— До тех пор, пока ты не придешь в себя, я не буду выполнять твоих приказаний. Иначе ты с дурняка такого наворочаешь!.. Короче: сейчас я тебе не доверяю!— Паркер, ты сумасшедший?— Не я, а ты. Неизвестно, сколько еще времени мы потратим на поиски. Зато известно, что через час мы все свалимся без сил, и тварь сможет не напрягаясь позавтракать нами. Спать! И немедленно!— Она все равно сожрет нас, как только мы уснем, — слабо сопротивлялась Рипли.— Ты сильно ударилась головой. Я покараулю. И… Все, без возражений! Девочки, шагом марш! 49 Я иду по длинным коридорам, ведущим в темноту. Из стен торчат куски вывороченных труб и обрывки вырванных кабелей. С потолка мелким дождем капает вода. Идти немного неудобно: то и дело на стальных плитах пола попадаются прожженные дыры. Металл напоминает весенний снег, изъеденный проталинами. Но это неудобство меня не очень расстраивает. Переступаю, прыгаю через эти раны. Иду. Многие двери искорежены и проломлены. Пластиковая обшивка коридора вообще куда-то исчезла, не осталось ни кусочка. Останавливаюсь и поднимаю голову. Матерь Божья! Деформированный потолок напоминает грозовое небо. Кто же обладает такой силой, чтобы оставлять подобные вмятины на сверхтвердом межуровневом перекрытии? Начинаю двигаться дальше и только сейчас замечаю на всех поверхностях следы пуль различного калибра. В НЕГО, наверное, стреляли. В тишине слышится только гул моих шагов и удары капель падающей воды. Замелькали переборки, люк и… Хорошо иду, быстро.Палуба за палубой. Двенадцатый этаж, пятнадцатый. И все та же картина. Везде валяются в беспорядке вещи, поломанная мебель собрана в баррикады. В черных обгоревших провалах люков боковых коридоров бушевал пожар. Где же люди? Откуда-то возникает чувство тревоги и щемящая ноющая тоска. Куда могло деться столько людей? Что с ними могло случиться? Но тишину ничто не нарушает. Здесь никого нет. Я давлю в себе приступ сентиментальной скорби. В конце концов, я здесь именно для того, чтобы помочь им. А значит — все будет хорошо.Три здоровенных лба маячат за спиной и тяжело дышат в затылок. За их громким дыханием прячутся те звуки, которые необходимо услышать. Инач е… Поэтому приходится часто останавливаться и прислушиваться. Стволы наших тяжелых автоматических винтовок прощупывают воздух, готовые в любой момент начать плеваться смертоносными кусками стали.— Не психуй. Все у вас будет хорошо, — говорит Даллас, появляясь в коридоре откуда-то из темноты.— Привет, — говорю я ему, ничуть не удивляясь.Точно знаю, что неплохо было бы удивиться, но чему — никак не могу понять. Он, как всегда, весел и привычным движением поглаживает бороду. Голубой туман окутывает его полуобнаженное тело.— Вам нужна полная разгерметизация. Только она спасет вас, — он приблизился к парням и весело засмеялся. — А эти штуки, — он указал на винтовки, — лишь раздразнят его. Он — совершенство. Это истинный дьявол!— Спасибо.Его прищуренные глаза вспыхнули на мгновение алым светом, и голубой туман рассеялся вместе с Далласом, но его приглушенный смех еще долго звучал у меня в ушах.Пластиковая карта легла на стол с легким шуршанием. Смотрю. Черт его знает, так ли мы должны действовать? Молодой капрал поправляет каску и смотрит мне прямо в глаза. На его губах появляется нежная загадочная улыбка. Он явно что-то хочет сказать, но не решается. В итоге он произносит совсем не то, что думал:— Здесь мы будем в относительной безопасности.Я осматриваю изуродованное помещение. Кто знает, что такое «относительная безопасность»? Это утопия. Те, кто пропал из этих комнат, тоже, наверное, считали, что находятся в «относительной безопасности». Бред! Я считаю, что безопасность или есть, или ее нет. Она либо абсолютна, либо ее нет вообще. Хотя я не боюсь. Мне сейчас нечего бояться. Со мной ничего не может произойти. И мне легко и спокойно. Да. В таких ситуациях каждый думает об одном: как остаться в живых. Хотя, конечно, переживает и за всех тоже. Одиночество — уж больно тяжелая штука в такой обстановке.… Развороченные взрывами подвалы и дождь. Я бегу, бегу. Надо успеть забрать их с собой. Я могу спасти их всех, надо только разыскать их. Уже целую вечность, задыхаясь, в поту ношусь по этому мертвому городу.Это последний дом — последняя надежда. Больше и спрятаться-то негде. Вхожу… Вниз ведет осыпь битого кирпича, перемешанного с кусками бетона, металлической арматурой и осколками стекла. Неужели их засыпало?— Эй, выходите! — зову, кричу изо всех сил, срывая голос.Вот. Появились. Выползли.— Скорее! Бежим! Еще немного — и мы не успеем! Когда будет другая — неизвестно!… Тишина. Полная гробовая тишина. Пустота складской рубки, забитой поломанной мебелью и блоками аппаратуры, звенит в ушах. Иду, и под ногами мягко пружинит почва старой свалки. Воздух сырой и вонючий. Пахнет ржавым металлом, разложившимся пластиком — ненавижу этот запах старой органики — и еще чем-то мерзким, умирающим. Мои ноги чавкают в темно-бурой жиже, нарушая этот гробовой покой. Стены отражают и усиливают звук. Кто это? Резко оборачиваюсь, держа наготове огнемет. Никого. Такая же стальная стена. А-а-а, понимаю, это…Где же люди? Опять все куда-то подевались. И опять я задаю себе этот надоевший вопрос без ответа. Медленно подхожу к баррикаде из строительного мусора. Останавливаюсь и прислушиваюсь. За ней что-то есть. Нет, ничего не видно и не слышно. Просто ощущается чье-то присутствие. Начинаю разбирать эти завалы, чтобы добраться до того, кто… Руки цепляются за доски и трубы, разбрасывая их. Жижа с чавканьем поглощает все падающее на пол, пузырится. Появляющиеся шары лопаются, выпуская из себя удушливый, выворачивающий наизнанку смрад гнилого мяса. Странная труба торчит из середины сооружения. Хватаюсь, дергаю, еще, она поддается, и вся гора хлама оседает, падает бесформенной лавиной. Мраморно белеющая кисть руки торчит из хаоса досок, металла и листов пластика. Она слабо подрагивает, — наверное, еще живая! Хватаю ее… Она рассыпается, словно была сделана из пепла…Их собралась целая толпа, человек пятнадцать-двадцать. И, как будто кто-то невидимый скомандовал: «Вперед», все сорвались с места и побежали. Побежали по мертвому городу, по пустым разрушенным улицам, как стадо оленей, испуганных неожиданным выстрелом. Через несколько минут страх остался далеко позади. Мы обогнали его. Теперь этот бешеный галоп доставлял удовольствие и радость. Развалины домов и островки пожаров были такими родными, что их жалко было покидать.Вот она, небольшая площадь. На ней почти нет обломков, которыми усеяны улицы. Она маленькая, аккуратная, чистенькая, как только что вымытое блюдечко. Это финиш.Яркая вспышка слепит глаза, превращаясь в радужные круги, но я даже не зажмуриваюсь. Это то, что нужно. Посредине этой асфальтированной лужайки возник летательный аппарат непривычной формы.— Это за нами. Пойдемте. — Оборачиваюсь и вижу, что нас всего пятеро. — Где…Но на это уже нет времени. Открылся люк, опускаются сходни — светящаяся желтая лестница. Я командую:— Вперед! Быстрее!Но в их глазах страх.— Неужели вы хотите остаться здесь?Я прыгаю на первую ступеньку, и она несет меня вверх. Это эскалатор! За мной — еще двое. Слава Богу, хоть эти!..Вот мы уже на борту. Люк мягко захлопывается. Все. Теперь точно все. Мы успели. Мы спасены…… Рипли открыла глаза. Хорошо. Спокойно. Этот сон всегда вселял в нее уверенность в том, что рано или поздно все закончится хорошо. Это все снилось ей уже на протяжении нескольких лет, и всегда после пробуждения ее охватывало чувство безмятежного покоя.Паркер сидел у закрытого люка прямо на полу и клевал носом. Полуприкрытые веки на его глазах вздрагивали. В руках он сжимал огнемет. Рипли бесшумно соскочила с кушетки, подошла к нему и тронула за плечо. Он дернулся и открыл глаза.— Ты проснулась? — негр расплылся в ослепительной улыбке. Как спалось?— Спасибо. Хорошо. Почему только так жарко?— Забыла? Ты же сама приказала перенастроить тепловой режим. Паркер поднялся с пола и начал разминать затекшие ноги.— Ах, да! Теперь эта тварь не должна нас чувствовать.— Что будем делать? Прошло шесть часов. Время летит быстро!— А этого, — Рипли сделала загадочное лицо, обводя каюту рукой, — ну, в общем, ЕГО — не было?Последние слова она произнесла шепотом. Паркер сделал страшную морду и также шепотом ответил ей:— Нет. Все тихо.Ламберт спала на соседнем топчане, положив под голову скомканное шерстяное одеяло. Мышцы на ее лице изредка подрагивали, глазные яблоки под закрытыми веками дергались.— Ей тоже что-то снится. — Рипли отвела взгляд.— Вы обе хороши, подруги. Разбудить ее?— Не надо. Может, сам поспишь хоть часа три, а я посторожу? Я уже в норме.Рипли потянулась к огнемету, но Паркер отстранил ее руку.— Спасибо. Я не устал. Мне удалось одним глазом вздремнуть. Мне хватит. Так ее будить?— Нет. Не надо. Пусть еще поспит.— А что мы будем делать? Так и сидеть на страже?— Нет. Мы займемся Эшем.Рипли подошла к встроенному в переборку шкафу и вынула из него сумку с инструментами. Паркер перебросил огнемет из руки в руку и открыл люк.— Ладно. Пойдем разбираться с этим дерьмовым роботом. 50 Тонкие гибкие пальцы Рипли ловко скручивали оборванные провода и присоединяли их к туловищу. Пара трубок вошли в горло Эша, подавая воздух к речевому аппарату. Паркер нервничал и расхаживал по кают-компании взад и вперед, барабаня пальцами по корпусу огнемета.— Нужно узнать, какое задание он выполнял и чье!Рипли подпаяла еще пару проводов к контактам на шее, подняла голову и установила ее на столе с лежавшим уже там телом.— Сейчас все узнаем, еще пара…— Рип, слушай, а это не опасно? Все же эта чертова кукла была на редкость агрессивна!— Не волнуйся, я не буду реанимировать ее двигательные центры. Он сможет только разговаривать с нами. Помолчи минутку.Она что-то сосредоточенно прилаживала, паяла — и вот наконец ее рука легла на клавишу выключателя питания.— Ну, все готово. С Богом!Тело вздрогнуло, судорожно сжались кисти рук. Рипли отошла в сторону и спросила:— Эш, ты слышишь меня?Веки робота вздрогнули, и глаза открылись. Нижняя челюсть дернулась, и изо рта с хрипом вылилась струйка зеленоватого вещества, освобождая глотку. Взгляд стал осмысленным, пробежал по каюте и остановился на Рипли.— Я ничего не смогу сказать тебе, — его голос звучал непривычно, в нем откуда-то появился надтреснутый металлический тембр.— Какое у тебя было специальное задание?— Я думаю, что вам не удастся точно выяснить это.— Что ты должен был сделать?— У меня был приказ.— Какой приказ? От кого?— У меня был приказ посадить этот корабль на LB — 426 — и я сделал это.— А кто отдал приказ?— Я не помню. Информация об этом не поступает из моей памяти. Черный ящик вы не откроете. Все, что там есть, просто самоликвидируется. Так что вам лучше даже не пытаться.— Да и не надо! И так все ясно! — взревел Паркер. — Это все проклятая Компания! Наши жизни их не интересуют!— Кто отдал приказ?! — настаивала Рипли.— Я повторяю: я не помню.— Хорошо. Это сейчас уже не так важно. — Она подумала и задала новый вопрос: — Мы сможем уничтожить этого инопланетянина каким-либо способом?— Нет, — спокойно ответил Эш, — вы ничего не сможете с ним сделать. Это биологический шедевр.— Нам надо сжечь его, — не унимался Паркер, — и эту железяку, и эту тварь! Это наш единственный шанс уцелеть в сложившейся ситуации!— Нет, — улыбнулась голова Эша.— Что? — Рипли наклонилась над останками. — Ты знаешь как?— Наверное, знаю. Но эта информация ни для меня, ни, тем более, для вас недоступна.— Он еще издевается! — толстяк замахнулся прикладом огнемета.Но Рипли повисла на его руке и оттолкнула к стене.— Не кипятись! Еще повоюешь!Эш спокойно продолжал рассказывать:— Это прекрасный, совершеннейший организм. Вы все равно погибнете, и я считаю, что мне можно немного рассказать о нем.— Откуда такая уверенность?— Я — машина. И я вычислил вероятность вашего спасения. Ее практически не существует. Корабль в любом случае достигнет Солнечной системы. Изменить курс вы не сможете. Я заблокировал компьютер. 51 Небо было сплошь покрыто муаровыми разводами облаков, быстро бегущих по нему и меняющих форму. Багровое солнце лениво сползало в ущелье, цепляясь своими краями за острые макушки скал, одетых снегом. Издали они походили на диковинные подсвечники с гигантскими оплывшими свечами. Воск лавин оплывал на величественные отроги гор, сползая витиеватыми змейками по ущельям в долину, где под дневным зноем плавился, превращаясь в прозрачные ручейки живой влаги, узкими лентами льющейся в обрамленный крупной галькой и сиреневым песком бассейн прозрачного озера. Мелкие барашки вздымались на его золотой глади от легкого дуновения ветра, прорывавшегося через проплешины густого малахитового леса. Трава и кустарник подкрадывались к воде, словно охотились за этим маленьким водяным чудом.Рухнул кряжистый тис, поднимая бурлящие волны. Его темный ствол медленно поплыл по золотой глади. Торчащие из воды толстые суковатые ветки с мясистыми розовыми листьями и белыми шарами цветов походили на нежные, но сильные руки русалок. Корни грозными змеями выползли из зияющей раны в земле и застыли огромным запутанным шаром.Плети кустов с пурпурными цветами на сиреневых веточках разошлись, и на искрящийся песок грациозно вышли два единорога. Их ослепительно белая шерсть лоснилась в лучах угасающего светила, приобретая розовый оттенок. Их серебристые гривы плескались на ветру и мерцали бриллиантовыми переливами. Удивительные животные шли рядом, плечом к плечу. Казалось, они были увлечены своей беззвучной беседой. Возле кромки воды они остановились и стали принюхиваться, раздувая ноздри, фыркая и прядя ушами. Как они прекрасны и совершенны! Удивительные творения, созданные чьей-то волей. Сколько же, интересно, их здесь? Единороги опускают головы и пьют янтарную влагу мягкими бархатными губами.Утолив жажду, существа отходят от воды. Жеребец проходит по берегу. Его ультрамариновые копыта взрывают прибрежный песок, оставляя на нем глубокие следы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21