Я не пишу об этом здесь, так как рассказ това– рища Вана записан Николаем Петровичем в его журнале. Могу сказать только одно: я уверена, что никто из нас не выдержал бы такого напряжения. А он говорил так спокойно, будто речь шла не о нем, не о страшных опасностях, которые он перенес только что, а о каких-то обычных наблюдениях.
– Остались два вопроса, – закончил рассказ Ван Лун. – Ду– мал, сам не решил. Эти живые шары и цилиндры – что это та– кое? Может, гипертрофированные микроорганизмы? Поедают друг друга, живут кучами. Очень странно. Как думаете, Николай Петрович?
– Что же я могу сказать, Baн? – задумчиво отвечал Николай Петрович. – Недоумеваю так же, как и вы. Если бы я услышал подобный рассказ на Земле, то, каюсь, просто не поверил бы. Ведь нам очень трудно представить себе эту низшую форму жи– вого бытия в виде таких больших существ, да еще так активно действующих, как вы описали. Но здесь, на Венере, после все– го, что нам пришлось увидеть… жизнь приняла тут настолько необычные формы… Придет время, когда вслед за нами здесь появятся другие исследователи, они соберут больше материала для выводов. А мы не будем спешить, ограничимся теми факта– ми, которые нам пришлось наблюдать. Еще что, Ван?
– Второе – это лес без листьев. Не понимаю, почему такой голый? Если бы пожар, понятно. Но пожара не было. И папорот– ников не осталось.
– Ну, это гораздо проще, Ван. Вы говорите, что видели гу– сениц? – откликнулся Вадим Сергеевич.
– Да, видел. Большие, ползали по деревьям.
– И тучи насекомых, которые нападали на вас?
– Тоже видел, – согласился Ван.
– Самое естественное предположить, что это был период, когда гусеницы превращались во взрослых насекомых. Они объ– ели всю листву на этом участке леса, пожрали все папоротни– ки. Большинство их уже превратилось в больших насекомых, а некоторая часть еще не успела.
Ван Лун задумался.
– Наверно, так, – ответил он наконец. – Не догадался. Не– когда было думать. Сожалею, что затруднил вас таким простым вопросом.
Мне показалось, будто Ван Луну действительно немножко до– садно, что он не смог объяснить это явление. Но я не успела задуматься над этим, так как Вадим Сергеевич снова загово– рил. И то, что он сказал, буквально поразило меня – не мень– ше, чем Ван Луна.
– Дорогой Ван, – заговорил он радостно, – зато мы с Нико– лаем Петровичем приготовили вам такой подарок, что вы ахне– те! Ну как вы думаете, что именно?
Ван Лун пожал плечами:
– Как я могу знать? Прошу, скажите.
– Вот, читайте! – и Вадим Сергеевич торжественно подал ему исписанный лист бумаги.
Ван Лун начал читать – и действительно ахнул. Недоверчиво поглядел на Вадима Сергеевича, потом перевел взгляд на Нико– лая Петровича. Тот утвердительно кивнул головой:
– Да, Ван, радиограмма с Земли. И очень важная. Читайте дальше.
Оказывается, в то время как я сидела у микрофона и звала товарища Вана, радиоавтомат астроплана записал новую большую радиограмму с Земли. И я ничего об этом не знала! А радиог– рамма и в самом деле была очень важная. Она меняла планы и расчеты нашего обратного вылета. Впрочем, об этом надо расс– казать подробнее, здесь двумя словами не обойдешься, так как дело касается астронавигации, сложной науки о звездоплава– нии. Мне пришлось долго слушать объяснения Николая Петровича и товарища Вана, прежде чем я сама поняла все это. Не знаю, как у меня здесь получится, но я постараюсь изложить все яс– но и коротко.
Наша экспедиция, по всем расчетам, должна была провести на Венере 467 дней по земному исчислению (которое совпало, как мы установили, с исчислением времени на Земле). Почему именно столько, а не на несколько дней больше или меньше?
Николай Петрович напомнил мне о небесном маршруте нашего астроплана. Мы вылетели с Земли в тот самый момент, когда Венера отстала по своей орбите от Земли на 54,5 градуса. И пока мы по нашему полуэллиптическому маршруту достигли орби– ты Венеры, планета как раз подоспела к этому моменту к той же точке орбиты, на которой оказался наш астроплан. А Земля, которая движется по своей орбите медленнее Венеры, отстала от нее к тому времени на 36 градусов и затем, когда мы уже были здесь, продолжала отставать все больше и больше.
Как же нам быть, если мы захотим отправиться с Венеры по такому же полуэллиптическому маршруту обратно на Землю? Ведь пока мы будем лететь, Земля еще больше отстанет от Венеры, и нам уже не удастся найти нашу родную планету в той точке ее орбиты, куда нас приведет полуэллипс. Выход один: надо ждать на Венере до тех пор, пока Земля в своем движении не окажет– ся впереди Венеры на те же 36 градусов, – тогда мы, летя по полуэллипсу, успеем как раз догнать ее. А когда же это слу– чится? По точным расчетам – через 467 дней.
Именно через 467 дней после нашего прилета на Венеру, ни на один день позже и ни на один день раньше, астроплан дол– жен уйти в обратный путь. Иначе мы затеряемся в межпланетном пространстве и нам не хватит никаких запасов горючего, чтобы добраться до Земли.
Значит, эти 467 дней являлись для нас твердым и нерушимым сроком. На такой срок были рассчитаны продукты, взятые экс– педицией, и все другие запасы.
Но мы пробыли на Венере всего два с половиной месяца (точнее, 82 дня) – и нам, как вы уже знаете, посчастливилось сделать немало открытий. Я правильно пишу «посчастливилось»: ведь не окажись корабль в этом ущелье, где ультразолото выш– ло почти на поверхность Венеры, нам, может быть, не хватило бы 467 дней, чтобы его разыскать. А попутно мы еще нашли инфрарадий. С другой стороны, нам очень не повезло, так как астроплан застрял в скалах ущелья – и теперь неизвестно, как мы выберемся из них. По крайней мере, Николай Петрович все еще не решил этого вопроса… Впрочем, сейчас не о том речь.
Так вот, выполнив и даже перевыполнив свое задание, экс– педиция могла бы уже отправляться обратно. Но никто не может ускорить движение Венеры по ее орбите, и поэтому срок обрат– ного вылета экспедиции нельзя изменить. А что нам тут делать дальше? Изучать фауну и флору Венеры?..
Согласна, для науки это очень интересно и важно, но что касается меня лично – я уже по горло сыта встречами с ги– гантскими насекомымй и другими чудищами, населяющими эту планету. Даже Николай Петрович, и тот както высказал сожале– ние, что он только физик, а не инсектолог. Специалистам по насекомым, вероятно, было бы очень интересно познакомиться с этим миром мохнатых и крылатых страшилищ.
Мы не раз, к слову сказать, спорили о том, почему на Ве– нере (или, во всяком случае, в той ее части, куда мы попали) нет никаких животных вроде игуанодонов и мегалозавров, а только одни насекомые, да еще и гигантские. После многих разговоров Вадим Сергеевич объяснил это так:
– Предполагают, что на Земле во время юрского периода также было немало насекомых и вообще членистоногих. Это объ– ясняется тем, что для их существования был благоприятен по– вышенный процент углекислоты в атмосфере юрского периода. То же самое, повидимому, происходит, и на Венере, хотя здесь углекислого газа неизмеримо больше, чем было его в атмосфере Земли в те далекие времена. Такое количество углекислоты неблагоприятно для всех животных, кроме членистоногих. И вот в процессе борьбы за существование членистоногие на Венере вытеснили всяких, других животных. А получив возможность развиваться без помех со стороны других животных, некоторая часть членистоногих приобрела даже гигантские формы. Какая часть, какие именно членистоногие и прочее – это установят исследователи-специалисты. Но общий путь развития фауны на Венере мне представляется именно таким.
Николай Петрович согласился с Вадимом Сергеевичем. А Ван Лун добавил:
– Очень печально. Были хорошие животные, исчезли все. Ос– тались одни гадины. Плохая фауна, охотники сюда ездить не будут. А если надо убивать этих тварей, тогда другими пуля– ми. Не разрывными.
– А какими же, Ван? – поинтересовался Николай Петрович.
– С химическим порошком для насекомых. Дустом, что ли, не знаю, каким там еще, – невозмутимо ответил Ван Лун.
Ну, я отвлеклась от основной моей темы – о сроке вылета с Венеры обратно на Землю, Возвращаюсь к ней.
На Земле уже знают о том, что мы отыскали ультразолото. Они приняли одну из наших радиограмм. Земля сообщила о важ– ном астрономическом явлении, которое может очень ускорить наш вылет домой, – если, конечно, мы справимся к этому сроку с работой. Если нет, то ничего не поделаешь – придется ждать. В запасе у нас почти триста дней.
Так вот, выходит, что мы можем не задерживаться и выб– раться значительно раньше.
Дело обстоит так. Еще перед нашим вылетом с Земли астро– номы открыли новую большую комету, которая приближалась к солнечной системе. Я помню, как мама рассказывала мне об этом и говорила, что у новой кометы очень большая масса и что она поэтому отличается от всех других известных науке комет. Но тогда орбита новой кометы еще не была точно вычис– лена. А теперь все уже установлено.
Оказалось, что новая комета проходит очень близко от Солнца, между Солнцем и орбитой Венеры. А потом путь новой кометы пересекается с орбитами Венеры и Земли и уходит даль– ше в неизвестные просторы Вселенной. Куда новая комета поле– тит дальше, я не знаю, да, наверно, и сами астрономы тоже не имеют понятия. Но наш астроплан может воспользоваться силой ее притяжения так же, как и силой притяжения Солнца, которой мы пользовались при полете на Венеру и собираемся пользо– ваться на обратном пути.
Новая комета пересечет орбиты Венеры и Земли, и сила при– тяжения кометы должна повлиять на движение Венеры и Земли, вызвав какие-то возмущения, – думаю, что на Земле, кроме астрономов, никто и не заметит этих возмущений. Но самое главное заключается в том, что комета своим притяжением мо– жет повлиять на путь нашего астроплана, если мы вовремя ока– жемся в нужной точке пространства. Наш корабль ведь не то, что большая планета, он совсем крохотный по сравнению с крупными небесными телами, и масса кометы будет сильно воз– действовать на него.
На Земле точно все рассчитали и сообщили нам радиограммой вот что.
Если мы сможем вылететь с Венеры точно в 12 часов дня 16 февраля (по земному исчислению), то есть ровно через 42 дня с момента получения нами радиограммы, то новая комета, пере– секая орбиты Венеры и Земли, перережет также и вытянутый по– луэллипс, по которому будет лететь корабль. И пересечет его на какой-то срок позже, чем в этой точке полуэллипса окажет– ся астроплан. Другими словами, мы будем в одной точке полу– эллипса, впереди, а комета пройдет в другой точке полуэллип– са, позади нас. Вот как точно все взвесили и рассчитали зем– ные астрономы!
А тогда комета своим притяжением, во-первых, замедлит на– шу скорость в пространстве (ведь она будет позади астропла– на!) и, вовторых, отклонит наш курс в сторону земной орбиты, стремясь увлечь астроплан за собою. Тут были произведены очень сложные расчеты: надо было установить, что получится в результате соединения разных скоростей, притяжений и направ– лений движения. Это настолько сложно, что я не могу даже рассказать об этом, потому что и сама толком не разобралась. Помню только, что здесь на астроплан должны взаимно действо– вать его собственная скорость, притяжение Солнца, притяжение новой кометы и притяжение Земли. В результате всего этого наш астроплан так изменит свой курс и скорость, что по ка– кой-то сложной дуге в течение восемнадцати дней будет приб– лижаться прямо к земной орбите и окажется на ней как раз тогда, когда в этой точке будет и сама Земля. Межпланетному кораблю останется только аккуратно приземлиться!
Я спросила у Ван Луна, который объяснял мне все это:
– Ну, а если что-нибудь окажется не так, если астроплан уйдет в сторону, пролетит мимо Земли? Допустим, Земля не ус– пеет еще оказаться в этом месте своей орбиты или пройдет по ней, наоборот, раньше нас, – тогда как?
Но Ван Лун успокоил меня:
– Забыли, Галя, сразу несколько вещей. Наши астрономы очень хорошо считают. Раз.
– Но могут же они хоть чуть-чуть ошибиться?
– Тогда все исправят земные посты управления. Два. Мы бу– дем близко от Земли, они найдут астроплан. И помогут нам. Три. Четвертого не надо, хватит трех, да?
– А есть и четвертое?
– Четвертое – это мы сами. Мы тоже умеем считать и управ– лять астропланом. Думаю, у вас мало уважения…
– К кому? – удивилась я.
– К штурману и капитану астроплана. Значит, ко мне и Ни– колаю Петровичу, подчеркну.
Тут уж мне окончательно нечего было возразить…
И вот получается, что если мы сможем вылететь с Венеры в 12 часов дня 16 февраля, через 42 дня, то срок нашего пребы– вания здесь сократится почти в четыре раза! И мы возвратимся на Землю неожиданно быстро. Разве это не чудесно?
Да, все это очень хорошо. Мы можем отправляться в обрат– ный путь в назначенный Землей новый срок – и в то же время не мо' жем. Астроплан-то ведь лежит в ущелье, в скалах. И если мы не найдем способа вытащить его из этих скал, то не улетим отсюда ни 16 февраля, ни в старый срок – через 467 дней…
Написала я это – и расстроилась. Что же нам делать? Если уж Николай Петрович до сих пор ничего не придумал, то вряд ли можно помочь делу. У меня, правда, есть одна мысль, толь– ко она очень сложная, даже слишком сложная. Я подумала: а что, если Земля пошлет вслед за нами сюда, на Венеру, второй астроплан? Ведь он может специально взять с собой подъемные устройства или, в крайнем случае, просто забрать вас отсюда?
Но когда я решилась сказать об этом Ван Луну, он сразу ответил мне:
– Не годится.
– Но почему? – настаивала я.
– Надо долго ждать. Пока Венера снова не будет позади Земли на 54 с половиной градуса. Только тогда может полететь второй астроплан. Опять забыли небесную механику, девушка?
– А если какая-нибудь еще комета поможет?
– Первое: кометы проходят через солнечную систему не очень часто. В нужном направлении еще реже. Скажу, раз в ты– сячу или больше лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51