Когда Соул закончил свое объяснение – а остальные присутствующие тем временем ошеломленно пялились на него, – П'тери долгое время раздумывал. Его схожие с бумажными пакетами уши извивались, меняя формы, пока он общался со своими, словно немой чревовещатель.
Наконец пришелец обратился к толпе:
– Если все это правда, то мы, сферцы, пропустим прилив. И за блок мозгов шемахоя мы предлагаем такую цену: технология межзвездных путешествий и аренда одного из Чтецов Приливов. Такой «пакет» позволит вам в ближайшие пять лет достичь звезды Чтецов и оттуда открыть собственную торговлю сигналами.
В зале на мгновение воцарилась благоговейная тишина. Яркий солнечный свет, словно фотограф, запечатлел это мгновение для вечности.
Затем ликование постепенно овладело всей толпой и прорвалось наружу: Соул почувствовал ободряющие и благодарные толчки в спину.
– Ну, ты даешь! Сообразительный мерзавец! – развязно прошипел ему в ухо Шавони. – Тут есть хоть слово правды, в том, что ты наплел ему?
– Должно быть, – пробормотал Соул сквозь зубы. – Есть возражения?
– К черту все возражения! – панибратски хлопнув его по плечу, хохотнул распорядитель Шавони.
– Эй, доктор Соул! – вмешался в общий шум другой голос. – Не лучше ли держать подальше от Бразилии эти загребущие руки, на которых нарисовано по апельсину?
– Пока мы не выплеснули нашего ребенка вместе с водой – так, что ли?
Радость была почти истерическая. Среди общего куража пришелец высился подобно маяку посреди шторма.
И как только болтовня стала оглушительной, уши П'тери сложились в маленькие аккуратные коробочки.
Одна из подкомиссий Вашингтонской Спецгруппы Взаимодействия открыла заседание в отделанной под орех гостиной с нарисованными фальшивыми окнами. Присутствующих окружали виды Новой Англии в эпоху Заката: великолепие лесных массивов, которые одним поворотом переключателя могли превратиться в вид на Эверглейдс, Гавайский пляж или Скалистые горы.
Главный научный советник президента, немецкий эмигрант с гривой белокурых жестких, как проволока, волос, заявил:
– Задача перед нами очень и очень непростая. И состоит она вовсе не в отлове каких-то там индейцев. Надо с максимальной осторожностью подойти к имуществу, выбранному для продажи. Если индейцы обладают чем-то уникальным для наших друзей, тем, что стоит звездного ключика, это может понадобиться и нам…
– Вся эта шемахойская теория – колосс на глиняных ногах. Подумаешь, какой-то сумасшедший в джунглях. Мы идем на очень слабые поручительства. К тому же этот лягушатник, по всему видать, бывалый пропагандист, – сказал спокойный человек из ЦРУ, постоянно что-то черкавший в блокноте. За время заседания он произвел на свет несколько неуклюжих крылатых дракончиков – вроде тех, что попадаются на обложках комиксов в объявлениях о заочных курсах рисования.
– Но мы знаем, что такие вещи вполне возможны. Что говорил этот… Цвинглер о работе Гэддонской клиники в Англии? Какой-то препарат для повышения интеллекта.
– Он сказал, что полной уверенности нет, сэр.
– О лазерах говорили то же самое, а через несколько лет они появились в продаже. Чем больше мы узнаем о человеческом разуме, тем больше кажется вероятным, что он способен на все. Русские уже овладели психотронным оружием, способным вызвать отвагу или страх одним уколом препарата. Через ампулу можно задавать любую эмоцию, на выбор. Мы же можем до определенных пределов задерживать старение организма. Нетрудно предсказать, что в ближайшем будущем мы сможем заставить людей думать лучше и быстрее…
У президента был чисто визионерский и несколько романтический подход в выборе научных консультантов. Бурный рост карьеры и тяга к власти нынешнего советника президента вывели его, точно побег из тени, с невидной должности профессора кафедры социальной психиатрии. Минуя Комитет-2000 института Гудзона, он занял нынешний пост, причем так быстро, что не на шутку встревожил бывших коллег. Не то чтобы он был слишком молод. Долгое время он оставался темной лошадкой, мавериком, продолжая заниматься исследованиями в таких скользких направлениях, как генетическая разведка и методика развития сверхспособностей. Однако президент твердо верил, что людьми и событиями можно управлять по добротным сценариям, составленным «ответственными» психологами и социологами. Или, как он излагал в послании Комитету Мира, это необходимо «для оркестровки событий внутри – и межгосударственного масштаба, для придания им гармонического, музыкального развития».
– Возьмите хотя бы того русского, что разбился в автомобильной катастрофе в Москве. Как его… Бухаров. Его реанимировали, но ничего не смогли поделать с разрушением мозга в то время, когда он был мертв. Ценность его как ученого уменьшилась по крайней мере вчетверо. Зато посмотрите, чего мы достигли с этим ядерщиком в Кальтехе.
– Хаммонд, что ли?
– Вот именно. Его айкью даже несколько зашкаливал. Пришлось встряхнуть его на несколько месяцев жизни, пока не вышли на контакт с русскими.
– Это с вытяжкой ДНК? – полюбопытствовал узколицый итало-американец, глава фармацевтической разведки министерства финансов, и советник президента кивнул:
– Представьте только, что мы сможем вколоть препарат, который поднимет интеллектуальный уровень данного человека до максимума. Даст ему возможность интегрировать все свои силы и знания. Мы сохраним естественную среду обитания для индейцев. Этот препарат нужен как воздух – и в той же степени необходима вся природная система, откуда он происходит.
– Звучит совсем не глупо, – подал голос человек из ЦРУ, отрываясь от своих дракончиков. – Потом мы можем восстановить дамбу – размером поменьше. А место, где живут индейцы, можно превратить в заповедник или резервацию – достаточно большую, чтобы они, с одной стороны, не подсели, а с другой, не выкинули чего-либо – например, не перестали выращивать свой наркотик…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Чарли напевал себе под нос, пытаясь взбодриться. Он возвращался под проливным дождем с другой стороны дамбы.
Скоро ли предстоит ему «пуститься в путь до Альбукерки», как поется в песне?
Главное – не дать себе раскиснуть. Картины Вьетнама, благодаря местному пейзажу, все чаще его настигали в эти дни.
Зной. Ожидание. Ощущение капкана.
Кафешные проститутки пахнут эфиром. Девчонки, которые вышибают из колеи! Сшибают мужика с ног. Обезболивание – вот как называется эта игра…
Жоржи поджидал его на другой стороне дамбы, промокший до нитки, размахивая рукой навстречу подъезжавшему джипу.
– Чарли! – в его голосе слышался неподдельный страх.
Петля на шее затянулась еще туже – Чарли это почувствовал.
– Капитан Пайшау снова здесь. С двумя арестантами. Их допрашивают в сарае. Мужчина и женщина.
– Это те, которые пришли по мою душу?
– Сукин сын! Эгоист! Пайшау со своими бандитами истязает их – и женщину тоже! Ему нужна информация.
Чарли закусил губу.
– Скверно. Нам бы лучше…
– Что лучше? Остановить это? Но как – скажи мне, как!
– Жоржи, я не знаю. Сейчас я понимаю только одно: надо посмотреть, что там у них происходит.
Жоржи забрался в джип – одежда хоть выжимай.
Чарли газанул к самому отдаленному бараку с жестяной крышей.
Там, на бетонке, где парковались грейдеры и бульдозеры, виднелся вертолет Пайшау. Пилот лениво курил сигарету, наставив винтовку на приближающийся джип.
Дверь в сарай охранял другой клеврет Пайшау, с бульдожьей физиономией и черными кустистыми баками.
Он что-то выкрикнул, едва они успели затормозить.
– Что он говорит?
– Чтобы уматывали отсюда – потому что нас это не касается.
– Скажи, мне нужен Пайшау.
Жоржи перевел, и, когда он обернулся к Чарли, во взгляде было отчаяние.
– Капитан придет побеседовать, когда посчитает нужным.
– Что ж, попробуем по-другому. Скажи, что мне нужно взять инструмент. Скажи, что срочно – для дамбы. Дьявольщина, придумай же что-нибудь! Как они туда залезли – сбили замок?
– Они взяли ключ у меня, – потупился Жоржи.
– Зачем ты пустил их? Не знал, чем все кончится?
– А что я мог поделать с этими мерзавцами? Они же из полиции. Они повели пленных на склад, потому что в деревне слишком много свидетелей.
– Ты точно знаешь, что их пытают? Может, дела не так уж плохи?
– Эх, Чарли, Чарли – я услышал их крики, прежде чем побежал тебе навстречу.
– А в окно что-нибудь видно?
– Этот тип сказал, что будет стрелять по ногам, если подойду ближе.
– Проклятье! Но у него же не хватит наглости стрелять в американского специалиста! Жоржи, постой возле джипа. Если что – гони отсюда и поднимай по радио весь Сантарен. Мне помогать не надо.
Он перетянул Жоржи на сиденье водителя, после чего захлопнул дверцу. Охранник закричал на него, лишь только он двинулся к окну ангара.
– По-английски понимаешь? – отозвался Чарли, не останавливаясь.
В голове, как вспышка, мелькнуло: «Чарли, какого черта ты прешь на рожон? Чтобы честно и прямо смотреть в глаза напарнику? Или чтобы сделать что-то для той девочки с мучительными глазами и мальчишки, захлебнувшегося кровью на твоем штыке, или для горящей тростниковой хижины, разлетевшейся пеплом много лет назад?»
События разворачивались все быстрее, словно на коварном колесе Фортуны. Этот вертолет «Хьюи Слик», влажный зной, допрос арестованных… Даже когда ты зарылся в чащобах Амазонки, такие ужасы настигают подобно фуриям.
Чарли вглядывался в мокрые доски сарая.
Из двух фонарей в сарае работал только один. Он отбрасывал гигантские тени в сумрак, за ящики и бочки с горючим, где маячило несколько фигур. Чарли задумался на мгновение, почему они стоят в темноте. Возможно, второй фонарь просто перегорел. Затем он различил в темноте кабель, свисавший из розетки у самого пола.
Чарли бросился к двери, пытаясь протиснуться мимо Бакенбардов.
Однако тот с такой же силой отбросил его обратно – в дождь.
– Эй ты, ублюдок, – это мой сарай, черт подери! Мне нужен Пайшау. Ты понял – Пайшау!
Человек с винтовкой кивнул и дал знак не приближаться. Затем ударил несколько раз прикладом в дверь за спиной. Ствол при этом был направлен приблизительно в пах Чарли.
– Дерьмо ты тупое, – процедил Чарли сквозь зубы. Им пришлось прождать некоторое время, прежде
чем дверь открылась и из темноты высунулась крысиная мордочка Орландо.
Метис выслушал маловразумительные объяснения Чарли на скудном португальском и вновь канул в темноту. Чарли так и не понял, дошло ли до него хоть слово, пока из-за двери не показался сам капитан собственной персоной.
На лице Пайшау была улыбка – точь-в-точь антисептическая марлевая повязка.
– Мистер Берн! Вам приятно будет узнать, что мы поймали двух террористов, которые покушались на вашу жизнь. Теперь они ответят за все. К несчастью, одного из бандитов мы потеряли в джунглях. Там, скорее всего, он и подохнет, без лодки и средств к существованию. Мы ненадолго заняли ваш сарай. Еще час – и мы отправимся в путь. Час-то вы можете обождать?
– Прошу прощения, капитан, но я хочу знать, что вы делаете с теми людьми в сарае!
Чарли пытался разглядеть, что там, в темноте, за спиной Пайшау.
Одна фигура, скорчившись, лежала на полу.
Другая, казалось, стояла на голове. Затем Чарли разглядел веревку, обматывающую лодыжки. Веревка была переброшена через поперечный брус крыши, и тело висело на ней. В сумраке белели белые ступни. Вероятно, тело было совершенно голым – но люди Пайшау загораживали остальное.
– Что ты делаешь, человек!
– Вы исполняли свой долг в Азии, на Юго-Востоке, сеньор Берн, так что вам должно быть понятно, что служба есть служба. Просто крыса попалась в капкан. И крысу надо потискать. В вашей помощи мы не нуждаемся. Только немного электричества – для диктофона. Да крышу над головой.
– Это правда, что среди арестованных женщина?
– Оба они партизаны, мистер Берн. Оба диверсанты и душегубы. Враги цивилизации. И ваши потенциальные убийцы. Так что вопрос пола значения не имеет.
Ах, девушка с глазами газели, разве имеет значение, что случилось между нами, если ты все равно должна была умереть? Разве это называется изнасилованием – эта вспышка агрессии?
Правду говоря, Чарли не был уверен, что изнасилование имело место. Он не был вполне уверен в том, что случилось после того, как его штык утонул в чужом теле. Чарли просто восполнил, довершил картину возможным изнасилованием, вот и все. Это как фигура условного противника, из тех, что выскакивают из окопов с мишенями на груди. Образ того, что могло случиться. Противник убит, женщина-противник изнасилована. И он был типичным солдатом, готовым исполнить обычные обязанности, словно отрабатывая в лагере для новобранцев.
И тут подвешенное к потолку тело медленно развернулось, и Чарли увидел ее грудь. И провода на обнаженной груди. Прикрепленные к соскам.
Он бросился в сарай.
Негр Олимпио вцепился в него своими длинными граблями и удерживал до прибытия капитана. Чарли не мог поверить своим глазам: человек, подвешенный, точно туша на скотобойне. Может, поэтому он сразу обмяк в объятьях Олимпио и не стал вырываться. Типичность и привычность ситуации вновь парализовала его. Как и женщину, подвешенную за ноги к потолку, превращенную в подопытное животное. Только Пайшау казался встревоженным.
Чарли Берн так и не смог ничего придумать: он не нашел в себе ни слов, ни поступков. Олимпио без труда протащил его через все помещение и вышвырнул в дождь.
– Мистер Берн! – раздался ему вслед голос Пайшау. – Помните, это ваша жизнь.
Животный крик отчаяния заставил Чарли вздрогнуть. Усиленный пощечиной дождя, он окончательно выбил его из колеи. Спокойствию – или попытке успокоиться – пришел конец.
Чарли рванул к джипу.
– Жоржи, идиот, у нас же есть ключ от трансформаторной. Надеюсь, его ты не отдал этим подонкам?
Альмейда яростно включил зажигание и дал газу.
– Ах ты, скотина! Думаешь, я дам им второй ключ, после всего, что случилось?
Когда дело было сделано и замок на трансформаторной вновь оказался на месте, Чарли сел в джип, где Жоржи поигрывал с 38-м калибром, хранившимся под сиденьем водителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31