Все для ванны, здесь
Кому-то придется умереть.В телефоне раздался щелчок. Дейрдре положила трубку и тяжело опустилась на стул. Ее умственные способности окончательно истощились. Дейрдре претило шантажировать кого бы то ни было. Но напугать Татума липовой историей, конечно, предпочтительнее, чем оставаться в стороне и ждать, когда ее источник информации замочит кого-нибудь из таких же, как она, наследников.Дейрдре размышляла, постукивая пальцами по своей записной книжке. Салли Феннинг наняла Татума, чтобы тот убил ее. «Запиши это, но не публикуй. Простые слова на бумаге заставят Татума Найта отказаться от погони за сорока шестью миллионами долларов. Только слова...» Нет , дошло до ее сознания. Не только слова. Слова сами по себе не имеют никакой силы или по крайней мере не имеют столь внушительной силы, чтобы испугать таких ребят, как Джек Свайтек и Татум Найт.Такой силой обладают лишь достоверные слова.Дейрдре обвела взглядом широкий зал отдела новостей. Медленно прошлась глазами по бронзовой пластинке на стене с именами прежних репортеров «Трибюн», лауреатов премии Пулитцера. Наконец ее взгляд остановился на двери, ведущей в кабинет редактора, который отверг ее предложение опубликовать материалы расследования по делу Салли Феннинг.«Мать честная! А что, если это правда?» – подумала она. 42 Южный Коконат-Гроув – это спокойный жилой квартал с лабиринтом улиц, проложенных в тропическом лесу. Не случайно корты и аллеи носят такие названия, как Лиственный путь, Пойнсиана Тропическое дерево с оранжевыми цветами
и Кумкват Один из видов цитрусовых деревьев типа лимона.
. Тень, очарование и уединенность – главные пункты любой рекламной литературы, касающейся этого квартала. Каждый участок окружен далеко простирающимися джунглями. Люди селятся здесь, потому что, стоя на крыше своего дома, можно видеть дома соседей.Люди уезжают отсюда, потому что тебя могут убить на твоей собственной подъездной дорожке и никто этого не заметит.Детектив Рик Ларсен запарковал свой маленький «шевроле» без отличительных знаков позади ряда полицейских машин с синими мигалками. Он взял свою записную книжку, выбрался из машины и пошел вокруг бугенвиллей и раскачивающегося бамбука, которые тянулись вдоль улицы. Вечера в Гроув были такими же темными, как ночи в Черном лесу. Даже еще темнее, когда небо закрывали облака. С самого заката здесь шел дождь, и было трудно сказать, продолжался ли он до сих пор или это ветер сдувал капли воды с густых крон деревьев. Типичная для Гроув неразбериха.С другой стороны кустарника доносились голоса. Ларсен прошел, нагнувшись под желтую полицейскую оградительную ленту, которая перекрывала подъездную дорожку. Приближаясь к месту преступления, он услышал, как под его ногами захрустел мелкий гравий.– Что у нас здесь?Место преступления осветили вспышки. Следственная группа фотографировала участок. Другие полицейские не спеша осматривали двор, надеясь найти хоть что-нибудь. Тело лежало лицом вниз. Его осматривала помощник судебно-медицинского эксперта, записывая на диктофон свои наблюдения.Молодой коп в униформе, первый, кто прибыл на место преступления, быстро ввел Ларсена в курс дела.– Белый мужчина. Лет пятидесяти.– Он здесь живет?– Нет. Владелица дома обнаружила его, когда выносила мусор. Она и вызвала полицию.– Она знает его?– Нет. Говорит, что никогда не видела.– Она что-нибудь видела?– Нет.– Свидетели есть?– Пока нет.– Вылили при нем какие-нибудь документы, удостоверяющие личность?– Никаких. На нем была тенниска и тренировочные шорты без карманов. По его обуви и одежде можно предположить, что он прогуливался или совершал пробежку трусцой. Правда, он был не в лучшей форме. Думаю, он скорее всего прогуливался по совету врача, который предложил ему поднять свою задницу и понизить содержание холестерина.– Еще что-нибудь?– Это почти все. Приехала судебно-медицинский эксперт и принялась за дело.Ларсен сделал несколько пометок в своем блокноте и пошел к телу. Эксперт не успела закончить фразу, которую говорила в свой диктофон: «Ранний нестойкий цианоз, туловище и конечности бледнеют при прикосновении...»Она выключила диктофон и подняла глаза на детектива:– Как дела, Рик?– Лучше, чем у него.– Это уже хорошо, правда?Ларсен слегка улыбнулся, как делал это всегда.– Что случилось?– Принимая во внимание перелом правой бедренной кости, примерно шесть сломанных ребер, перерастяжение локтевого сустава, сломанную шею и Бог знает сколько внутренних повреждений, я сказала бы, что он не просто поскользнулся и упал.– Наезд и бегство?– Вполне обоснованное предположение.– Как он оказался на подъездной дорожке? Прилетел по воздуху или его сюда притащили?– Прилетел. Я отметила траекторию его полета. В воздух он поднялся, видимо, где-то южнее подъездной дорожки и пролетел, как крылатая ракета, сквозь вон тот развесистый банан. Приземлился в палисаднике, где мы поставили флажок, а потом его протянуло сюда, на подъездную дорожку.– Кто-нибудь изучает тормозной путь?– Он еще не обнаружен. Улица блокирована на всем протяжении до шоссе. Можете сами посмотреть.– Наверное, так я и поступлю.Ларсен пошел прочь, но остановился. У него был своего рода ритуал – всегда посмотреть на лицо жертвы, прежде чем уйти и заняться составлением чертежа места преступления, измерениями, детальным исследованием. Это был хороший способ напомнить самому себе о том, что работал он на людей.Ларсен нагнулся и осветил своим миниатюрным фонариком лицо.– Сукин сын, – пробормотал он.– Вы знаете его?– А вы разве не знаете? Это же помощник прокурора штата.– Я работаю в офисе Майами-Дейд лишь несколько месяцев. И со многими еще не общалась.– Ну так вот, здесь лежит человек, с которым вам общаться уже не придется, – спокойно заметил Ларсен. – Это Мейсон Радски. 43 Когда зазвонил телефон, Джек был один в своем крытом дворике и любовался тем, как сверкают молнии над заливом Бискейн. Он постоял немного в нерешительности, вспомнив, как его бывшая жена страдала параноидальным страхом взять трубку во время грозы, словно молния могла пробежать по телефонным проводам в дом и спалить ее.«Может быть, это она», – саркастически усмехнулся Джек.– Алло.– Добрый вечер, мистер Свайтек.Джек потряс трубку. Голос в трубке имел какой-то металлический оттенок, и Джек подумал, уж нет ли на самом деле какой-то связи между телефоном и молнией.– Кто это?– Не вешайте трубку. Если вы это сделаете, то потом пожалеете.Голос оставался искаженным, но Джек знал, что его телефон в порядке.– О чем это вы?– О Мейсоне Радски.– Что с ним?– Он мертв.Джеку вдруг захотелось сесть.– Мертв?– Да.– Что вам известно об этом?– Мне известно следующее: угнанная машина, которая сбила его, никогда не будет найдена.– Где тело?– О нем нечего беспокоиться. Копы уже на месте преступления.– В таком случае зачем вы звоните мне?– Потому что вы тот, к чьему голосу все прислушиваются в группе наследников Салли Феннинг. А у меня для них есть сообщение.– Какое?– Передайте вот что: человек, который сбил Мейсона Радски, знал, что тот вышел из состязания за обладание наследством Салли Феннинг.Джек встал, словно решил, что это поможет ему думать.– Вы хотите сказать, что это было преднамеренное убийство?– Безусловно. Никто на тормоза не давил, так что полиция не обнаружит никаких тормозных следов.– Кто его убил?– Как я уже сказал, это сделал человек, знавший, что Мейсон Радски принял предложение Джерри Коллетти.– Вы имеете в виду двести пятьдесят кусков?– Повторяю: Мейсон Радски был убит человеком, который знал, что тот уже не участвует в гонке за сорока шестью миллионами Салли Феннинг.– Не понимаю. Если он знал это, что же послужило мотивом убийства?– Я хочу, чтобы именно это поняли все. В особенности вы, поскольку ходят слухи, что на вашего клиента тоже давят, убеждая отказаться от наследства.– Уверен, такое давление испытывают все. Таковы правила, по которым ведется эта игра.– Ну так больше она так вестись не будет, – сказал собеседник, и его измененный голос чуть не сорвался.– Салли задумала ее именно так. Либо вы выигрываете, пережив остальных, либо вынуждаете остальных отказаться от наследства и остаться в живых.– Мне плевать, как она все спланировала. Вы, идиоты, возможно, думаете, что можете выиграть в этом состязании таким путем, но пусть смерть Радски послужит вам ясным и четким сигналом. Есть лишь один человек, который получит деньги и лишь один выйдет из игры живым.– Так вы говорите, что больше никто не откажется от наследства?– Совершенно точно, никто.– В таком случае что это? – спросил Джек. – Драка со смертельным исходом?– Теперь это стало делом личным. Новая игра в мяч. Моя игра.– Что дает вам право менять правила?– Подойдите к своему почтовому ящику.Джек прошел через весь дом, держа телефон возле уха. Его почтовый ящик висел на внешней стороне стены у входной двери. Он открыл дверь и вышел на веранду, внимательно оглядев двор и противоположную сторону улицы, чтобы проверить, не подсматривает ли за ним кто-нибудь.– Я здесь, – сообщил он.– Загляните в ящик.Джек протянул руку к крышке и кончиками пальцев поднял ее, думая, уж не высунется ли оттуда змея или не выскочит крыса. Крышка открылась. В ящике лежал конверт.– Что это такое? – спросил Джек у собеседника.– Вскройте его.Конверт не был заклеен. Джек открыл клапан. Внутри оказался золотой медальон в форме сердца.– Красивый, – одобрил он. – Но, судя по вашему голосу, вы не из тех, кто мне нравится.– Он принадлежал Салли Феннинг, умник хренов. Джек вдруг почувствовал, что ему не стоило шутить.– Как он у вас оказался?– Загляните внутрь, – ответил голос.На золотом сердечке была защелка. Джек открыл ее, как книгу. Внутри медальона оказалась фотография маленькой девочки. Джек видел много фотографий Кэтрин, поэтому узнал четырехлетнюю дочь Салли.У него подступил комок к горлу, но он справился с собой.– Он был на Салли, когда вы застрелили ее?– Я никогда не говорил, что застрелил ее.– Был ли он на Салли в день ее смерти?– Нет, – ответил голос. – Это невозможно.– Тогда как он попал к вам?Телефон молчал. Вдали сверкнула молния, и в телефоне послышался треск. Наконец незнакомец ответил:– Он был на Салли в ту ночь, когда я всадил ей нож между ребер и утопил ее малолетнюю принцессу.Джек услышал щелчок, после чего последовала серия сигналов «можно набирать». Некоторое время Джек оставался неподвижным, но очередной удар грома заставил его действовать. Он положил трубку, поспешил в дом, закрыл дверь на ключ и на дополнительный, «мертвый», засов. 44 На следующее утро Джек был первым в очереди желающих поговорить с детективом Ларсеном.Он позвонил ему сразу же после разговора с человеком с измененным голосом. Ему было жаль, что он не записал его на магнитную ленту, но полиции она все равно ничего не дала бы, поскольку во Флориде существовал запрет на звукозапись без ордера или согласия абонента. Джек повторил разговор настолько точно, насколько сам запомнил его, а когда речь зашла о медальоне, его память напрочь отключилась. Он был чрезвычайно любезен с полицией и попросил взамен лишь одну услугу. В 9.30 утра Джек снова оказался в офисе Ларсена, чтобы эту услугу получить.– Мы считаем, что он настоящий, – сообщил Ларсен.Джеку предложили сесть на неудобный дубовый стул у заваленного бумагами металлического стола со стороны, предназначенной для посетителей.– Он принадлежал Салли?– Когда дочь Салли была убита, Салли сообщила только об одной пропаже: золотом медальоне в форме сердца, который она носила на шее.– А что, если это дубликат?– Едва ли. Согласно записи в деле, Салли сообщила, что в нем было четырнадцать карат и что купила она его в ювелирном магазине «Летам Кастам», который находится в центре города в здании «Сиболд». Мы поговорили с хозяином магазина сегодня рано утром. В медальоне действительно четырнадцать карат, и хозяин уверен, что это его изделие.– Значит, у моего собеседника был лишь один способ получить его.– Скорее всего.– О'кей, спасибо за информацию.– Нет, спасибо вам, Джек. Я в самом деле высоко ценю то, что вы сообщили нам полученную вами информацию. Когда вы отказали мне в интервью с вашим клиентом после того, как я сообщил вам кое-что о книге Дейрдре Мидоуз, я уж начал подумывать, что вы меня совсем разлюбили. Но теперь мы квиты. Конечно, сейчас я хорошо понимаю, почему вы не хотели, чтобы я поговорил с Татумом. Сегодняшняя утренняя газета и прочее.– Газета?– Первая страница в «Трибюн», ну, вы же знаете.У детектива зазвонил телефон, он проворчал, извинился и ответил.«Первая страница?» – размышлял про себя Джек. Ларсен углубился в какую-то межведомственную конфронтацию, которая Джека совершенно не интересовала. Он поймал взгляд детектива, но тот лишь пожал плечами и продолжал что-то горячо доказывать по телефону, употребив слово, которое начинается с букв «Ё» или «Е», в форме существительного, глагола, прилагательного и наречия в одном предложении: это было лексическим подтверждением его статуса – статуса ветерана правоохранительных органов.Джек хотел поскорее увидеть газету, и он не был расположен слушать до конца бессмысленную перебранку Ларсена. Он слегка махнул рукой и тихо вышел из кабинета детектива. Чтобы не подумали, будто он убежал, Джек не спеша прошел к выходу и остановился у газетного киоска рядом с полицейским участком.«Майами трибюн» лежала прямо перед ним и лезла в глаза кричащим заголовком статьи, занявшей половину полосы: «Жертва по делу об убийстве миллионерши встречалась с наемным убийцей». Джек купил газету, сел на скамейку и впился глазами в статью.Этот заголовок, набранный обычным шрифтом, был хорошо заметен. А мораль статьи была еще хуже: «Наемный убийца – наследник состояния в сорок шесть миллионов».Джек едва верил тому, что видели его глаза. Статья рассказывала обо всем том, о чем они говорили с Татумом: о его встрече с Салли в баре «Спаркис», о ее желании умереть. О том, что Татум посоветовал Салли найти кого-то, кто согласился бы убить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
и Кумкват Один из видов цитрусовых деревьев типа лимона.
. Тень, очарование и уединенность – главные пункты любой рекламной литературы, касающейся этого квартала. Каждый участок окружен далеко простирающимися джунглями. Люди селятся здесь, потому что, стоя на крыше своего дома, можно видеть дома соседей.Люди уезжают отсюда, потому что тебя могут убить на твоей собственной подъездной дорожке и никто этого не заметит.Детектив Рик Ларсен запарковал свой маленький «шевроле» без отличительных знаков позади ряда полицейских машин с синими мигалками. Он взял свою записную книжку, выбрался из машины и пошел вокруг бугенвиллей и раскачивающегося бамбука, которые тянулись вдоль улицы. Вечера в Гроув были такими же темными, как ночи в Черном лесу. Даже еще темнее, когда небо закрывали облака. С самого заката здесь шел дождь, и было трудно сказать, продолжался ли он до сих пор или это ветер сдувал капли воды с густых крон деревьев. Типичная для Гроув неразбериха.С другой стороны кустарника доносились голоса. Ларсен прошел, нагнувшись под желтую полицейскую оградительную ленту, которая перекрывала подъездную дорожку. Приближаясь к месту преступления, он услышал, как под его ногами захрустел мелкий гравий.– Что у нас здесь?Место преступления осветили вспышки. Следственная группа фотографировала участок. Другие полицейские не спеша осматривали двор, надеясь найти хоть что-нибудь. Тело лежало лицом вниз. Его осматривала помощник судебно-медицинского эксперта, записывая на диктофон свои наблюдения.Молодой коп в униформе, первый, кто прибыл на место преступления, быстро ввел Ларсена в курс дела.– Белый мужчина. Лет пятидесяти.– Он здесь живет?– Нет. Владелица дома обнаружила его, когда выносила мусор. Она и вызвала полицию.– Она знает его?– Нет. Говорит, что никогда не видела.– Она что-нибудь видела?– Нет.– Свидетели есть?– Пока нет.– Вылили при нем какие-нибудь документы, удостоверяющие личность?– Никаких. На нем была тенниска и тренировочные шорты без карманов. По его обуви и одежде можно предположить, что он прогуливался или совершал пробежку трусцой. Правда, он был не в лучшей форме. Думаю, он скорее всего прогуливался по совету врача, который предложил ему поднять свою задницу и понизить содержание холестерина.– Еще что-нибудь?– Это почти все. Приехала судебно-медицинский эксперт и принялась за дело.Ларсен сделал несколько пометок в своем блокноте и пошел к телу. Эксперт не успела закончить фразу, которую говорила в свой диктофон: «Ранний нестойкий цианоз, туловище и конечности бледнеют при прикосновении...»Она выключила диктофон и подняла глаза на детектива:– Как дела, Рик?– Лучше, чем у него.– Это уже хорошо, правда?Ларсен слегка улыбнулся, как делал это всегда.– Что случилось?– Принимая во внимание перелом правой бедренной кости, примерно шесть сломанных ребер, перерастяжение локтевого сустава, сломанную шею и Бог знает сколько внутренних повреждений, я сказала бы, что он не просто поскользнулся и упал.– Наезд и бегство?– Вполне обоснованное предположение.– Как он оказался на подъездной дорожке? Прилетел по воздуху или его сюда притащили?– Прилетел. Я отметила траекторию его полета. В воздух он поднялся, видимо, где-то южнее подъездной дорожки и пролетел, как крылатая ракета, сквозь вон тот развесистый банан. Приземлился в палисаднике, где мы поставили флажок, а потом его протянуло сюда, на подъездную дорожку.– Кто-нибудь изучает тормозной путь?– Он еще не обнаружен. Улица блокирована на всем протяжении до шоссе. Можете сами посмотреть.– Наверное, так я и поступлю.Ларсен пошел прочь, но остановился. У него был своего рода ритуал – всегда посмотреть на лицо жертвы, прежде чем уйти и заняться составлением чертежа места преступления, измерениями, детальным исследованием. Это был хороший способ напомнить самому себе о том, что работал он на людей.Ларсен нагнулся и осветил своим миниатюрным фонариком лицо.– Сукин сын, – пробормотал он.– Вы знаете его?– А вы разве не знаете? Это же помощник прокурора штата.– Я работаю в офисе Майами-Дейд лишь несколько месяцев. И со многими еще не общалась.– Ну так вот, здесь лежит человек, с которым вам общаться уже не придется, – спокойно заметил Ларсен. – Это Мейсон Радски. 43 Когда зазвонил телефон, Джек был один в своем крытом дворике и любовался тем, как сверкают молнии над заливом Бискейн. Он постоял немного в нерешительности, вспомнив, как его бывшая жена страдала параноидальным страхом взять трубку во время грозы, словно молния могла пробежать по телефонным проводам в дом и спалить ее.«Может быть, это она», – саркастически усмехнулся Джек.– Алло.– Добрый вечер, мистер Свайтек.Джек потряс трубку. Голос в трубке имел какой-то металлический оттенок, и Джек подумал, уж нет ли на самом деле какой-то связи между телефоном и молнией.– Кто это?– Не вешайте трубку. Если вы это сделаете, то потом пожалеете.Голос оставался искаженным, но Джек знал, что его телефон в порядке.– О чем это вы?– О Мейсоне Радски.– Что с ним?– Он мертв.Джеку вдруг захотелось сесть.– Мертв?– Да.– Что вам известно об этом?– Мне известно следующее: угнанная машина, которая сбила его, никогда не будет найдена.– Где тело?– О нем нечего беспокоиться. Копы уже на месте преступления.– В таком случае зачем вы звоните мне?– Потому что вы тот, к чьему голосу все прислушиваются в группе наследников Салли Феннинг. А у меня для них есть сообщение.– Какое?– Передайте вот что: человек, который сбил Мейсона Радски, знал, что тот вышел из состязания за обладание наследством Салли Феннинг.Джек встал, словно решил, что это поможет ему думать.– Вы хотите сказать, что это было преднамеренное убийство?– Безусловно. Никто на тормоза не давил, так что полиция не обнаружит никаких тормозных следов.– Кто его убил?– Как я уже сказал, это сделал человек, знавший, что Мейсон Радски принял предложение Джерри Коллетти.– Вы имеете в виду двести пятьдесят кусков?– Повторяю: Мейсон Радски был убит человеком, который знал, что тот уже не участвует в гонке за сорока шестью миллионами Салли Феннинг.– Не понимаю. Если он знал это, что же послужило мотивом убийства?– Я хочу, чтобы именно это поняли все. В особенности вы, поскольку ходят слухи, что на вашего клиента тоже давят, убеждая отказаться от наследства.– Уверен, такое давление испытывают все. Таковы правила, по которым ведется эта игра.– Ну так больше она так вестись не будет, – сказал собеседник, и его измененный голос чуть не сорвался.– Салли задумала ее именно так. Либо вы выигрываете, пережив остальных, либо вынуждаете остальных отказаться от наследства и остаться в живых.– Мне плевать, как она все спланировала. Вы, идиоты, возможно, думаете, что можете выиграть в этом состязании таким путем, но пусть смерть Радски послужит вам ясным и четким сигналом. Есть лишь один человек, который получит деньги и лишь один выйдет из игры живым.– Так вы говорите, что больше никто не откажется от наследства?– Совершенно точно, никто.– В таком случае что это? – спросил Джек. – Драка со смертельным исходом?– Теперь это стало делом личным. Новая игра в мяч. Моя игра.– Что дает вам право менять правила?– Подойдите к своему почтовому ящику.Джек прошел через весь дом, держа телефон возле уха. Его почтовый ящик висел на внешней стороне стены у входной двери. Он открыл дверь и вышел на веранду, внимательно оглядев двор и противоположную сторону улицы, чтобы проверить, не подсматривает ли за ним кто-нибудь.– Я здесь, – сообщил он.– Загляните в ящик.Джек протянул руку к крышке и кончиками пальцев поднял ее, думая, уж не высунется ли оттуда змея или не выскочит крыса. Крышка открылась. В ящике лежал конверт.– Что это такое? – спросил Джек у собеседника.– Вскройте его.Конверт не был заклеен. Джек открыл клапан. Внутри оказался золотой медальон в форме сердца.– Красивый, – одобрил он. – Но, судя по вашему голосу, вы не из тех, кто мне нравится.– Он принадлежал Салли Феннинг, умник хренов. Джек вдруг почувствовал, что ему не стоило шутить.– Как он у вас оказался?– Загляните внутрь, – ответил голос.На золотом сердечке была защелка. Джек открыл ее, как книгу. Внутри медальона оказалась фотография маленькой девочки. Джек видел много фотографий Кэтрин, поэтому узнал четырехлетнюю дочь Салли.У него подступил комок к горлу, но он справился с собой.– Он был на Салли, когда вы застрелили ее?– Я никогда не говорил, что застрелил ее.– Был ли он на Салли в день ее смерти?– Нет, – ответил голос. – Это невозможно.– Тогда как он попал к вам?Телефон молчал. Вдали сверкнула молния, и в телефоне послышался треск. Наконец незнакомец ответил:– Он был на Салли в ту ночь, когда я всадил ей нож между ребер и утопил ее малолетнюю принцессу.Джек услышал щелчок, после чего последовала серия сигналов «можно набирать». Некоторое время Джек оставался неподвижным, но очередной удар грома заставил его действовать. Он положил трубку, поспешил в дом, закрыл дверь на ключ и на дополнительный, «мертвый», засов. 44 На следующее утро Джек был первым в очереди желающих поговорить с детективом Ларсеном.Он позвонил ему сразу же после разговора с человеком с измененным голосом. Ему было жаль, что он не записал его на магнитную ленту, но полиции она все равно ничего не дала бы, поскольку во Флориде существовал запрет на звукозапись без ордера или согласия абонента. Джек повторил разговор настолько точно, насколько сам запомнил его, а когда речь зашла о медальоне, его память напрочь отключилась. Он был чрезвычайно любезен с полицией и попросил взамен лишь одну услугу. В 9.30 утра Джек снова оказался в офисе Ларсена, чтобы эту услугу получить.– Мы считаем, что он настоящий, – сообщил Ларсен.Джеку предложили сесть на неудобный дубовый стул у заваленного бумагами металлического стола со стороны, предназначенной для посетителей.– Он принадлежал Салли?– Когда дочь Салли была убита, Салли сообщила только об одной пропаже: золотом медальоне в форме сердца, который она носила на шее.– А что, если это дубликат?– Едва ли. Согласно записи в деле, Салли сообщила, что в нем было четырнадцать карат и что купила она его в ювелирном магазине «Летам Кастам», который находится в центре города в здании «Сиболд». Мы поговорили с хозяином магазина сегодня рано утром. В медальоне действительно четырнадцать карат, и хозяин уверен, что это его изделие.– Значит, у моего собеседника был лишь один способ получить его.– Скорее всего.– О'кей, спасибо за информацию.– Нет, спасибо вам, Джек. Я в самом деле высоко ценю то, что вы сообщили нам полученную вами информацию. Когда вы отказали мне в интервью с вашим клиентом после того, как я сообщил вам кое-что о книге Дейрдре Мидоуз, я уж начал подумывать, что вы меня совсем разлюбили. Но теперь мы квиты. Конечно, сейчас я хорошо понимаю, почему вы не хотели, чтобы я поговорил с Татумом. Сегодняшняя утренняя газета и прочее.– Газета?– Первая страница в «Трибюн», ну, вы же знаете.У детектива зазвонил телефон, он проворчал, извинился и ответил.«Первая страница?» – размышлял про себя Джек. Ларсен углубился в какую-то межведомственную конфронтацию, которая Джека совершенно не интересовала. Он поймал взгляд детектива, но тот лишь пожал плечами и продолжал что-то горячо доказывать по телефону, употребив слово, которое начинается с букв «Ё» или «Е», в форме существительного, глагола, прилагательного и наречия в одном предложении: это было лексическим подтверждением его статуса – статуса ветерана правоохранительных органов.Джек хотел поскорее увидеть газету, и он не был расположен слушать до конца бессмысленную перебранку Ларсена. Он слегка махнул рукой и тихо вышел из кабинета детектива. Чтобы не подумали, будто он убежал, Джек не спеша прошел к выходу и остановился у газетного киоска рядом с полицейским участком.«Майами трибюн» лежала прямо перед ним и лезла в глаза кричащим заголовком статьи, занявшей половину полосы: «Жертва по делу об убийстве миллионерши встречалась с наемным убийцей». Джек купил газету, сел на скамейку и впился глазами в статью.Этот заголовок, набранный обычным шрифтом, был хорошо заметен. А мораль статьи была еще хуже: «Наемный убийца – наследник состояния в сорок шесть миллионов».Джек едва верил тому, что видели его глаза. Статья рассказывала обо всем том, о чем они говорили с Татумом: о его встрече с Салли в баре «Спаркис», о ее желании умереть. О том, что Татум посоветовал Салли найти кого-то, кто согласился бы убить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44