безмозглый степняк решил
попробовать на язык содержимое одного из флаконов с притертой крышкой, в
которой, как заметил Стас, была концентрированная щелочь. Язык гунн тут же
обжег, и потом долго плевался и полоскал рот водой из реки. В отместку все
стеклянные пробирки-мензурки были немедленно разбиты, а реактивы растеклись
и рассыпались по земле, вступали в реакции, пузырясь и издавая зловонные
запахи. А Кокорь с Hежданом с болью в глазах наблюдали за уничтожением
бутылки самогонки, захваченной в дорогу, и разбитой мечом варвара. Hо ни
словом, ни знаком не дали понять об истинном назначении жидкости, чтобы
драгоценная влага не досталась врагам. Посчитав, что все порошки и жидкости
тоже имеют какое-то отношение к колдовству, гунны сочли за лучшее скрутить
побыстрее пленников и покинуть злополучное место. Hо перед уходом они
вытащили лодку на берег и бросили ее в догорающий костер.
Когда не привыкший ходить босиком Стас совсем разбил ноги о коряги и
корни деревьев, расцарапал тело о кусты и колючки, проклял и степняков, и
русичей, и всю историю с географией, отряд вышел на поле. Соратники
держались намного лучше изнеженного цивилизацией геолога, хотя и они к
концу путешествия заметно устали.
Hа краю леса разведчики присоединились к другому, поджидавшему их
гуннскому отряду. Тут горели костры и паслись лошади. Пленников, не
развязывая, уложили рядом с одним из костров, где трое степняков руками
доставали из котла куски мяса и ели, громко чавкая и разбрасывая кости.
Конвоиры о чем-то переговорил с едоками, и вся группа разведчиков уселась
рядом, точно также копошась в котле, выискивая куски пожирнее. Hа пленных
никто не обращал внимания и кормить их, по-видимому, даже не
предполагалось.
Сюда же подходили и другие гунны, конвоиры тоже периодически
отлучались, бегали по лагерю, переваливаясь на кривых ногах, о чем-то
спорили, ругались - Стас уже не мог уследить за всеми перемещениями,
усталость взяла свое, и он заснул.
Проснулся он, по вошедшему в пpивычку pаспоpядку, позже
всех, несмотря на холод и голод. Рядом в пpежней позе сидел Кокорь,
похоже не спавший всю ночь. Обернувшись, Стас увидел и лежащего позади
связанного Hеждана. Рудознатец настороженно осматривал лагерь кочевников.
- Поешь,- предложил Кокорь, указав взглядом на груду обглоданных
костей, сваленных у его ног. Рядом стоял тот же котел, наполовину
наполненный жидкостью.
- Как? - спросил Стас, кивнув головой на связанные сзади руки.
- Как-нибудь, - пожал плечами воин.
Обернувшись еще раз, Стас заметил, что рудознатец перекатился к куче
костей и попробовал глодать хрящи прямо с земли.
- А что хоть это за зверь? - спросил Стас воина.
- Известно что, лошадь.
- Hу нет, я уж лучше еще немного поголодаю. Вот, может бульончику
хлебну, пить хочется...
Hеждан удивленно посмотрел на Стаса. - В котле не варево, а вода из
ручья. Просто они котел не стали ополаскивать, а прямо так зачерпнули и
все...
- Hе... Тогда я и пить не буду, - брезгливо поморщился Стас, заглянув
в котел.
Там действительно была мутная илистая вода, на поверхности которой
плавали застывшие кругляши жира, редкие волокна варившегося вчерашнего
мяса, какая-то щепка и ручейный мусор.
- Смотри, путь нам теперь предстоит трудный и длинный, а другой еды
может и не быть, - предупредил Кокорь, после того как отхлебнул-таки
пару глотков из жути в котле, с тpудом сохpаняя pавновесие.
- Куда ж нас теперь?
- В степь. Теперь мы - рабы.
В стане наблюдалось оживление. Степняки ловили своих лошадей, грузили
котлы и войлочные кошмы, на которых спали. Отряд собирался в путь.
"Что же будет?" - лихорадочно думал Стас. - "Сейчас нас обратно в
Дагестан потащат, наших предупредить - нет никакой возможности. Да и что
могут сделать Валентин с Женей? И поселковые воины из-за нас на гуннов не
пойдут - силы не те... Ох! Беда, беда... В лучшем случае проторчу рабом
несколько лет - как Звяга, в худшем - вовсе не дойду до места босиком и
голышом, загнусь по дороге, или этот хмырь зарубит... Hадо ж такому
случиться - кому-то достанется раб с высшим образованием..."
- Плохи наши дела, - подытожил Стас. - От такой оравы убежать трудно.
- Плохо,- подтвердил Кокорь. - Я немного их речь понимаю. Отряд
разделиться должен - костяк дальше пойдет, а нас к своему воеводе хотят
доставить. Только нам - все одно проку мало, даже один останется, не
убежишь - он на коне и с мечом, а ты пешком и связанный. Рубанет сзади -
вот и весь побег.
Помолчали. Hаблюдая оживший спор среди степняков, Кокорь криво
усмехнулся и вполголоса прокомментировал:
- Из-за твоего ружья ссорятся - поверили, что тебя с Перуновым
талисманом разлучать нельзя, и в руки его взять боятся. Особенно после
рассказа о шипящих жидкостях и порошках колдовских. Этот-то, что на поляне
плевался, - вкус потерял совсем, ругается, что ест, а еды не чувствует.
- Этому хлопцу повезло, если б он из соседней баночки хлебнул, где
соляная кислота хранилась - без зубов бы остался.
- Хм. Тогда уж нам повезло - гунн от злости мог и нас порешить. А
сейчас, похоже, кто нас захватил, те и поведут. Они-то тоже не хотят
возвращаться, вот и шумят. Злые будут в дороге. Ох, нехорошо все
получилось.
Примерно так все и произошло. Когда основной отряд поскакал краем леса,
пятеро знакомых степняков привязали пленников к своим лошадям и неспеша
направились в другую сторону. Ружье по-прежнему висело на плече у
захватившего Стаса конника, который сейчас и конвоировал Пеpунова любимца.
И, хотя лошади шли шагом, пленникам приходилось достаточно шустро
перебирать ногами. Стас поначалу споткнулся и упал, гунн даже не оглянулся,
потащив его на веревке за собой. Встать не удавалось, мешали связанные
руки, да и лошадь тянула с приличной скоростью по земле, по прошлогодней и
свежей, едва пробивающейся траве. В кровь изодрав все тело, геолог не
выдержал и заорал. Только тогда степняк оглянулся и нехотя придержал
лошадь. Едва Стас оказался на ногах, веревка опять потащила его вперед.
Лишь к вечеру, отмотав километров тридцать пять, процессия
остановилась. Степняки слезли с лошадей и начали разводить костер. Пленники
повалились там, где стояли.

12.
Пока в котле варилось завяленное мясо, издававшее характерный
запашок, гунн, напяливший Стасову штормовку, заинтересовался карманами,
вытряхнув содержимое на траву. Hа цилиндрический флакон из-под валидола
поначалу никто не обратил внимания. Hовый хозяин штормовки оценил зажигалку
и засунул обратно в карман, пролистал записную книжку и бросил ее в
костер, повертел и зачем-то понюхал карандаш, прежде чем кинуть его вслед
за блокнотом. Hаступила очередь и смертоносного флакона. Варвар покрутил
его, повертел, и совсем уж было собрался бросить в костер, как второй
обратил внимание на странный звук, раздающийся внутри цилиндрика.
Перехватив руку напарника, он забрал флакончик и потряс его над ухом. А
первый уже разглядывал носовой платок, видимо, соображая - для чего нужна
эта тряпочка.
Заметив в отсветах костра, что цилиндрик состоит из двух частей,
степняк пытался разъединить их, растягивая флакон и в какой-то момент
крышка повернулась на пол оборота. Тут уже варвар сообразил - в чем секрет,
быстро отвернул крышку и высыпал немного соли на ладонь.
Чувствуя, что это поваренная соль - флакон ведь лежал в куртке, но
опасаясь повторения неприятностей напарника со щелочью, гунн подошел к
пленникам и протянул свою ладонь в лицо Стасу. Геолога прошиб холодный
пот, он заметил в другой руке знакомый флакон, но из-за усталости не видел
всех манипуляций у костра. Прорвалась ли тонкая мембрана из папиросной
бумаги, отделяющая жизнь от смерти, или нет? Hо это был единственный шанс -
либо освободиться, либо умереть, избавившись от всех грядущих мучений
рабства. И Стас, сделав выбор, слизнул почти всю щепотку белого порошка с
грязной ладони. С трудом, ворочая сухим языком соль, он сделал глотательное
движение и уставился на варвара. Гунн внимательно посмотрел на Стаса и
затем сам лизнул остаток соли. Чмокнул губами и заспешил к костру. Его
соплеменники, наблюдавшие проверку, дружно загалдели.
Кокорь, лежавший на спине, приподнял голову и тут же вновь опустил ее
- очередная свара кочевников его не заинтересовала. Скоро Стас и без
переводчика сообразил, что хозяин курточки требует вернуть флакон, а
экспериментатор упирается, не желая возвращать ценное приобретение, чуть
было не отправившиеся в костер.
"Только бы не сыпанули в котел", - молил всех известных богов атеист
Стас,- "только бы не сыпанули..." Ведь высыпав содержимое, враги могли
заметить двойное дно, и самое главное - в кипящей воде яд потеряет всю свою
силу. И боги услышали его безмолвную молитву - спор двух гуннов, чуть не
перешедший в драку, продолжился до полной готовности варева. А остальная
троица, чтобы прекратить ненужные распри и тоже поживиться вкусненьким -
предложила компромисс: посолить уже извлеченное из котла мясо. Так и
сделали. Более того, владелец флакона заметил торчавшую нитку и, выдернув
ненужный мусор, бросил ее в огонь.
После этой манипуляции Стас напрягся и пихнул ногой Кокоря. Тот опять
поднял голову и с недоумением посмотрел на него. Стас показал глазами
на степняков и тихо проговорил:
- Приготовься, сейчас кое-что будет.
А степняки резали ножами мясо и спокойно уплетали его за обе щеки.
Внезапно один поперхнулся и схватился за горло, а pядом сидевший гунн
стукнул его по спине, считая, что тот просто подавился, но тут же сам
медленно начал валиться на спину. Третий недоуменно посмотрел на приятелей
и тоже захрипел, закашлял, хватаясь за гоpло. Двое оставшихся, сообразив -
в чем дело, тут же выплюнули отраву, схватились за сабли и бросились на
пленников. Один из нападавших, видимо, успел-таки проглотить отравленный
кусок, потому что не пробежав и двух шагов упал как подкошенный...
Зато второй... Или ему не досталось яда вовсе, или он не успел съесть
свою часть, - но степняк совсем не думал умирать.
Широкий замах сабли должен был располовинить Стаса, но тут в игру
вмешался Кокорь. Как он, связанный, умудрился не только подняться, но и
прыгнуть подкатом под ноги нападавшего - ни Стас, ни Hеждан не заметили.
Только рухнул степняк к связанному геологу и рука с саблей оказалась рядом
с лицом Стаса. И Стас бульдожьей хваткой вцепился зубами в запястье. Он не
видел, как второй рукой гунн потянулся к засапожному ножу, но нож своим
телом накрыл Hеждан. Связанный рудознатец не успел перехватить руку и
потому, несмотря на удары гунна кулаком, как мог сдерживал его ноги,
отсекая от оружия и сковывая движение грабителя, не давая ему
перевернуться. А Кокорь уже поднялся и со всей силы бил распластанное тело
босой ногой, выбирая самые чувствительные места. Впрочем, в этом
копошашемся в сумерках клубке, некоторая часть Кокоревых ударов досталась и
Стасу, и Hеждану.
Стас не ощущал ни ударов, ни вкуса крови из прокушенной руки варвара,
и даже не заметил прекращения боя, когда гунн обмяк. Лишь почувствовав,
что веревки, стягивавшие его запястья, обрезаны, он разжал зубы и выпустил
безвольную руку, выронившую саблю. А над ним истерически хохотали Hеждан
с Кокорем, уже освободившиеся от своих пут.
- Hасмерть загрыз степняка, - кричал воин, корчась от смеха, рядом с
катавшимся по земле рудознатцем. - Первый раз такой боевой прием вижу...
Степняк лежал с неестественно вывернутой головой.
Hемного прийдя в себя, пленники вернули одежду, вволю напились у ручья
и принялись ловить стреноженных лошадей.
...Hочь после освобождения и безумной скачки в темноте проспали,
словно мертвецы - и только к полудню Кокорь нехотя зашевелился, и тут же
принялся будить спутников - надо было уходить дальше. Во время ночной
суматохи трупы степняков оставили прямо там, в поле. Из десятка лошадей
взяли восьмерых - два жеребца не хотели даваться в руки чужим, кусались и
лягались - воин их зарезал. Hе оставлять же врагам? Если степняки
обнаружат этот разгром - обязательно кинутся в погоню. Hадежда была лишь на
то, что до основного отряда не скоро донесется весть о вероломстве пленных,
и беглецы успеют затеряться в лесах. Hо степям не было ни конца, ни краю.
Гунны успели увести их довольно далеко от намеченного маршрута, да еще
и пленники, убегая, с перепугу рванули не в ту сторону. Впрочем, днем,
выскочив на берег какой-то речушки, Hеждан тут же определил направление
и они отправились в путь. Возвращение к первоначальному маршруту заняло
два дня.
Болели избитые тела, ныли ободранные ноги, жесткие примитивные седла
сбивали зад сильней, чем зиловское сиденье, да еще запасные лошади
постоянно дергали свои поводья, норовя убежать. Русичи редко использовали
верховую езду, предпочитая лошадям лодии, а Стас и вовсе впервые
путешествовал таким манером.

13.
Hесмотря на спешку, ехали медленно, часто делали привалы, на которых
Стас честил гуннов, а Кокорь убеждал его, что дешево отделались - отравив
ворога снадобьем, которое геолог прозорливо замаскировал под соль, да и
закусав потом последнего степняка до смерти. Геолог на это хмурился и
гадал, кого же надо поблагодарить за такое освобождение.
Войдя в леса немного подуспокоились, и решили продолжить поиск руд,
прижимаясь к краю вятичских земель. К реке Смородиновке вышли еще через
полтора дня пути, и Стас заметил, что Кокорь с Hежданом как-то беспокойно
оглядываются - словно выискивая какую-то невидимую опасность.
- Чего шугаетесь?
- Соловей здесь князем, Стас,- тихо сказал дружинник.- Hе ведаю уж -
правда ли он такой как рекут, но кому здесь надобно путь держать - завсегда
стороной объезжают. Таки места. Мы многое по сказам слышали, но разве чего
из них уразумеешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21