! Почему на могильной плите нельзя описать, хотя бы в нескольких словах, что покойный успел сделать за свою жизнь, кем он был и как именно ушёл из жизни? Да, конечно: для этого есть биографические справочники, энциклопедии и документы в архивах. Но ведь в справочники заносят далеко не всех, и не у каждого появится желание и возможность рыться в архивах. А разве любой человек не заслуживает того, чтобы о нем знали не только родственники, но и другие люди? Что, у академика-лауреата или крупного политика больше прав войти в историю, чем у простого рабочего, отдавшего всю свою жизнь тяжелой работе? По-моему, это несправедливо.
Вот взять хотя бы Чувакину A.M., чье тело лежит под еще не успевшим высохнуть холмиком. Даты рождения и смерти говорят о том, что она прожила всего пятнадцать лет. Как она умерла? Попала под машину? Стала жертвой маньяка-насильника? Отравилась из-за несчастной первой любви? Или просто скончалась от какого-нибудь врожденного недуга? Не узнать этого никогда тому, кто будет идти мимо ее могилки. Только родственники это знают, но ведь родственники тоже смертны, и, возможно, лет через пятьдесят на земле не останется ни следа от гражданки Чувакиной A.M.
Ветер донес до меня голоса и дребезжащее гудение траурных труб. Там, где могилы заканчивались, виднелась жидкая кучка людей в черном.
Когда я подошел поближе, гроб уже опускали в могилу под сдержанные рыдания женщин. Мужчины хмуро смотрели себе под ноги. Некоторые крестились.
— Извините, — вполголоса обратился я к мужику, украдкой цедившему окурок, зажав его к грубом кулаке. — Не подскажете, кого хороните?
Он мрачно покосился на меня.
— Да племянника моего, — сказал неохотно он. — Ему через две недели восемнадцать должно было исполниться, а вот поди ж ты...
— А он по болезни или как? — осторожно поинтересовался я.
— Да если бы по болезни! — махнул рукой мужчина. — На мотоцикле разбился наш Витюха... Любил он гонять с приятелями, вот и угораздило... Так покалечился, что хоронить пришлось в закрытом гробу...
— Кошмар, — сказал я.
— Да уж, — согласился он. — Приятного мало...

* * *
Домой я вернулся поздно вечером. Ноги гудели от усталости, брюки прилипали к потным ногам, голова от хождений по жаре была тяжелая, как большой огнетушитель, и в ней копошилось только одно-единственное желание — принять душ похолоднее и упасть на диван перед телевизором с запотевшей после пребывания в холодильнике бутылкой пива. И до утра уже не вставать.
Однако мечтам моим, похоже, не суждено было осуществиться.
У соседнего дома происходила какая-то аномальная суета. Там толпился народ, стояли две машины Профилактики с «мигалками» и микроавтобус «Скорой помощи». Проезжающие мимо автомобили инстинктивно притормаживали, но два профилакта-милиционера сердитыми жестами и окриками прогоняли их.
Потом санитары вынесли из подъезда носилки, накрытые простыней, погрузили их в «Скорую», и та молнией сорвалась с места, оглашая окрестности сиреной.
— Что тут случилось? — спросил я у одной из старух, слетевшихся на это зрелище со всех окрестностей.
— Участкового нашего убили, милок. Игоря Васильевича, то есть...
— Как — убили? — растерялся я. — Я ж еще этим утром его видел!..
— Да-да, милок, насмерть убили! Вот только что — и часу ещё не прошло...
— И кто убийца? Поймали его?
— В том-то и дело, — сделала большие глаза старушка. — Никак не могут его из квартиры выковырять! Заперся внутри и никому не открывает... Говорят, прохвилакты за подмогой послали. А сам этот парень — наркоман из двадцать четвертой квартиры. Василич пришел побеседовать с ним, а он возьми, да и ткни его ножиком в грудь. А потом заперся изнутри...
У меня похолодело в груди.
Этого не может быть, сказал я себе.
Неужели Курнявко суждено было пасть от руки одуревшего от ломки шизика — неважно, кто им окажется: я или кто-то другой? И, значит, права глупая поговорка: «От судьбы не уйдешь»?
Потом я подумал: господи, а не я ли подтолкнул участкового навстречу смерти? Решив отмыть свою совесть, я дал ему наводку на Сушняка, а эта ниточка, разматываясь, могла привести его в этот дом...
Я еще ничего не решил, но мои ноги сами направились к подъезду.
— Вы куда, гражданин? — преградил мне дорогу один из постовых.
— Живу я там, вот куда, — буркнул я.
— В подъезд пока нельзя. Там готовится спецоперация...
— И что? Прикажете мне ждать до утра, пока вы там возитесь с этим наркоманом?
— Не положено, — упрямо сказал профилакт. — Потерпите немного, сейчас прибудет спецгруппа, она его быстренько обезвредит...
— Считай, что я — передовой авангард этой группы, — сказал я, предъявив свои служебные «корочки».
И пошел внутрь, не оглядываясь.
В подъезде было пусто, но почти в каждой двери светился «глазок» — спрятавшиеся жильцы наблюдали за обстановкой, выжидая, чем все это кончится.
Основные силы захвата были сосредоточены на шестом этаже. Пол на лестничной площадке был в крови. Дюжий старшина бухал кулаками в стальную дверь, время от времени безнадежно покрикивая: «Открой, парень, слышишь. Открой, а то хуже будет!» Двое милиционеров с пистолетами в руках караулили угрюмого Сушняка, пристегнутого наручниками к перилам. Один из них, в чине капитана, обернулся на звук моих шагов и сердито крикнул:
— Кто тебя сюда пустил? Вон отсюда!..
— Спокойно, капитан, — сказал я, предъявляя удостоверение. — Я — из Профилактики и, кажется, могу вам помочь.
— Интересно, каким образом? — скривился капитан. — Может, ты умеешь проходить сквозь стены? Вот если бы ты был альпинистом, парень... Тогда можно было бы спуститься по веревке с крыши на балкон или к окну.
— Не надо никаких альпинистов, — сказал я. — Мы и так справимся. Как его зовут?
— Кого? — спросил старшина.
— Ну не тебя же, — отозвался я. — Хозяина квартиры как зовут?
— Насыко Дмитрий Никитич, — нехотя сказал капитан. — Двадцать шесть лет. Нигде не работает. Беспорядочный образ жизни, наркотики, пьянство...
— Понятно, — сказал я.
Пotom шагнул к Сушняку и спросил:
— Ты успел ему дать дозу?
— Да пошел ты! — с ненавистью сказал он.
Я дернул вверх полу его спортивной куртки, обнажая костлявое желтое тело.
Пояс был на месте.
И все кармашки в нем были заполнены порошком в поли этиленовых пакетиках.
— Что это? — оторопело сказал капитан.
— Героин, — невозмутимо сообщил я. — Чистейшей пробы.
— Ах ты, сволочь! — сказал второй милиционер и двинул Сушняка рукояткой пистолета по затылку.
Я вынул несколько пакетиков из пояса и шагнул к двери.
— Дай мне поговорить с ним, — попросил старшину.
— Пожалуйста. Только учти, что он молчит, как рыба об лёд...
— Дмитрий! — крикнул я, прижав губы к замочной скважине. — Послушай меня, Дима! Я не из милиции, не бойся! Я тоже был таким, как ты! — Милиционеры ошарашенно переглянулись. — И я знаю, как тебе сейчас плохо. Я дам тебе то, что тебе надо, — хороший жирный косяк. Но после этого ты должен открыть дверь, договорились?
Секунду за дверью царила тишина. Потом высокий голос истерически взвизгнул:
— Ты врешь, сука! Я тебе не верю, понял?
— Листочек бумажки можно? — обратился я к милиционерам. Капитан, недовольно бормоча, выудил из кармана засаленный блокнот, вырвал из него лист и протянул ее мне.
Я разорвал один пакетик, высыпал из него порошок на листок, свернул его трубочкой и просунул его в скважину. Потом с силой дунул в бумажную трубочку.
— Вот, Димон, — громко сказал я. — Можешь убедиться, что я не замазчик мозгов. Попробуй на вкус, и следующую дозу я передам тебе аккуратно, чтоб ни одна крупинка не пропала.
— Что он несет? — спросил обалдело старшина у своих спутников. — Он что — серьезно хочет дать этому типу наркотик?
За дверью было тихо, но, прислушавшись, я уловил еле слышное сопение. Представляю, как этот горемыка ползает по полу, пытаясь слизать языком драгоценный порошок!
Потом голос за дверью, задыхаясь, сказал:
— Ладно, давай дозу!
— На, — сказал я и просунул вторую бумажную трубочку в скважину дверного замка. — Наслаждайся.
Трубочку с силой выдернули из моих рук, и за дверью послышался топот. За шприцем побежал, подумал я.
— И что теперь? — скептически спросил капитан. — Думаешь, он настолько воспылал к тебе благодарностью, что, заполучив эту дрянь, тут же отдастся в руки правосудия?
— Думаю, что да, — сказал я. — Но не из чувства благодарности, а потому, что после дозы ему будет все по фигу...
— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросил старшина.
— Во сне приснилось, — пояснил я.
— И сколько времени пройдет, пока на него подействует ширялово? — спросил капитан.
Я не успел ответить.
Позади нас скрипнула открывающаяся дверь.
Глава 5
В тот день дежурство было несуразным до отвращения. Вызовы следовали один за другим, но речь шла не о настоящих ЧС, а о всяких житейских происшествиях. Порой это доходило до маразма.
В одном из жилых районов четырехлетний мальчуган упал в пятиметровый канализационный колодец, оставленный открытым нерадивыми строителями. Я, Полышев и Ранчугов вытащили ребенка и обалдели: у того не было ни уишба, ни царапины.
Около полудня поступил сигнал из одного частного коттеджа в окрестностях города. Хозяин его, большой любитель экзотических животных, решил устроить зоопарк во дворе для развлечения гостей. Однако он недооценил способность зверей удирать из неволи. В результате нам пришлось вылавливать мощной сетью из близлежащего пруда трехметрового африканского крокодила, который собирался полакомиться купающимися и загорающими дачниками, доставать из глубокого оврага двугорбового верблюда, совершившего кросс по пересеченной местности, а труднее всего пришлось флегматику Лебабину, которому Старшина поручил собрать расползшихся по округе удавов.
Не успели мы вернуться в расположение отряда, предвкушая обеденный перерыв, как позвонила встревоженная женщина и заявила, что в ее квартиру проникло некое неземное существо — возможно, даже разумное. Из примет твари, характеризующих ее как инопланетного пришельца, женщина смогла назвать лишь одну: у монстра были две лапы, причем одна — левая, а другая — правая. И кровожадная морда... Существо забилось в угол и издавало странный писк, свидетельствующий о намерении немедленно вступить в контакт с братьями и сестрами по разуму. Старшина отмел наши дружные подозрения в психической адекватности заявительницы и отрядил на переговоры с инопланетянином меня (ну, разумеется! как же тут обойтись без самого молодого — то бишь, стажера?!) и Васю Мангула.
Комната, где временно устроился пришелец, была заперта на ключ, а женщина — вполне нормальная на вид — дрожала от страха на кухне. Экспресс-опрос показал, что инопланетная тварь залетела в квартиру через форточку в отсутствие хозяйки и что она явно пытается оказать телепатическое воздействие на несчастную женщину («Разве вы не чувствуете, как оно НАГНЕТАЕТ?!»).
Мы вскрыли комнату, вооружившись на всякий случай так называемым «стоп-ружьем» — пневматической винтовкой с усыпляющими капсулами, применяемой в тех случаях, когда нам приходилось выезжать на усмирение бродячих псов. В углу за диваном что-то копошилось. Мы подкрались на дистанцию прямой видимости — и дружно захохотали.
Инопланетянин оказался обыкновенной летучей мышью (и откуда она взялась в наших краях? Не иначе, тоже сбежала из какого-нибудь зоопарка на дому).
Однако изловить непрошеную гостью оказалось не проще, чем вычерпывать воду решетом. Поганка реяла над нашими головами бесшумно и с ювелирной виртуозностью, и сначала мы разбили хрустальную люстру, а затем от мощного удара Мангула (разумеется, мимо цели) треснуло зеркало трюмо. И все это — под непрерывный визг хозяйки, которая, как оказалось, мышей боится ещё больше, чем инопланетян, а летучих — особенно. Когда нам все-таки удалось вовремя подставить мешок, куда с разгона влетела наша дичь, Мангулу пришлось извлекать перепуганную дамочку, у которой свело судорогой поясницу, из-под письменного стола, где не мог бы спрятаться даже трехлетний ребенок...
В итоге мы обедали остывшим борщом и сухими бутербродами, поскольку все остальное в нашей столовке уже закончилось, а потом всем составом дежурной смены ломали голову над тем, как поступить с пленницей, трепыхавшейся в мешке. Выпустить ее на свободу нам не позволял служебный долг (мало ли, кого еще может напугать летающий грызун — а вдруг какую-нибудь старушку инфаркт хватит?), умертвить ее мы тоже не могли, будучи прирожденными гуманистами, а везти на другой конец города в зоопарк категорически не соглашался Старшина, пекшийся об экономии государственного бензина. Проблема была разрешена Полышевым, который заявил, что, так уж и быть, он берётся доставить «летающего инопланетянина» в школу дочки, где имеется зооуголок.
После обеда ребята только было уселись забить козла, как понадобилось спасать самоубийцу-самоучку, который спьяну решил броситься с четырнадцатиэтажного дома, но угодил на крышу застекленного балкончика на тринадцатом этаже, тут же протрезвел, однако самостоятельно выбриться не мог, потому что крыша оказалась узкой, а при взгляде вниз у прыгуна кружилась голова...
— И часто такое бывает? — спросил я у ребят, когда мы возвращались в Контору.
— Ха, — сказал Ранчугов. — Да чуть ли не каждый день!
— А серьезные че-эс? — спросил я.
Они сразу поскучнели.
— В прошлом году, — сказал Олег Туманов, — мы выезжали по вызовам раз двести, не меньше. Почти полтыщи граждан спасли... Ты не думай, Алик, что мы каждое дежурство так развлекаемся. Вот помню, был однажды случай... Помнишь, Антон? Как парнишка лет шестнадцати попал под высокое напряжение и превратился в головешку...
— Вы своими глазами его видели? — недоверчиво спросил я.
— Ни фига себе — видели! — возмутился Ранчугов. — Да я своими руками его с мачты ЛЭП снимал — и на кой чёрт он туда полез, дуралей?!
— А помнишь, Олег, как мы прошлой весной рыбаков на водохранилище со льдины снимали? — вступил в разговор Мангул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61