Народ явно чего-то ожидал, и скоро стало ясно, чего именно: вспыхнувшие юпитеры выхватили из полутьмы небольшую сцену, куда выпорхнула атлетического вида мадемуазель в канареечно-желтом обтягивающем платье с рюшками. Впереди платье распирали арбузные буфера – скорее всего накладные, но может быть, и силиконовые. Истинное лицо конферансье было похоронено под тоннами макияжа.– Приветствую вас, дамы и господа! – начала «она», вызвав ответное оживление в зале. – Разрешите представиться – Сусанна Невинная! Хотя многие из вас меня знают, – потупилась «она», кокетливо поправляя прическу обнаженными до плеч мускулистыми руками. Пожеманившись чуть-чуть, как раз настолько, чтобы насладиться произведенным эффектом, «она» продолжила: – Я буду вести сегодня нашу феерическую программу! А помогать мне будет… – «Сусанна» выдержала паузу и чуть отступила, подняв руку, приглашая гостей поприветствовать выплывающего из-за кулис упитанного дяденьку, похожего на продавщицу сельмага после недели беспробудного пьянства, нарядившуюся как попугай, к тому же всю предыдущую ночь проспавшую в бигуди, – непревзойденная Полина Бабец! – Возглас ведущей потонул в бурных аплодисментах.Ян не принимал участия в овациях – все это время он пробирался через толпу восторженных зрителей к бару. По дороге кто-то мягко обнял его за талию, и нарочито завышенный мужской голос бархатисто прошелестел в ухо:– Ты не меня ли ищешь, красавчик?Сжав зубы и даже не обернувшись к соискателю, Ян двинулся дальше – в этом заведении он не имел права ни от души высказаться, ни просто дать настырному педриле тычок в рыло: предполагалось, что раз уж он сюда заявился, то все происходящее должно ему импонировать. Сусанна Невинная тем временем продолжала блистать: «она» объявила конкурс-соревнование на лучший эротический танец и пригласила желающих выходить на сцену. Тут Ян наконец добрался до бара и смог вздохнуть с облегчением.Здесь было куда свободнее – завсегдатаи упорхнули в зал поглазеть на представление. За столиком в углу сидели, перешептываясь, двое – сальный толстяк в неопрятном костюме и субтильный юноша, по виду замученный студиозус – не иначе как пара здешних «влюбленных». А прямо на стойке возлежал на боку в позе отдыхающего Аполлона бармен Боря – неплохо сохранившийся сорокалетний мужик в прикиде «садомазо», имеющий, между прочим, жену и взрослого сына. Жене он говорил, что работает по ночам охранником на засекреченном стратегическом объекте.Ян познакомился с Борей года три назад – тогда Борис Лоскутов действительно служил в муниципальной охране и регулярно скучал на посту у дверей в их компьютерный отдел. О пагубном пристрастии Бори к лицам своего же пола Ян тогда не подозревал, по крайней мере по отношению к нему охранник был в этом плане индифферентен. Они сошлись на почве программного обеспечения: Ян, пойдя навстречу Бориной просьбе, кое-что сделал для его «Пентюха», отчего старенькая рухлядь поднялась на несколько порядков. В то же время Боря оказался человеком сведущим во многих отношениях, небезынтересных Яну.– Кофе, капуччино, – произнес Ян, подходя к стойке, заменяющей бармену лежак. Судя по кивку и благосклонной улыбке, Боря его сразу узнал.– Привет, Котяра, – поздоровался Боря, как по волшебству извлекая откуда-то чашечку кофе с белой шапкой взбитых сливок, обсыпанных шоколадной крошкой, и ставя ее на свободный участок стола перед Яном. – С чем к нам пожаловал?Котярой Яна окрестили женщины его отдела, хотя он отродясь не заводил романов на работе, что всерьез задевало отдельных сослуживиц, свободных от брачных уз, и даже некоторых замужних. А прозвали они его так за то, что ему чуть ли не каждый день звонили на работу девушки. Что поделаешь, девушки любили Яна, и он отвечал им взаимностью, но связывать себя с какой-то одной конкретной не торопился и давать им домашний телефон не любил.При других обстоятельствах Ян не преминул бы спросить у старого приятеля, как идут дела, рассказал бы что-нибудь о своих, поведал бы об изменениях на работе – словом, удобрил бы почву для наилучшего контакта, тем более что они давно не виделись. Но здешняя обстановка плюс к тому Борина вальяжная поза на стойке и весь его гомосексуальный имидж не очень располагали к дружеской беседе. Пригубив кофе, Ян сразу заговорил о деле:– Я к тебе за советом, Боря. – Ян выдержал паузу, вновь поднеся чашку к губам, затем продолжил: – На меня сейчас какие-то отморозки наехали здесь поблизости, в Проточном. Требовали денег. Вот погляди-ка. – Ян достал из внутреннего кармана серьгу, бросил на стойку в район Бориного локтя. Подпрыгнув, золотая акулка мигнула ему алмазным глазком: «Крезеешь, мол, рыбачок?» – Знакома тебе эта рыбка? – спросил Ян. В зале в это время смолкла музыка и раздался восторженный фальцет Сусанны:– Итак, дорогие друзья, поприветствуем нашу следующую участницу! Отважную соискательницу приза – Пеппи!Боря, не меняя позы, щелкнул акулешку в глаз.– Ну, знаю я этих кексов. Только не советую тебе с ними связываться – кусачие жопы, заедят. Унес ноги и скажи спасибо.– Ты понимаешь, там стрельба началась… В аккурат когда они меня на нож ставили. Никого не убили, только поцарапали. Но не верю я, что это мазня была, – там виртуозы такие работали, ты бы видел! Миллиметровщики. Одному ус пулей сбрили. А вот это, – он кивнул на рыбку, – отстрелили вместе с мочкой. – Боря по мере рассказа сполз со стойки и теперь стоял с той ее стороны, напротив Яна, насупив брови. Ян продолжал: – Эти-то ребята в штаны, конечно, наложили, отпустили меня с миром, но пригрозили на прощание – скоро, мол, тебя найдем. Я интересуюсь, насколько их угрозы реальны. И кстати, что у них за конкуренты такие целкие? Может, и мне к ним за помощью придется обратиться?– Погоди. – Боря предупредительно поднял палец. Потом что-то нажал под стойкой, отчего верхняя панель отодвинулась, и из недр наверх поднялся полукруглый металлический агрегат с четырьмя манипуляторами, щелью для карточек и окошком для денег – автобармен. Отечески похлопав преемника по полированной «лысине», Боря кивнул Яну на заднюю дверь – пошли, мол, там поговорим. Ян допил кофе, мельком взглянул на дно чашечки. На дне царил бардак. Полный.Походя он кинул взгляд в зал – на сцене под махровую попсу отплясывал тощий парень в школьном платьице, высоко задирая длинные ноги в полосатых чулках на подвязках. По его плечам задорно прыгали куцые косички. «Прикольно скачет. Как цыплак на сковородке, Пеппи, мать его, Длинныйчулок. А всего полчаса назад в двух кварталах отсюда некоторым впору было так же плясать – под пулями. Может, и до сих пор еще прыгают. Да, неплохо бы наладить контакт с теми снайперами. Тем паче что меня уже как бы заочно с ними связали. Возможно, Боря и подскажет, как на них выйти».Подсобка в этом гнезде неформального разврата оказалась самая обычная – длинный изогнутый коридор, сырые трубы вдоль обшарпанных стен, тусклое освещение – здесь как-то сразу вспоминалось, что заведение находится в подвале. Боря толкнул последнюю по коридору дверь – за ней открылась небольшая комната с рядом железных шкафов вдоль стен, судя по всему – раздевалка для персонала. Они уселись на потертый плюшевый диванчик, исторгнув из него жалобный стон. «Достается же тут этому ложу страсти…» Ян подавил невольную гримасу – у Бори с этим диванчиком наверняка были связаны самые нежные воспоминания. Но ему было явно не до лирики – на мужественном, чуть подпорченном косметикой лице запечатлелась искренняя озабоченность. Для начала закурив, Лоскутов подумал немного и через три затяжки заговорил:– Значит, так. Сперва об «акулах». Есть в нашем районе такая группировка, у каждого обязательно акулешка – значок, кулон, наколка или там серьга в ухе. – Он махнул рукой: – Хотя, какие это акулы – так, щурята, мелочь зубастая. Но в здешней мелкой заводи это сила. Ходят они под Азиатом, потому и выставляются – «крыша»-то считай железобетонная. И попал ты, думаю, вполне реально. Так что самое лучшее тебе залечь: машину поставь в гараж и завались жить к какой-нибудь бабе. Или смотайся куда-нибудь на пару недель, а то и на месяцок.– А что насчет снайперов? – спросил Ян с еще теплящейся в душе надеждой, как обиженный ребенок спрашивает: «А где же фея?..» Боря как-то нервно глянул по сторонам и понизил голос:– Это сложный вопрос. Если и впрямь все было так, как ты говоришь… – Он умолк, испытующе глядя на Яна. Тому и самому сейчас уже не очень верилось в то, что он видел полчаса назад собственными глазами.– Так и было, – кивнул он и тоже полез за сигаретами.– Ну хорошо, – сказал Боря, и Ян сразу понял, что ничего хорошего в ближайшем будущем не предвидится. – Слухи об этих снайперах давно ходят, но никто ничего толком не знает – ни кто они, ни откуда, ни на кого работают. Разную про них ахинею плетут, сплошная мистика-фигистика. Я вообще все обмозговал и думаю, что они оттуда… – И он показал глазами вверх.– Из космоса, что ли? – натянуто усмехнулся Ян.– Брось ты, из какого космоса. Слушай меня. Это не шутки. – Боря опять огляделся и перешел чуть ли не на шепот. – Сам Азиат этим вопросом интересуется. Но они нигде еще не засветились ни разу. Ты понимаешь – никаких концов! Не за что ему зацепиться! И если «акулы» решили, что ты из их компании, то тебе тем более следует залечь. Сегодня можешь отсидеться у нас – «акулы» сюда не заглядывают, здесь не их территория. А утром поедешь – по утрам эта публика в основном спит, так что проскочишь.– Что мне тут делать-то? – пасмурно спросилЯн. – Ты, Боря, не обижайся, но я здесь у вас прям как хорек в курятнике. Только что одному чуть физиономию не начистил, еле сдержался. Боюсь, до утра не выдержу.– Выдержишь, – махнул рукой Боря. – Если, конечно, жить хочешь. Кстати, и по твоей части у нас кое-что имеется.– Лесбы, что ли? – поморщился Ян. Он не видел смысла заводить знакомства с девушками, предпочитающими себе подобных.– Да ты, как я погляжу, кондовый натурал, – ухмыльнулся Боря.– Ну извини. Какой есть.– Да нет, я не о девочках. Тут на бильярде один америкос завис с баблом. Третий день у нас пасется, всю дорогу «зеленью» хрустит.Ян пару раз глубоко затянулся, не спеша выпуская дым: «Что ж, выбирать не приходится. До утра как-нибудь протянем».– Ладно, – сказал он, поднимаясь и бросая окурок в пепельницу. – Уговорил. Пошли. Глава 3СИЖУ ПОД ТОПОЛЕМ, ГРЫЗУ ТРАВИНОЧКУ… Кэт сидела в бильярдной под большой, во всю стену, фреской в античном стиле, изображающей резвящихся голых атлетов. Такая же фривольная живопись украшала и остальные стены, так что приходилось волей-неволей ею любоваться куда ни сядь. Надо отдать должное Дрону – он сумел ее удивить, хоть она и не верила, что это ему удастся. Кажется, такого рода эмоциональная встряска называется шоковой терапией. Теперь Кэт могла засвидетельствовать по собственному опыту – очень эффективный метод! Она тоже устроила Дрону небольшой шок – в виде Лиды, но с его сюрпризом это не шло ни в какое сравнение!Если Кэт была шокирована уже в прихожей, то что говорить о бедной Лиде! Поняв, куда попала, та поначалу вспыхнула, как красный сигнал светофора, а потом стала белее штукатурки на потолке: ни дать ни взять монашка, шедшая в трапезную, а попавшая в секс-шоп. Кэт подумала, что Лида непременно развернется и убежит, однако та, к ее удивлению, осталась – то ли из брезгливого любопытства, то ли из желания полетать на «ангельских крылышках», что и сама Кэт была сделать очень даже не прочь.Надели флаерсы, залетели в зал, пообвыклись. Не обошлось и без курьезов: стоило им воспарить к потолку, кто-то молоденький неопределенного пола, вертевшийся в воздухе, как полоумная муха, вроде бы нечаянно налетел на Лиду, прокрутил ее кверх тормашками, чмокнул в щеку и был таков.– Это кто был, мальчик или девочка?.. – растерянно спрашивала Лида, поправляя одежду и пытаясь схватить Кэт за рукав.– Какая разница. – С этими словами Кэт поймала Лиду за ногу и повлекла ее вниз. Действительно, какое им было дело до местных жопных интересов? Главное – народ здесь прикольный и умеет отрываться от души – так, словно живут последний день. Забыться в разгуле – тоже своего рода терапия, когда хочется бежать от этого мира, не останавливаясь, до тех пор, пока не разорвется сердце.Дрон Дроныч и его приятель Олег – симпатичный высокий парень, стройный и весь манерный, – оплатив девушкам вход и флаерсы, дальше не очень-то обременял их своим вниманием. Кэт только никак не могла понять, зачем же они их сюда притащили?.. Странное жеманное поведение Олега нашло здесь свое объяснение, Кэт грешным делом подумала: «Может, и Дрон тоже того?.. „Голубой“? Впрочем, какая разница», – отмахнулась она, но настырный червячок продолжал точить, пока она не поняла причину дискомфорта: здесь из-под нее словно убрали пьедестал, она утратила свою законную долю внимания, лишилась привилегий, как будто перестала быть женщиной. В этой ряженой развеселой толпе она ощущала себя одинокой, как еще никогда в жизни.Оставив Лиду отдыхать и набираться впечатлений на стульчике возле сцены, Кэт отправилась бродить по заведению: заглянула в полупустой бар, не нашла там ничего интересного и зашла в туалетную комнату, «общую для всех девочек», как значилось на двери. Постояла там перед умывальником, тупо глядя на свое отражение в зеркале. В голове, как в заросшем ряской пруду, плавали ленивые тусклые мысли: «За кого меня здесь принимают? На трансвестита я, слава богу, не похожа, так что скорее всего за лесбиянку. И Лидку, разумеется, тоже – мы же с ней вроде как в паре. Обе с ней никому не нужны, вот и дожили…»– Милочка, у тебя не найдется помады? – Рядом нарисовался нервический парень при очках и в спортивном костюме. На девочку он не смахивал даже отдаленно и, видимо, решил как-то исправить этот дефект матушки-природы. Вообще-то в женском обществе помадой делиться не принято, разве что с близкими подругами. Но откуда ему об этом знать? Кэт достала из сумочки тюбик с помадой, протянула ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37