Темное небо и черная вода были уже сплошь усеяны зелеными блестками ярких южных звезд, когда решетка, наконец, подалась, я Лори, весь в цементной пыли, осторожно втянул ее внутрь. Он просунул голову в отверстие, вознаградив себя за Труды глотком свежего прохладного ночного воздуха.
— Боюсь, — сказал он, втягивая голову обратно, — что мне никак не пролезть в эту щель…
— Но ведь ты же можешь попытаться?
Лори заколебался.
— Ладно, — сказал он. — Я попробую. Окно как раз по ширине моих плеч. Только ты пойдешь первой. Я попытаюсь осторожно спустить тебя в воду, чтобы не слышно было всплеска.
Он наклонился поближе к сестре:
— Ани, когда ты очутишься в воде, плыви вон к той скале, что выдается в море, и жди меня там!
Решительным жестом он достал из кармана тощий кожаный мешочек и протянул его Анне:
— У меня осталось несколько гиней. Возьми их…
Анна не поняла:
— Но… зачем мне деньги, Лори? Я думала, что мы сразу же обратимся к властям.
— Если они захотят нас вздернуть, то сделают это, обратимся ли мы к ним сами, или же им придется обшарить каждый куст на берегу, разыскивая нас. Я уже думал об этом, Ани… Мне кажется, нам следует попытать счастья. Чем мы рискуем? Боннет ни за что не решится донести, кто мы такие, иначе ему придется отвечать за пособничество в укрытии осужденных преступников. Он может только обвинить нас в том, что мы убежали от контракта. Ну и что? Это уже не так страшно. Во всяком случае, стоит попытаться!
— Но зачем же отдавать деньги мне, Лори?
— Потому что Боннет будет стараться поймать тебя живой, — спокойно ответил тот. — Это дает нам лишний шанс. Ведь меня они могут просто подстрелить…
Анна без дальнейших возражений взяла тощий кошелек.
— И еще одно, — продолжал Лори. — Если я не доберусь до берега вместе с тобой, то не оставайся у моря, Ани. Иди вглубь острова. Возможно, ты где-нибудь здесь встретишь шотландцев, даже наверняка встретишь. Ты еще очень молода, и кто-нибудь из них, несомненно, примет в тебе участие…
— Я уже начинаю сомневаться в том, что на свете существуют порядочные люди…
Анна подошла к отверстию, в котором прежде торчала решетка, и выглянула в прохладную бархатную ночь. Лори коснулся ее плеча:
— Я обвяжу тебя этой веревкой и спущу в воду. Потом ты ее отвяжешь, иначе ее тяжесть потащит тебя на дно.
Он обернул вокруг ее талии толстый смоленый трос и закрепил его большим неуклюжим узлом. Брат и сестра обменялись подбадривающим поцелуем, и Анна принялась протискиваться в узкое окно. Просунув голову и плечо, она почувствовала, что дальше продвигаться не может.
— Лори! — в отчаянии прошептала она. — Окно слишком узко! Вытащи меня обратно. Даже если пролезу я, то тебе это никогда не удастся!
— Я знаю, — спокойно ответил брат. — Я знал это, когда в первый раз просунул сюда голову. Но ты не можешь оставаться здесь, Ани. Ты должна спастись!
Он изо всех сил толкнул ее, зная, что причиняет ей боль. Платье ее лопнуло и сползло с плеч вместе с изрядной толикой кожи, но Анна уже была снаружи. Все произошло быстро и бесшумно, если не считать короткого возгласа боли и испуга и легкого скрипа натянувшейся веревки. Лори всей тяжестью повис на канате, удерживая Анну от падения в воду, затем осторожно стал выпускать канат. Наконец, веревка ослабла, и он понял, что Анна достигла поверхности воды. Тогда он отпустил канат, который змеей скользнул в узкое отверстие оконца.
Лори выглянул наружу и увидел внизу под собой Анну, плававшую в воде, придерживаясь одной рукой за борт корабля. При свете луны ее мокрое лицо казалось очень бледным, а волосы словно светились на темном фоне волн. Она пыталась отвязать веревку, но от тяжести ее тела узел так затянулся, что ей это никак не удавалось. Лори вполголоса чертыхнулся, заметив, как тяжелый канат начинает тянуть ее вниз. Ему показалось, будто он слышит ее жалобный плач, но это был всего лишь слабый плеск волн да неумолчные трели ночных цикад, доносившиеся с берега.
Анна некоторое время боролась с канатом, потом решила плыть, не отвязывая его. Вверху, в квадратном четырехугольнике окна, смутно бледнело лицо Лори, молча посылавшего ей прощальный привет. Она махнула ему рукой и поплыла в сторону темного берега.
Тяжелый канат тянул ее вниз. Он висел под ней в темной воде, словно цепь сверкающих драгоценностей, ибо море было живым и светилось, наполненное мириадами микроскопических существ, которые вспыхивали при каждом движении Анны, подобно россыпям жемчугов и бриллиантов. Платье и объемистые нижние юбки ее некоторое время сохраняли плавучесть, но затем намокли и тоже стали тянуть ее вниз, так что Анне, чтобы удержаться на поверхности, приходилось изо всех сил колотить руками и ногами по воде, подымая вокруг себя фонтаны пылающих фосфоресцирующих брызг.
Майор Боннет только что собрался сесть в шлюпку, дожидавшуюся его у берега, чтобы доставить на «Ройял Джеймс», когда он заметил яркое светящееся пятно под темным форштевенем бригантины. Пятно было вполне отчетливо видно даже на расстоянии полумили, и майору нетрудно было разгадать причину его возникновения. Он усмехнулся: несомненно, пятно означало попытку доктора Блайта бежать! Боннету, привыкшему к покорной пассивности креолок, не могло и в голову прийти, чтобы женщина способна была пойти на такой риск. Майор вошел в шлюпку и нащупал за поясом рукоятку пистолета. Все еще усмехаясь, он приказал гребцам отчаливать.
Не видя вокруг себя ничего из-за мелких фосфоресцирующих волн, изнемогая под тяжестью намокшей одежды и каната — ситуация, опасная даже для опытного пловца, — Анна не слышала скрипа кожаных уключин до тех пор, пока шлюпка майора Боннета не оказалась совсем рядом.
— Ба! — произнес Боннет, искренне удивленный. — Да это девчонка! Дорогая мисс Блайт, боюсь, что здесь для вас не совсем подходящее место. Позвольте мне… — он сделал знак негру-гребцу, и тот, бросив весла, схватил багор и протянул его к Анне. Девушка отчаянно забарахталась в воде, пытаясь ускользнуть от крючка, но она настолько выбилась из сил, что эта попытка едва не оказалась для нее последней. Взмахнув руками, она погрузилась в воду и пошла бы ко дну, если бы гребцу не удалось подцепить багром тянувшийся за ней канат и после некоторых усилий вытащить ее в шлюпку.
— Она почти совсем мертвый, масса, — встревоженно сказал негр.
— Ладно, — резко возразил Боннет. — Чего уставились, бездельники? Гребите к «Ройял Джеймсу», живо! Я с вас шкуру спущу, если она умрет прежде, чем мы доберемся до корабля!
Чернокожие гребцы обменялись испуганными взглядами, блестя фарфоровыми белками глаз, и налегли на весла. Боннет сел к рулю, держа на коленях мокрое и обмякшее тело бесчувственной девушки. Затем он заметил, как задрожали ее ресницы, и она чихнула, тихонько, словно котенок. Майор усмехнулся.
— Вам нелегко будет в это поверить, дорогая, — мягко проговорил он, — но ведь я только что спас вашу молодую, прекрасную жизнь!
Боннет знал, что Анна вряд ли слышит его, но, убедившись, что она, кажется, приходит в себя, он немного приободрился. Опустив руку за борт в теплую темную воду, он глядел на девушку почти с такой же нежностью, как какой-нибудь из его котов на измятую птичку в своих когтях.
«Ройял Джеймс» был в основном предназначен для быстрой перевозки почты и грузов между островами. На нем было восемь пушек среднего калибра, и он считался одним из самых быстроходных судов своего класса. Заботясь о собственном комфорте, Боннет отвел себе почти всю кормовую часть шлюпа, из-за чего его каюта казалась непропорционально просторной по сравнению с размерами судна. Вновь заняв свои апартаменты, майор почувствовал истинное облегчение после тесной и неуютной каюты на «Ямайской Деве». Он удобно устроился в глубоком кресле и закурил длинную белую трубку. Анна, измученная и едва живая от усталости, скорчилась на мягком ковре посреди каюты, где ее оставили втащившие ее сюда матросы. Пряди медно-золотистых волос, потемневшие от воды, прилипли к ее шее и обнаженным исцарапанным плечам. Она изрядно наглоталась морской воды, кашляла, и все тело ее сотрясала мелкая нервная дрожь.
— Итак, — произнес Боннет, усмехаясь, — вы были правы, когда говорили, что мне не следует недооценивать вас. Я бы никогда не поверил, что даже опытный пловец может проплыть такое расстояние с подобным грузом! Что же мне делать с вами? Если я посажу вас под стражу в штурманскую рубку или отправлю на полубак, то боюсь, что немногие из моей команды назавтра сохранят достаточно сил, чтобы карабкаться по вантам… Ладно, ладно, не тревожьтесь — вы останетесь здесь, со мной!
В глазах майора зажегся плотоядный огонек.
— А теперь, я думаю, вам необходимо обсушиться. Как же нам поступить? Позвать негров, чтобы они стащили с вас мокрые тряпки? Или вы позволите мне самому сделать это? Я очень сожалею, но у меня на борту нет ни одной женщины…
— Оставьте меня… — не глядя на него, непослушными губами хрипло прошептала Анна.
— Но, но — вы не должны оскорблять моего гостеприимства! — смеясь, возразил Боннет. — Как же вы думаете в этой мокрой одежде разделить со мной постель?
Анна попыталась что-то ответить, но голос ей не повиновался. Ее всю трясло от холода, слабости и нервного перенапряжения. Она сжалась в комок на полу, вцепившись пальцами в мягкий ворс ковра, словно противясь всяким попыткам оторвать ее от него. Редкие переживания могут так потрясти человеческую натуру, как поимка во время, казалось бы, успешной попытки к бегству.
Боннет сидел, молча наблюдая, как желтый свет лампы отражается на мокром шелке ее разорванного платья. Внезапно он почувствовал все возрастающее раздражение, зная по опыту, что игра окончилась.
— Очень хорошо, — сказал он. — Только я не собираюсь сидеть здесь всю ночь с вами. Так что, если вы не желаете причинить неприятности вашему брату… — при этих словах Анна подняла голову.
— Ну, вот и отлично! — сказал Боннет. — Рад, что вы, наконец, удостоили меня своим вниманием. Так вот: скоро сюда доставят вашего брата. Для него, бедняжки, немногое изменится — он всего лишь перейдет из одного канатного ящика в другой — но не в этом дело. Главное, что я не собираюсь во время сна подвергаться опасности с вашей стороны. А вы, я знаю, можете пойти на любое безрассудство, несмотря на обманчивую внешность!
Боннет видел, что Анна его слушает; большего от нее я данный момент и не требовалось.
— Я отдал распоряжение, чтобы завтра вашего брата подвесили к стеньге и высекли кнутом. Это произойдет без дополнительных напоминаний с моей стороны, и произойдет обязательно, если только я не отменю своего распоряжения. Пока я сплю, вы останетесь здесь, со мной. И — слушайте меня внимательно, дитя мое! — если к завтрашнему дню вы не заслужите моего доброго расположения, то не вы, а ваш брат подвергнется весьма чувствительному наказанию!
Он притворно зевнул, вежливо прикрывая пальцами рот, затем поднялся и потянул за шнурок звонка.
На вызов последовал почти мгновенный ответ в виде осторожного стука в дверь, что свидетельствовало о пребывании за нею бдительного стража.
— Запри дверь снаружи, приятель, — сказал Боннет, повысив голос, чтобы его было слышно по ту сторону тяжелой дубовой двери. — И не открывай ее ни при каких обстоятельствах, если я сам не прикажу тебе сделать это. Понял?
— Да, сэр! Так точно, сэр! — донесся в ответ хриплый голос, сопровождаемый стуком тяжелого смазанного засова.
Боннет дружелюбно кивнул Анне, которая в ужасе глядела на него широко раскрытыми глазами.
— Итак, — сказал он, — перед вами довольно сложная проблема. Поистине, я сгораю от любопытства, как вы ее решите!
Он снова зевнул, более естественно на сей раз, и, налив себе щедрую порцию бренди, принялся раздеваться. Однако, из какой-то нелепой скромности, он снял с себя только кафтан, сбросил сапоги и расстегнул подвязки.
Поколебавшись одно мгновение, он задумчиво взвесил в руке пистолет, затем аккуратно уложил его под подушку и натянул на себя тонкое одеяло. Лампу он оставил гореть и, лежа, продолжал некоторое время глядеть на Анну, открыв в улыбке тонкую белую линию зубов, поблескивавших из-под темных усов.
Анна слышала, как доставили на борт Лори. С палубы донеслись короткие звуки борьбы, возбужденные голоса, затем несколько резких криков боли, которые заставили Анну вздрогнуть, хотя она и не знала, кто кричал: Лори или его стражники. Шум борьбы переместился к носу. Затем загремела якорная цепь, и босые ноги торопливо затопали по палубе, готовя судно к выходу в море. Обессиленная Анна упала ничком на ковер, когда «Ройял Джеймс» качнуло на морской волне, и затем, не успев подняться, свалилась снова, когда судно встало под ветер. Теперь до нее доносились только птичье поскрипывание рангоута и погромыхивание штурвальной цепи.
Боннету, очевидно, надоело разглядывать ее, потому что он допил бренди и поплотнее завернулся в одеяло.
Анна долго неподвижно лежала на полу. Затем, когда силы понемногу возвратились к ней, и судорога от неудобной позы начала сводить ее члены, она осторожно поднялась на ноги, стараясь не производить шума, который мог бы разбудить Боннета. Спящий, он походил на дохлую земляную крысу с кустистыми усами, выступающими вперед зубами и тонкими приоткрытыми губами. Анну даже слегка замутило от презрения и отвращения к нему. Она все еще не в состоянии была задуматься над своим теперешним положением. В сущности, Боннет был бы даже удивлен, узнай он, как мало она поняла из того, что именно он от нее ожидает. Она знала лишь, что он возобновит свою грязную игру с ней. как только проснется, и инстинкт ей подсказывал, что, подобно испорченному мальчишке, швыряющему камни в подбитую птицу, он не остановится, пока его жертва не будет уничтожена.
Кок и Пок, устав охотиться за капельками морской воды, стекавшими с ее платья, отправились искать укромное местечко для сна на кровати своего хозяина. Внезапно Анна насторожилась: один из котов поднялся на кровати со вздыбленной, топорщащейся шерстью на спине, колыхавшейся, словно трава под ветром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41