Солнце и ветер выдубили его кожу так, будто ее годами вымачивали в соляном растворе.Покончив со взаимными представлениями, Адам откланялся, с сожалением заявив на прощание:— Я, безусловно, счастлив снова видеть вас и слышать ваш милый голос, мисс Нэнси. У нас еще будет время наговориться всласть и многое обсудить — в первую очередь, обстоятельства, заставившие вас искать убежища и защиты у этих людей, — но об этом вы мне расскажете после ужина. А сейчас вынужден вас покинуть. Меня ждут за праздничным столом, да и в брюхе, прошу прощения, так бурчит, что я уже ни о чем не могу думать, кроме еды.Приготовления к пиршеству близились к концу. Повсюду горели костры, женщины разделывали рыбу и кур, а мужчины медленно вращали над раскаленными углями насаженные на огромные вертела цельные свиные и козьи туши. Пираты прикатили несколько бочонков рома, и пары спиртного смешивались со сладковато-пряным ароматом специй и аппетитным запахом жареного мяса.— Ты не обижайся, капитан правильно рассуждает, — заметила Филлис. — Мужчинам положено сначала выпить и хорошенько закусить, а потом уж и поговорить можно. С голодухи они завсегда плохо соображают. Когда освободитесь, — обратилась она к Адаму и его спутникам, — приходите ко мне. Пальмовым вином угощу. Сама делала. Пальчики оближешь, до того вкусное. Не то что ваш вонючий ром!Солнце ушло за горизонт, и лесные заросли окутались черным бархатом тропической ночи. Застрекотали цикады, заголосили лягушки, вылетели на промысел летучие мыши, ночные птицы и бабочки. Трубный сигнал рога, сделанного из большой морской раковины, возвестил о начале букана. Соскучившиеся по свежей еде гости обжирались так, будто ели последний раз в жизни. Животы их на глазах раздувались, губы, усы и бороды лоснились от жира. Ром лился рекой, и вскоре веселье достигло апогея.Пираты прихватили с собой пару скрипочек, да и среди маронов нашлось немало музыкантов-любителей. Они сами мастерили себе инструменты из подручных материалов, проявляя при этом чудеса смекалки и изобретательности. Обтянутые кожей выдолбленные деревянные колоды и котлы с успехом заменяли барабаны; кишки и жилы домашних животных служили струнами лютням и арфам, а полые тростниковые стволы легко превращались в свирели и флейты. Все они были идеально настроены и обладали довольно широким диапазоном звучания, позволявшим брать как очень низкие, так и самые высокие ноты.Утолив голод и жажду, пирующие перешли к следующей части программы. Посреди площади очистили место для танцев, а рядом расположился импровизированный оркестр. Первые пробные такты пошли вразнобой, но музыканты быстро приладились друг к другу и заиграли уже в полную силу. Искрометная мелодия взмыла в ночное небо и вихрем закружилась над кострами в зажигательном ритме, отдаваясь эхом в далеких холмах и уверенно перекрывая жалкие потуги лесной живности составить ей достойную конкуренцию.Филлис что-то сказала про обещанный знак, и ее слова натолкнули меня на удачную мысль. Я отвела Минерву в сторонку и посвятила в свой план. Глаза ее изумленно расширились, но она не дрогнула перед безумной дерзостью задуманного мною предприятия и согласилась, что в нашем положении другого выхода нет. Ждать пришлось довольно долго, но вот, наконец, Брум, Кросби и Пеллинг незаметно выскользнули из толпы зрителей, плотным кольцом окруживших площадку для танцев, и не совсем твердой походкой направились к нашей хижине. Мы последовали за ними.Филлис провела традиционный ритуал очищения и благословения, побрызгав по углам пальмовым вином, и только после этого разлила ароматный напиток по маленьким чашкам и собственноручно вручила их каждому из гостей. Минерва выставила на закуску свежие фрукты, а я зажгла фитили масляных светильников. Потом мы расселись на циновках, сплетенных из прочных волокон пальмовых листьев, и начался серьезный разговор. Прежде чем обратиться к Адаму с просьбой, я поведала ему о случившемся со мной за последние месяцы и постаралась доходчиво объяснить, почему мне необходимо как можно скорее уехать отсюда; что одно мое присутствие здесь, среди маронов, подвергает их смертельной опасности и ставит под удар ни в чем не повинных людей.Брум внимательно выслушал мой рассказ, не перебивая и не задавая вопросов, но когда я попросила его взять нас с Минервой с собой, нахмурился и крепко задумался.— Мне очень хочется помочь вам, Нэнси, — заговорил он после продолжительной паузы, — и я без колебаний дал бы свое согласие, но я не вправе принимать такое решение в одиночку. Завтра я соберу команду на совет и постараюсь убедить парней поддержать мое предложение.— А разве нельзя просто приказать? — удивилась я. — Вы же капитан, Адам!Шум и крики снаружи нарастали с каждой минутой. Барабанная дробь перемежалась пьяной бранью. Завязалось несколько драк. Сквозь открытую дверь хижины виднелись лежащие вповалку у костров бесчувственные тела и шатающиеся фигуры упившихся до умопомрачения мужчин. Судя по плачевному состоянию пиратов в настоящий момент, утром их ожидает жесточайшее похмелье.— У нас не торговое судно и не военный корабль, — усмехнулся Брум. — Все вопросы решаются голосованием на общем собрании. Нам плевать на расовую принадлежность, национальность или цвет кожи, мы принимаем всех желающих, однако до сих пор… — Он запнулся и умолк, но я и так догадалась, что осталось недоговоренным в последней фразе.— Однако среди них до сих пор не бывало женщин, не так ли?— Совершенно верно, — уныло кивнул Адам, в замешательстве теребя бороду. — Пираты суеверны, как все моряки, и считают, что женщина на корабле приносит несчастье. Напомню также, что воспитание и манеры у них отнюдь не джентльменские. Думаю, вы и сами понимаете, какие очевидные проблемы в команде могут возникнуть с вашим появлением на борту.— Помнится, под началом Ситцевого Джека Прозвище известного пирата Джона Рэкхема.

служили две молодые бабенки, — подал голос Игнациус Пеллинг. — Как же их звали-то, дай бог памяти? Ага, вспомнил! Мэри Рид и Энн Бонни. Ох и лихие были девки, ни в чем мужикам не уступали! И одежду мужскую носили, и по вантам бегали, что твои мартышки, и вахту наравне со всеми отстаивали.— Мы тоже можем! — ухватилась я за слова боцмана, как за спасительную соломинку. — Я имею в виду, одеваться по-мужски, нести вахту, драить палубу и работать, не отставая от других. В том сундуке с одеждой, который вы принесли с собой, наверняка найдется что-нибудь подходящее для нас обеих. Мое детство прошло в порту, и я неплохо разбираюсь в снастях и такелаже. А если чего не знаю или не умею, быстро научусь и научу Минерву. Мы молоды, сильны и выносливы. Мы вас не подведем, дайте нам только шанс это доказать!— Но учтите, — предупредил Брум, — что обманывать команду я не намерен. Парни должны знать, кто вы такие. Пусть все будет ясно с самого начала, а дальше уж им решать. Что скажете, друзья? — повернулся он к спутникам. Кросби утвердительно кивнул, а Пеллинг пожал плечами. Заметно повеселев, Адам снова обратился к нам: — Очень хорошо! Завтра утром мы заберем вас с собой и представим всему экипажу. — Поднявшись на ноги, он обменялся теплым рукопожатием со мной и Минервой, поблагодарил Филлис за гостеприимство, а на прощание добавил: — Даю слово приложить все усилия на сходке, чтобы вас приняли.Гости допили вино и ушли, а мы улеглись спать. Шумный гвалт за стенами хижины постепенно утих, и до наших ушей доносились лишь отдельные возгласы и взрывы хохота. Все уже допились до последней стадии, когда отказывает язык и человеческая речь становится похожей на обезьянье гуканье. Близился рассвет, но сна у меня не было ни в одном глазу. Я не видела лица Минервы, но слышала ее дыхание и знала, что она тоже не спит. Потянувшись к ней и нащупав в темноте ее руку, я шепотом, чтобы не разбудить Филлис, спросила:— Ты уверена, что действительно хочешь пойти со мной? Подумай! Еще не поздно отказаться и остаться с матерью. Ты вовсе не обязана меня сопровождать.— А мне сдается, что обязана, — прошептала в ответ Минерва. — И чем дольше я думаю, тем яснее вижу, что приняла правильное решение. Да и как я отпущу тебя одну? А о Филлис не беспокойся: мать каждый день твердит, что здесь ей так хорошо, будто в родной дом вернулась. Я же родилась рабыней на плантации, и возвращаться мне некуда!— Брум считает море своим домом.— И не только он один, — заметила Минерва. — Море открыто для всех наций и народов. Мне кажется, оно и нам с тобой придется по нраву. Я жажду повидать мир, найти свое место в нем и не хочу до конца жизни прозябать в этих лесах, дрожа от страха и постоянно гадая, когда заявятся охотники с собаками, чтобы перебить нас всех или снова обратить в рабство.Я приподнялась и посмотрела на нее. Голос Минервы звучал твердо и уверенно, даже несколько грубовато, но лицо ее в предрассветных сумерках было мокрым и блестело от слез.— Может, все-таки останешься? — предприняла я последнюю попытку, не слишком надеясь на успех. — Что бы ни говорила Филлис, она все равно будет скучать и горевать без тебя. Мне-то проще: меня тут ничто не удерживает.— Рано или поздно, но детям всегда приходится расставаться с родителями, — внезапно заговорила Филлис, которую мы считали спящей. — Таков закон природы. Ступай с Нэнси, доченька, и ни о чем не жалей. Я не пропаду. Герой — хороший человек и мой друг. Он обо мне позаботится. А я буду ждать и верить, что в один прекрасный день ты вернешься и…Голос ее дрогнул и сорвался, как будто в легких не хватило воздуха, чтобы закончить фразу.— Я обязательно вернусь, — прошептала Минерва. — Клянусь, мамочка!Мы понимали, что дать клятву куда легче, чем исполнить, и одному Богу известно, суждено ли нам встретиться вновь, но человек так устроен, что часто цепляется за пустые слова, закрывая глаза на суровую реальность. Вот и мы повели себя совершенно по-детски, наперебой фантазируя, как вернемся сюда в блеске богатства и славы и какие замечательные подарки привезем. Филлис тоже все понимала, но старательно подыгрывала нам, обещая, что устроит в нашу честь такой пир, какого еще свет не видывал.Наутро мы завязали пучком подрезанные и зачесанные назад волосы, перетянули свои девичьи груди, надели мужские рубахи и штаны с ширинкой на пуговицах, вооружились тесаками и ножами и превратились в заправских пиратов. Но только внешне, как очень скоро выяснилось. Прощаясь с матерью, Минерва не выдержала и расплакалась, а еще через минуту мы дружно рыдали все втроем, тесно обнявшись и орошая горькими слезами земляной пол хижины. Ну, Филлис и Минерва — это понятно. Мать оплакивает разлуку с дочерью, дочь оплакивает разлуку с матерью, а я-то чего реву? Но тут я вспомнила, что вообще не знала своей матери, и разрыдалась еще сильнее. ЧАСТЬ VДЕРЗКИЕ И ОТВАЖНЫЕ 20 — Вот это да! — потрясенно воскликнул Брум, когда мы предстали перед ним уже переодетые, с тесаками на поясе и узелками с немудреными пожитками через плечо. Он несколько раз обошел нас, придирчиво осмотрел со всех сторон, сдвинул на затылок шляпу и во всеуслышание объявил: — Лопни мои глаза, если я когда-либо встречал пару таких же молодых ребят, более достойных вступления в Береговое братство! — С энтузиазмом хлопнув меня по спине и отечески обняв за плечи Минерву, Адам понизил голос и громким шепотом предупредил: — Держитесь рядом со мной, далеко не отходите. Ох, девушки, до чего же мне не терпится услышать, что скажет наш уважаемый врач мистер Грэхем!Отраженные морской гладью и белым песком пляжа солнечные лучи слепили глаза, и мне пришлось сощуриться, чтобы разглядеть, что творится на берегу полумесяцем вдающейся в сушу бухты. Массивный корпус пиратского корабля возвышался над копошащимися вокруг него людьми подобно библейскому левиафану. Кренгование Кренгование — придание судну продольного или поперечного крена для осмотра, очистки и ремонта подводной части. Во времена парусного флота деревянные корпуса кораблей быстро обрастали ракушками и водорослями, что ускоряло процесс гниения и существенно снижало скорость. Поэтому их приходилось регулярно обрабатывать, чтобы очистить от паразитов, заделать разошедшиеся швы и заменить прогнившие или поврежденные части обшивки. По понятным причинам, пираты не имели возможности поставить свой корабль в сухой док и производили кренгование в уединенных местах прямо на берегу.

— исключительно важное и ответственное занятие, и пираты трудились так же усердно и добросовестно, как муравьи или пчелы. Одни сдирали деревянными скребками ракушки и водоросли, наросшие толстым слоем ниже ватерлинии, другие обрабатывали уже зачищенные места, конопатя и промазывая смолой швы, отрывая и заменяя подгнившие и изъеденные древоточцами доски обшивки. Бывшая «Салли-Энн» преображалась на глазах, вновь обретая прочность, надежность и мореходные качества. Кстати говоря, я увидела на берегу немало знакомых лиц из прежнего экипажа, в том числе старого Габриэля Гранта, служившего на ней плотником. Он перенес на берег инструменты и оборудование и устроил мастерскую под парусиновым тентом. Склонясь над верстаком и по колено утопая в опилках, Грант ловко орудовал рубанком, распространяя вокруг неповторимый смолистый аромат свежеструганого дерева.— Старина Гейб — отличный мастер, — ухмыльнулся Адам, проследив за направлением моего взгляда. — Хороший корабельный плотник ценится на вес золота. Я знал, кого брать с собой, когда на сходке меня выбрали капитаном «Салли-Энн». Да еще и у Джонсона кое-кого из лучших парней под шумок переманил. — Он приблизился к вытащенному на берег кораблю и прошелся вдоль обоих бортов, критическим взором оценивая проделанную работу. — Неплохая посудина, но нуждается в серьезной переделке. Чтобы сделать ее пригодной для наших целей, предстоит еще немало потрудиться. Нужно дополнительно выпилить где-то с дюжину орудийных портов и разобрать часть надстройки на верхней палубе. Тогда она станет намного боеспособнее, легче и маневреннее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50