– Наверх, – подтвердил Соул.
Все хлынули за ними вверх по лестнице, точно стайка невестиных подружек, сопровождавшая свадебный поезд. Но если Соул представлял собой новобрачного, со всеми свойственными первой ночи тревогами, то сколько, интересно, подобных браков прошло сквозь световые годы, таких же скоротечных, как марьяжи-мезальянсы, заключенные шерифом штата Невада? Вопрос на засыпку.
– Он изучал английский, пока «Прыг-Скок» прокручивал речевые записи, – предупредил Соул Шавони, когда они возвратились в зал ожидания. – Прямое нейропрограммирование.
– Бог мой! Но, думаю, это нам на руку – общение пройдет без особых затруднений.
– Похоже, его больше всего заботит время. Хочет немедленно приступить к обмену.
– Прекрасно. Так держать, Крис. – От Шавони исходил острый аромат хвойного лосьона или дезодоранта, который отчего-то связался у Соула с инопланетянином. Ему представилась картина химического леса гидропонических цистерн в этом самом Шаре, повисшем сейчас в небесах. Шавони повернулся, обращаясь к гостю – высокому и серому, точно вечерняя тень. Но не успел он и рта раскрыть, как тот заговорил сам.
– Можно мне зачитать обращение – для краткости контакта?
– Конечно-конечно, – искательно заулыбался Шавони, заглядывая в физиономию пришельца, нависшую в метре над ним, с широким, оранжевым, как бутон орхидеи, ртом, и подыскивая в уме доступные выражения.
Короткие тупые зубы при полном отсутствии резцов, заметил Соул. В недавнем прошлом не рвали мяса и не глодали костей. Значит, они уже давно отклонились от своего животного происхождения? Или они иной породы – из мира насекомых? Этот длинный язык мог принадлежать бабочке и служить для добывания цветочного нектара. Видимо, примитивные зубы – видоизменившиеся хрящи. Или рудименты зубов, исчезнувших за долгие тысячелетия эволюции.
И такой же тупой, как зубы, плоский нос. Есть предположения, что человеческий нос со временем исчезнет с лица – через какие-нибудь сотню тысяч-миллион лет, когда животная потребность получать послания в виде запахов перестанет быть актуальной.
А эти подвижные мешочки ушей, которые могут принимать самые слабые сигналы, недоступные человеческому уху, и быстрее кошачьих глаз приспосабливаются к любым изменениям – говорят о широком акустическом спектре и изощренности в производстве звуков.
Когда пришелец заговорил, язык бабочки, каштанового цвета, замелькал между тупыми зубами.
– Мы называем наше сообщество «Сфера». Вы не слышите ультра – и инфразвуковых компонентов слов, которые я произнес. Мы – Торговцы Сигналами. Раса лингвистов, звукоподражателей и коммуникаторов. Но у нас есть и личные имена: мое, например, П'тери. Как я успел выучить ваш язык? Помимо знаний коммуникаторов, мы используем языковые автоматы. А вы? – он обращался к Соулу.
– Нет. Хотя мы дошли до некоторых концептуальных понятий.
– Информацией можно торговать посредством языковых автоматов. Вас интересует, откуда мы? Две планеты рядом с оранжевым солнцем, чуть больше вашего, далее по спиральной ветви прямо в сердце галактики, но ниже основной массы солнц…
– Но вы же пришли совсем с другой стороны, – тяжелый бас русского всплыл, точно клецка в жирном супе.
– Верно. Мы зашли немного дальше и теперь возвращаемся. Однако наша родная звезда находится именно в этом направлении: один-один-ноль-три – используя ваши единицы измерения…
Тысяча сто три световых года.
Пауза. Затем по залу прокатились восхищенные ахи.
– Может, расскажете, как вам удается путешествовать так далеко? Как это возможно? – потребовал все тот же масляный нутряной бас.
– Нет…
Ответ отразился, метнувшись над головами с легкостью отбитого волейбольного мяча.
Соул тем временем изучал черты пришельца. Какие оттенки и выражения прочел бы на нем сферианец? Что значит это беззвучное дрожание языка? Это постоянное мигание? Эти смены оттенков на серой коже? Глазам П'тери природа подарила двойную мигательную перепонку, дрожавшую на выпуклой поверхности глаза с обеих сторон. Когда он моргал, двойные мембраны встречались, как части театрального занавеса – при этом на мгновение возникало короткое прозрачное окошко, придавая глазам некое расплывчатое сияние. Сначала П'тери смаргивал так примерно раз в минуту, затем частота миганий стала расти.
Соула также немало поразило, с какой легкостью заезжий гость научился читать обезьяньи сигналы гомо сапиенс.
Отказ П'тери вызвал в зале целое море гипотез: о сверхсветовых частицах, о коматозной спячке гиперпространственных путешествий, о дырах в материи пространства и, конечно же, об относительности, точнее, о теории относительности. П'тери пресек этот всплеск доводов и аргументов, подняв вверх руки.
Яркое оранжевое пятно величиной с монету располагалось в центре каждой его ладони. Длинный палец, растущий из запястья, средний из трех, отодвинулся в сторону, чтобы продемонстрировать пятно.
Женщина-психолог из русских тут же принялась рассматривать свои пальцы и шевелить ими, пытаясь выяснить все доступное такой «равнобедренной» руке проворство.
Расположенный в центре ладони палец был на удивление подвижен. Он то и дело пересекал оранжевое пятно, на манер маятника или метронома. Что это? Демонстрация раздражения, недовольства? Предупреждающий сигнал? Пока П'тери таким образом затейливо раскачивал пальцами, заслоняя и открывая оранжевые пятна, Соул расслышал тревожное сопение Цвинглера и заметил, как в беспокойной пляске метнулись его рубины.
Внезапная и абсурдная жестикуляция П'тери возымела эффект: болтовня в зале стихла, и все уставились на пришельца.
– Должен прояснить одну вещь, – надменно заявил инопланетянин. – Существуют вопросы, на которые невозможно отвечать на этой стадии контакта. Речь идет о торговле информацией. Обмен данных на сведения о вашем языке. И раз уж мы совершили посадку на эту планету, мы заинтересованы в качественной информации. Вы согласны? В противном случае мы вынуждены сейчас же покинуть…
Новый всплеск протеста в аудитории. Однако Шавони быстро овладел ситуацией.
– Осторожнее! – крикнул он. – Что, если в самом деле они… – Он не закончил страшное предположение: «Откажутся иметь с нами дело!» Человечество никогда не простит им этого – ни одному из почти тысячи присутствующих.
– Я согласен! – громыхнул Степанов своей команде. – …По крайней мере, чисто тактически, – рявкнул он в сторону Шавони.
– Продолжайте, уважаемый П'тери, – взмолился Шавони, сигнализируя своему оркестру умерить пыл. – Расскажите нам, в любом случае, чего вы хотите…
– Мы, сферцы, всегда спешим, – заявил пришелец. – Что вызвано нашим способом перемещений во вселенной. Механизм перемещений в нашей сделке не может быть раскрыт, как вы сами понимаете. Но ради чисто представительских целей могу объяснить следующее: использование приливных сил космоса. Возникает баланс энергий, когда галактические спирали трутся друг о друга. Как только их энергетические поля достигают критического напряжения, происходит прыжок. Позвольте привести сравнение. Представим планету с твердой поверхностью и мягким ядром. Поверхность движется, разделяясь на секции, что вызывает землетрясения. Точно так же галактические спирали трутся друг о друга, пока не заряжаются энергией, которая начинает истекать из них. До тех пор, пока звездам не приходит время взорваться. Или пока они не будут вынуждены от собственного веса поглотить себя – чтобы превратиться в точку.
– Коллапсары, – раздался шепот потрясенного американца.
– Мы, сферцы, путешествуем в районах подобных разрывов, где напряжение особенно велико: можно сказать, движемся вдоль трещин на блюде пространства. Само же пространство, скорее, представляет собой сосуд, который постоянно трещит по швам и восстанавливается, подобно планетной коре. Мы можем вычислять направление таких разрывов, или потоков, текущих вне пространственно-световых границ, сквозь внутреннее вещество вселенной, на котором держится материя и над которым парит свет, и таким образом путешествовать сквозь пространство и время.
– Так, значит, вы можете путешествовать на сверхсветовых скоростях! – загудел стриженный «под бобрик» астроном из Калифорнии.
– Ни в коем случае! Мы путешествуем только на субсветовых скоростях – используя точки пространства, где вот-вот должны произойти изменения приливных сил, могущих выбросить нас в нужном направлении. Но существует всего несколько приливов, достаточно быстрых и мощных, прочие же вялы и медлительны. Ну и, естественно, все приливы периодически изменяют направление. Самый стремительный из приливов стал в настоящее время доступен для двойных миров Сферы. Вскоре он изменит направление и пойдет на убыль. Поэтому нам приходится спешить – или предстоит долгий обходной путь по менее мощным приливам, чтобы достичь основного течения. В вашу солнечную систему мы вошли, сбросив скорость, поскольку приливы – капризное горючее для путешествий во вселенной, где гигантские количества вещества рассеиваются очень нерегулярно. Поэтому приходится возвращаться к традиционному межпланетному двигателю. Приливной эффект осуществим лишь за самым удаленным от центра вашей системы газовым гигантом – по его орбите в дальнем космосе.
Замечание могло вызвать некоторый испуг и оцепенение еще годом раньше, когда была открыта транс-Плутоновая планета Янус, названная так в честь двуликого бога дверей, ибо открывала двери в Солнечную систему и, по другую сторону, – к звездам.
По этому поводу и усмехнулся калифорниец, заметив коллеге:
– Точно гонщики на серфинге! Используют волну прилива. Похоже, есть правда в комиксах моих ребятишек! Этим парням пристало бы называться Серебряными Серферами: правда, вид у них несколько тускловат и гоняют они, скорее, пляжный мяч, а не доску!
– Эта штука с приливами может объяснить сразу многое: коллапсы, квазары, гравитационные волны – вплоть до образования звездных скоплений! – возбужденно бубнил его коллега, седой и взъерошенный, точно гризли.
– А не будете ли вы так любезны объяснить, что это за традиционный межпланетный двигатель? – вмешался русский, который раньше интересовался межзвездным двигателем.
П'тери поднял руку и, снова изобразив метроном на своей ладони, напомнил о времени.
– Этот вопрос технический и, значит, чисто коммерческий.
– Продолжайте, П'тери, – поторапливал Шавони. – Мы все – вникание.
П'тери опустил руку.
– Позвольте привести пример сделки. Кто может лучше прочитать приливы? Очевидно, пловец, чей разум подчинен приливным ритмам его планеты. Мы, Торговцы Сигналами, после долгих поисков находим меж звезд так называемых Чтецов Приливов. Эти существа предлагают нам свои услуги. Такая торговля сопряжена с большими затратами и все же насущно необходима для нас.
– Кто же они: рыбы, птицы или что другое – эти ваши «Чтецы»? – спросил румяный офицер из ВМС, знакомый Шавони по участию в проекте приокеанских акваторий в Майями. Проект был посвящен использованию китов и дельфинов для обслуживания подводных баз и обезвреживания глубоководных мин. Это был один из главных охотников за ключом к так называемым «языкам китообразных».
П'тери нетерпеливо взмахнул рукой.
– Они читают атмосферные приливы, однако сами живут в мире газового гиганта и потому являются пловцами в метане. А что такое метановый пловец: рыба, птица или червь – решайте сами.
– Все же вопрос актуальный, не правда ли, Шавони, – все еще пыжился, оправдываясь, офицер ВМС. – Может, нам удастся кое-что разведать у своих китов. Киты в роли пилотов межзвездных кораблей…
– Мы видели ваших китов по телевизору, – отвечал П'тери. – Вы даже представить себе не можете, что такое приливные силы, действующие внутри одного газового гиганта. На вашей планете не существует аналогов. Только газовый гигант по своим объемам, широте и сложности воздействия приближается к звездным приливам. Чтецам приходится прибегать к нашим языковым механизмам как к посредникам между их сознанием и реальностью.
– Разве вы не можете изобрести автоматику, которая будет сама читать эти гребаные приливы? – разочарованно хмыкнул моряк.
– Позвольте объяснить. Это не наше дело. Не наша среда. Это занятие Чтецов Приливов. Чтение приливов – это часть их жизни, закодированная в генах. Мы же, сферцы, не можем читать приливы, какими бы машинами при этом ни пользовались. Тем более наш рулевой, штурман, должен быть живым существом, с достаточно гибкой реакцией. Мы покупаем у них эту способность. «Их-Реальность», «Наша-Реальность», «Ваша-Реальность» – концепты сознания, основанные на изменяющейся внешней среде, – слабо различаются. Все это есть часть «Этой-Реальности» – общей для нашей вселенной.
Голос пришельца задрожал от возбуждения.
– Но есть также «Иная-Реальность», которая стоит за этой общностью. И мы достигнем ее!
Глаза его фанатично блеснули.
– Есть так много способов узреть «Эту-Реальность», причем со многих точек наблюдения. Вот ими-то мы и торгуем. Можно сказать, закупаем реальности.
Словно торговец медицинскими патентами, с усмешкой подумал Соул. Или сбрендивший мистик? Последнее, вероятно, ближе к истине. Тем временем увлекшийся рассказом пришелец продолжал:
– Свести все эти точки зрения на реальность воедино – значит воспроизвести все ноты симфонии «Этой-Реальности». И от нее – к вечному: схватить за хвост «Иную-Реальность», общаться с нею и контролировать ее!
– Так значит, – вмешался Соул, давая выход накипевшему, – то, чем занимается ваш народ, – исследование синтаксиса реальности? Или, буквально выражаясь, сложение общей картины реальности? Изучая разные языки на разных ступенях развития и разных типов сознания, вы пытаетесь выйти, таким образом, за пределы реальности?
– Совершенно верно, – согласился П'тери. – Вы правильно определили наши намерения. Наш удел – сбор сигналов, обмен сигнальными системами под правильным углом к «Этой-Реальности».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31