарах - и в сегодняшнем, и в прошлых - не было даже
и мысли о драконе, вот ведь что самое странное. Я вспоминал о драконе лишь
потом, проснувшись от ужаса, в облегчении от того, что все увиденное -
лишь сон. И удивлялся.
А тогда я все шел и шел вперед на звук капающей откуда-то с
немыслимой высоты воды, но он все не приближался. И вдруг впереди, прямо
передо мной, так близко, что можно было достать рукой, возникла белая
стена. А на ней...
На ней прямо перед моими глазами темной запекшейся кровью был
начертан знак дракона.
И тогда я закричал.
И проснулся.
Наверное, я кричал только во сне, потому что Марта - я это слышал -
мирно спала рядом, ничуть не обеспокоенная моим пробуждением. А я, как и
вчера, лежал, постепенно приходя в себя, слушая, как замедляются удары
сердца, и пытался понять, что же все это означает. Третий кошмар подряд, и
все одно и то же. С кем бы посоветоваться? Впрочем, о чем я думаю - в
такое время заводить разговор о знаке дракона. Хорошо еще, что я не
проболтался вчера, когда зашла речь о знамениях. В такое время лучше
побольше молчать.
Наверное, еще совсем рано. На улице под окном временами слышатся шаги
одиноких прохожих, а вот, наверное, булочник катит свою тележку. Но еще не
слышно крикливых голосов кумушек нашего квартала, что так любят
перекликаться через улицу перед тем, как пойти на базар. Я лежал, не
раскрывая глаз, надеясь, что еще удастся уснуть, но сон не шел. Что за
напасть - третий день подряд просыпаться ни свет ни заря от дурацкого
кошмара, а потом до вечера ходить со слипающимися глазами? Этот недосып не
сегодня, так завтра непременно скажется, рано или поздно сделаешь ошибку
при переписывании документа, и тогда прощай карьера. В нашем деле надо
всегда быть собранным и точным, особенно если только начинаешь и у тебя
нет солидных покровителей. Городской суд - не место для тех, кто
ошибается, как любит говорить судья Буер. И он прав, я на его месте
говорил бы то же самое.
На его месте... Это было бы совсем неплохо. Красная мантия, парик,
высокая кафедра. По правую руку прокурор, весь в черном, по левую -
защитник в белой мантии поверх кафтана, внизу, в углублении, - подсудимый
под охраной стражников. А сзади - писцы. Погодите, Картьен еще покажет
себя, я не собираюсь всю жизнь проскрипеть в писцах, как старина Поннер.
Вот наступит осень - и я подам прошение на имя бургомистра, сдам экзамен
на первый чин, а там... Буер ведь тоже начинал когда-то писцом. Правда, у
него, говорят, были сильные покровители. Они у него и сейчас есть, недаром
же шеф камаргосов с ним так любезен и даже временами выпивает кружку пива
у него в кабинете. Но в конце-то концов, кто мешает завести влиятельных
покровителей мне? Если люди, имеющие вес, убедятся, что я способен на
большее, чем унылое переписывание документов, мне точно так же откроются
все пути наверх. Надо только проникнуть в их среду, немного пообтереться
там, подождать, пока ко мне присмотрятся, а потом уж и показать кому
следует, что и Картьен кое на что способен. Главное - не упускать шансов.
Взять хотя бы это приглашение на обед к Ронгсам - там ведь, говорят, будет
сам господин Дуорро. Вот только Марта...
С Мартой, конечно, все значительно сложнее. Она и вести-то себя не
умеет в приличном обществе. Неизвестно еще, как ее там примут. Дочь
садовника, крестьянка. Да будь она обыкновенной городской барышней, пусть
какой угодно дурой и уродиной, - все было бы в сотню раз проще. А так...
Можно, конечно, пойти и одному, но как ей объяснить это? Тем более теперь,
когда она стала такой нервной. И дуется по малейшему поводу, хоть домой не
приходи. А что еще начнется, когда родится ребенок? И так уже жить почти
что не на что. И еще кошмар этот проклятый! И так мне вдруг стало тоскливо
и муторно, что я даже застонал и открыл глаза.
И закричал.
Закричал уже взаправду, скорее даже вскрикнул и тут же зажал себе рот
рукой. Но этого хватило для того, чтобы разбудить Марту.
- Что? Что такое? - Она приподнялась на локте, повернулась ко мне
лицом.
Но говорить я не мог. Я лежал на спине с широко раскрытыми глазами и
не отрываясь смотрел в потолок, туда, где прямо над моим изголовьем
темно-бурой запекшейся кровью был начертан знак дракона.
Марта посмотрела мне в лицо, потом перевела взгляд на потолок и слабо
вскрикнула.
- Это же, это... - начала говорить она, но тут в коридоре послышались
чьи-то шаги, и это сразу привело меня в чувство.
- Молчи! - зашептал я, повернувшись к ней. - Ты что, хочешь, чтобы
все об этом узнали?
- Но это же...
- Я сказал - молчи!
Кто-то прошел мимо двери к выходу, затем все стихло. Я сел на
кровати, спустил ноги на пол, нащупал туфли. И только тут почувствовал,
что весь дрожу. Значит, сон-то в руку. И не зря болтали о знамениях. Вот
ведь беда-то какая. Я еще не думал тогда, что бывают беды и похлеще, я
думал только о том, как бы поскорее, пока никто не узнал, не увидел,
скрыть, замазать, соскрести с потолка этот знак. Знамение! Хорош бы я был,
заяви я сейчас про это знамение! И именно сегодня, когда листки, что дал
мне почитать Фраци, лежат в кармане сюртука. А я-то, дурак, еще и обещал
зачем-то их переписать. Тоже, смельчак нашелся. Будто не соображал, что
все это не игрушки, будто не знал, чем все это может закончиться. Да
пронюхай о чем камаргосы - и все, крышка. В такое время никто особенно
церемониться-то не будет. Нет уж, к черту! Чтоб я еще хоть раз во что-то
ввязался! Сегодня же отдам листки обратно Фраци, и попробуй тогда докажи,
что я хоть к чему-то причастен. Тогда, в конце концов, мне и на знак
дракона наплевать будет. Вот только бы Марта не проболталась.
Я уже знал, что надо делать. Встал с постели, накинул халат,
повернулся к ней. Она все еще лежала, не в силах оторвать взгляда от
знака, начертанного на потолке. Она была очень красива, еще красивее, чем
год назад, когда мы встретились и вообразили, что без ума влюблены друг в
друга. Если бы ее отец не был садовником!
- Вставай, - сказал я как можно решительнее, - одевайся. Иди на кухню
и готовь завтрак.
Но она не шевельнулась и все так же продолжала лежать, глядя на знак
дракона широко раскрытыми от ужаса глазами. Мне пришлось подойти и
приподнять ее за плечи, и, только когда мне удалось наконец усадить ее на
кровати, она отвела взгляд от знака.
- Ты слышишь меня? - сказал я, глядя ей прямо в глаза. - Иди и
занимайся делом. И никому, слышишь, никому ни слова.
Она молча кивнула, отвела мои руки, встала и стала одеваться. Я
видел, что она с трудом удерживалась от того, чтобы снова не взглянуть на
потолок, но я, отойдя к окну, неотрывно следил за ней, и она не решилась
поднять глаза под моим взглядом. Когда она наконец вышла в коридор, я
закрыл дверь на задвижку и принялся за дело. Прежде всего я скатал перину
на кровати, положил ее прямо на пол у окна и, стараясь как можно меньше
шуметь, поставил на голые доски наш единственный приличный стул. Вставать
на него, конечно, было просто кощунством, но табуретка могла попросту
развалиться под ногами, и я не стал рисковать.
Встав на стул, я почти касался головой потолка и смог как следует
разглядеть знак. Возможно, он и в самом деле был начертан кровью - я плохо
разбираюсь в таких вещах, - а может быть, это была обыкновенная краска. На
ощупь знак был еще немного влажный, и, хотя он уже не мазался, меня долго
не оставляло потом ощущение того, что я запачкал руку. Я слез со стула,
взял из кармана сюртука перочинный нож и хотел уже снова забраться наверх,
когда дверь дернулась. Я весь похолодел и замер на кровати с поднятой
ногой. Дверь дернулась еще раз, потом кто-то осторожно постучал. Я тихо
спустился на пол, на цыпочках подошел к ней и приложил ухо. В дверь снова
постучали.
- Кто там? - спросил я каким-то чужим голосом.
- Это я, - раздался в ответ голос Марты. В самом деле, ну кто еще это
мог быть? Я с облегчением вздохнул, впустил ее в комнату и снова запер
дверь.
- Почему ты вернулась?
- Кухарка еще не затопила плиту. Слишком рано.
- Ладно. Тогда займись пока чем-нибудь и не мешай. И не шуми, -
добавил я, снова забираясь на стул.
Она села на табурет - я слышал, как он скрипнул, - и стала смотреть,
как я соскребаю знак. Я лишь раз взглянул на нее - некогда мне было
отвлекаться, - и взгляд ее показался мне чем-то странным. Я не стал
задумываться над тем, что он означает, но почему-то мне неприятно было
ощущать его на себе, и я старался побыстрее закончить работу. Лезвие я,
конечно, загубил, да и на потолке остались следы, придется еще объяснять
домохозяину, откуда они взялись, но через десять минут можно было наконец
вздохнуть свободно. Знака дракона больше не было.
Я спустился со стула, затем встал на пол, вдел ноги в туфли и
принялся наводить порядок. Марта не сдвинулась с места, чтобы помочь мне,
она все так же сидела на табурете и молча смотрела на меня, и постепенно
это ее молчание стало меня раздражать. Я наспех смел остатки мусора прямо
на пол, со злобой швырнул обратно на кровать перину и повернулся, чтобы
сказать какую-нибудь резкость, но она меня опередила.
- Картьен, - сказала она так тихо, что я скорее угадал по движению ее
губ, чем услышал, что было произнесено мое имя, и инстинктивно застыл в
неподвижности, чтобы услышать то, что она скажет дальше, - Картьен, ведь
это же был знак дракона.
- Ну и что? - спросил я, стараясь казаться спокойным и равнодушным.
Мое раздражение вдруг куда-то улетучилось, и я почувствовал себя под ее
взглядом, как нашкодивший мальчишка. Так, будто я совершил какую-то
гадость, совершил ее просто так, бесцельно, и теперь делаю вид, что мне
все нипочем.
- Но ведь ты же не можешь не знать, что это значит, когда появляется
знак дракона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14