Дани отодвинула вазочку с мороженым. Взгляд ее стал далеким и чужим.
– Его звали Жилем, – сказала она наконец. – Он был фотографом и работал в том же модельном агентстве, что и я. Мы жили тогда в Париже. Его мать была марокканкой. Он был такой же красавец, как и ты. – Дани бросила на Бена недобрый взгляд. – И так же хорош в постели. И подлец, каких мало.
Бен думал, что сейчас она добавит: «как и ты», но Дани промолчала. Она смотрела куда-то в сторону, и лицо ее стало жестким и холодным. У Бена сжалось сердце от жалости. И от гнева. Что же такого сделал этот подлец, что теперь Дани ненавидит всех восточных мужчин? Как он смел обидеть Дани! Убить его за это мало.
– Что же он натворил? – осторожно поинтересовался Бен.
– Неважно. Скажем, повел себя, как последний эгоист.
– Ну я-то не последний, – робко пошутил Бен. – В крайнем случае, предпоследний.
– Это смотря как посмотреть.
– Я всегда стараюсь доставить тебе удовольствие.
– Это правда. Но я говорю сейчас не о постели. Я говорю о том, что некоторые люди не способны сочувствовать иди сопереживать другим людям. Они понимают только себя. Чужую боль они не чувствуют. Чужие страдания для них не существуют. Все. Хватит об этом. И не забудь, – через месяц между нами все будет кончено.
– А если через месяц ты сама не захочешь расстаться со мной?
Дани посмотрела на Бена с какой-то странной усмешкой. Что тут смешного, подумал он сердито.
– Я давно уже не встречаюсь ни с кем, скажем так, на постоянной основе. Во всяком случае, мои романы не затягиваются. И ты, Бен, и станешь исключением. Даже не надейся на это.
– Потому что я восточный мужчина?
– Потому что мне это не нужно.
Кажется, пришло время выложить единственную козырную карту, которая у него имелась.
– Тогда зачем же ты попросила меня на тебе жениться?
Дани чуть не поперхнулась мороженым. Она смотрела на Бена чуть ли не с ужасом, пока он выуживал из кармана пиджака помятый листок.
– Вот, пожалуйста.
Бен выложил бумажку на стол, и Дани дрожащей рукой поднесла ее к глазам.
– Потрясающая находчивость, – пробормотала она в конце концов и, смяв листок, бросила его в пепельницу.
На лине се были написаны гнев и смятение, и что-то еще Бен не мог понять, что именно.
– Ну? – произнес он, чуть ли не ерзая от нетерпения. – Может, объяснишь, что это значит?
– Нет, – процедила Дани сквозь зубы. – Ты нарушил наш уговор, Бен. Ты не должен был знать, что я загадала.
– Но я узнал. И, хоть убей, не могу понять, зачем тебе это нужно. Ты ведь меня не больно-то любишь. Так зачем тебе это понадобилось? Ты хотела поиздеваться надо мной? Или тебя интересуют мои деньги?
– Я просто хотела переплюнуть тебя, – раздраженно ответила Дани. – Я догадывалась, что ты думаешь о сексе, и запросила еще больше. Но почти сразу же пожалела об этом. К счастью, выиграл ты.
Она и вправду вздохнула тогда с облегчением. Бен это хорошо помнил.
– А мои деньги тебя не волнуют?
Дани бросила на него удивленный взгляд.
– Ты уже не первый раз упоминаешь про свои деньги. И я знаю, ты считаешь, что замуж я вышла по расчету, и вообще думаешь, что все красивые женщины выходят замуж за богатых людей только ради их денег. Поверь, мне твои деньги абсолютно не нужны. У меня своих вполне достаточно. А если уж я когда-нибудь захочу подцепить миллионера, то, извини, найду господина побогаче тебя.
Бен опустил глаза. Он и сам не раз говорил себе то же самое.
Она решительно поднялась из-за стола. – По-моему, нам пора домой. Бен поспешно расплатился и вышел вслед за Дани. Всю обратную дорогу они молчали. Бен мучительно соображал, что бы такое сказать, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но в голову ничего не приходило.
Было пыльно и душно. Они шли по улице всего минут десять, но около дома оба уже чувствовали себя потными, запыхавшимися и были недовольны друг другом.
Дома они по очереди приняли душ. Дани первая, и, когда Бен в халате вышел из ванной, она уже сидела в кресле и пила кофе. Вторая чашка с дымящимся ароматным напитком дожидалась его. Но даже это не смягчило Бена. Он угрюмо взглянул на Дани и направился в спальню, чтобы переодеться. Но она встала и молча загородила ему дорогу.
Бен стоял как каменный. Тогда Дани положила руки ему на плечи и заглянула в глаза – черные, тревожные, недоверчивые… И увидела в этих глазах свое отражение. Оно выглядело примерно так: коварная длинноволосая русалка, заманивающая мужчин в свои сети, чтобы защекотать их до смерти. И Дани поняла, что больше не хочет носить эту защитную маску.
Она осторожно коснулась кончиками пальцев лба Бена и провела ими по его лицу, словно смывая с него напряжение. А потом поцеловала его губы так нежно, с таким трепетом и благоговением, что он на миг задохнулся от прихлынувшего счастья. А потом обнял ее так, словно они встретились наконец после очень долгой разлуки…
И именно в этот момент зазвонил телефон. Бен вздрогнул, словно пробуждаясь от глубокого сна, нежно поцеловал Дани в лоб и неохотно взял трубку.
– Слушаю…
– Бен?
Голос его матери звучал так испуганно, что у Бена немедленно сжалось сердце от нехорошего предчувствия.
– Мама? Что случилось?
– Бен, Клариссу забрали в больницу. Прямо от нас. Ей стало плохо. Я в больнице Сент-Томас. Пожалуйста, приезжай, ты сможешь поговорить с врачом. Тебе он все скажет. Я же не понимаю и половины из того, что он там толкует.
– Хорошо. Сейчас приеду.
Бросив трубку, Бен повернулся к Дани. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, прижав руку к груди.
– Что произошло?
– Моей сестре плохо. У нее больное сердце. Я должен срочно бежать. Извини, Дани, что мне придется оставить тебя одну. Но ты ведь не будешь скучать без меня?
– Я поеду с тобой, – ответила она мгновенно.
– Это ни к чему. Мне совершенно не хочется таскать тебя по такой жаре.
– Ничего, я привыкла. Может быть, и моя помощь пригодится.
Спорить было некогда. Бен быстро оделся и выбежал из квартиры. Дани не отставала. Он молча гнал машину, впервые за последние две недели забыв о присутствии Дани и думая только о сестре. Наконец дорогу им преградил светофор, и тут Бен, словно спохватившись, снова вспомнил о Дани. Все это время она сидела рядом тихо-тихо, как мышка.
– Извини, что испортил тебе вечер.
– Не говори глупостей, – ответила она мягко. – И постарайся не превышать скорость – вряд ли твоей маме или сестре станет легче, если мы врежемся во что-нибудь и нас положат в соседнюю палату.
Бен слабо улыбнулся.
– Ты, как всегда, права.
До больницы доехали молча. Бен больше не превышал скорость, в то же время стараясь по возможности сократить путь, который, тем не менее, занял больше получаса. Дани сидела все так же тихо, озабоченно и сочувственно поглядывая на Бена, но ни о чем не спрашивала и не пыталась заговаривать с ним.
В больнице, узнав номер палаты, они быстро поднялись на лифте на третий этаж, но в коридоре Дани немного отстала, пропуская Бена вперед, так что в палату он вошел один.
К удивлению Бена, у постели сестры сидела не только мать, но и отец, а также и дети Клариссы – пятилетний Джон и семилетняя Мэри, тогда как мужа нигде поблизости не было видно.
Кларисса казалась очень бледной, но глаза смотрели живо и, похоже, она была в состоянии говорить. Впрочем, Бен не помнил такой ситуации, в которой его сестра могла бы молчать дольше пяти минут.
– А детей зачем привели? – спросил Бен, целуя Клариссу в щеку и присаживаясь на стул около кровати. – Привет, пап. И где Эндрю?
– Эндрю в Лондоне, на открытии выставки, – слабым голосом сказала Кларисса.
– Ты лучше молчи, – заторопилась мать. – Тебе нельзя много говорить. – Она повернулась к Бену. – Поскольку Эндрю уехал, Кларисса с детьми гостила у нас. Ты сам видишь, какой сегодня день. Мы все просто задыхались от жары, несмотря на кондиционер. Но разве твою сестру заставишь сидеть спокойно? Ведь знает, что у нее слабое сердце, но все равно целый день крутилась с отцом на конюшне. Я же говорила тебе, Питер, что ей нельзя перетруждаться, но ты меня никогда не слушаешь! И вот, пожалуйста.
Кларисса, виновато улыбаясь, пожала плечами.
– Я так редко бываю у вас теперь. Должна же я была пообщаться со всем своим любимым зверьем. И, между прочим, папе помочь.
Питер только убито и растерянно развел руками.
– Вот видишь, что из этого получилось, дочка.
– Молчите уж оба, – грустно повторила Элисон. – Мы вызвали скорую помощь, и в больницу с Клариссой поехала только я. А перед самым твоим приходом заявилась вся эта компания. – Она махнула головой в сторону мужа и внуков. – Малыши потребовали везти их к маме, а дед им ни в чем отказать не может. Тише вы, – шикнула она на детей. – Боюсь, нас сейчас всех выгонят.
– Эй, Джон, не приставай к маме, ты видишь, она себя плохо чувствует? – Бен попытался схватить за ручку племянника, который все время норовил обнять Клариссу, но мальчик тут же вырвался.
– Я присмотрю за детьми, пока вы будете ждать доктора.
Бен вздрогнул от неожиданности. Он ведь совсем забыл, что приехал сюда не один, а с Дани!
Родители и Кларисса как по команде обернулись. Перед ними стояла красивая и стройная молодая женщина с очень приятной улыбкой.
– Ты не хочешь познакомить нас с этой прелестной барышней? – спросил отец, критически глядя на Бена.
– Это моя приятельница и член нашей Компании, мадам Даниэль Шануар, – официальным голосом произнес Бен, чувствуя, что краснеет.
Элисон с изумлением уставилась на Дани. Так вот она какая, эта мадам Шануар! Неудивительно, что Бен по ней сохнет. Но мальчик никогда не говорил, что она такая милая. И молодая. Элисон представляла себе эту женщину совсем иначе. Спохватившись, Элисон торопливо встала и ласково взяла Дани за руку.
– Очень приятно познакомиться. Мы столько раз слышат о вас от Бена. Он так много о вас рассказывал.
Питер в наигранном удивлении вскинул брови, всем своим видом давая понять, что ему никто ни о чем не рассказывал.
– Вы обязательно должны погостить у нас. Вы любите собак? – продолжала Элисон, словно не замечая красноречивой мимики мужа.
– Очень, – с улыбкой ответила Дани.
– Тогда вам у нас несомненно понравится, – приветливо вставил отец. – У нас есть и собаки, и лошади.
– Целый зоопарк, – слабо сказала Кларисса.
– Не хуже, чем у вас на ипподроме, – гордо заключил Питер.
В этот момент в палату вошел доктор, а Джон и Мэри подрались. Никто не понял, каким образом Дани удалось так быстро прекратить ссору и увести малышей в коридор, но через минуту в палате уже воцарилась тишина. Все выжидающе смотрели на доктора.
– Вы – родственники Клариссы Селери? – спросил доктор, провожая взглядом Дани.
– Да, – сурово ответил Бен, поднимаясь и плотно закрывая за ней дверь.
– В таком случае, рад сообщить, что ничего ужасного и непоправимого не произошло. У вас тепловой удар, – обратился врач к Клариссе. – И, конечно же, с вашим сердцем нужно вести себя осмотрительнее. На этот раз вам повезло. Считайте, что вы отделались легким испугом. Но вам следует быть повнимательнее к себе и не пугать понапрасну своих близких. Это ведь были ваши дети?
– Да. Как долго я здесь еще пробуду, доктор?
– Два-три дня. Что касается родственников… – Доктор бросил взгляд на часы. – Вы можете побыть здесь еще немного, но через полчаса будет обход, и вам придется уйти. Приезжайте завтра, после десяти.
Вежливо кивнув, он вышел из палаты. Бен бросил ему вслед ревнивый взгляд.
– Ну что, доигрались? – ворчливо поинтересовалась Элисон у мужа и дочери.
По ее тону было ясно, что у нее отлегло от сердца.
– Какая красивая девушка, Бен, – сказана Кларисса, делая вид, что не слышит. – Надеюсь, это твоя невеста?
– Ну да, как же, – иронически фыркнул отец. – Разве у нашего Бена хватит ума влюбиться в такую девушку? Да и у девушки наверняка уже имеется кавалер поинтереснее. Нашему Бену подавай кого попроще – всяких безмозглых красоток вроде Джесси, правда, сынок?
Бен вспыхнул.
– Тише, тише, – испугалась Элисон. – Ты что, Питер, с ума сошел? Забыл, где находишься? И вообще, хватит вспоминать то, что давно прошло.
– Я подожду вас снаружи, – ледяным тоном сказал Бен и, чмокнув на прощание Клариссу, вышел из палаты.
Он нашел Дани в холле. Она усадила детей на низкий кожаный диван, а сама устроилась между ними. Никто уже не дрался и не плакал.
Джон и Мэри, широко распахнув глаза и приоткрыв рты, с неослабевающим интересом слушали сказку про мальчика-с-пальчика.
При виде Бена Дани кивнула головой, но не прервала рассказ. Бен пристроился сбоку и тоже стал слушать, с улыбкой поглядывая на ее тонкий профиль. Какой у нее, оказывается, красивый глубокий голос, подумал он с легким удивлением. И как хорошо она говорит. Да у нее просто талант. Она, действительно, настоящая актриса.
Время от времени Дани чуть поворачивалась к Бену и с улыбкой смотрела на него. В ее взгляде читались сейчас сочувствие и нежность, и от этого у Бена потеплело на душе и хотелось петь.
Но почему же все-таки она предложила ему жениться на себе? Сейчас, глядя на ее ласковую улыбку, Бен с трудом мог поверить, что Дани сделала это только для того, чтобы досадить ему или переплюнуть его.
Да, чего-то он не понимает, что-то ускользает от его внимания. Дани слишком сложна для него, простого, как она выражается, «плейбоя». И, наверное, Тони прав: то, что женщина говорит, и то, что она чувствует, – совершенно разные веши.
А ведь Бен не знал, что чувствует Дани на самом деле. Отчасти ее чувства к нему проявлялись в постели. Это была страсть, самая настоящая, непритворная. Никто не может так притворяться. Тем более Дани. Чем больше Бен узнавал ее, тем больше убеждайся в том, что она не из притворщиц.
Да, у Дани было множество секретов, она многое скрывала и недоговаривала, но никогда не притворялась. Следовательно, Бен был ей небезразличен. Она все-таки испытывала по отношению к нему некое сильное чувство.
Правда, Дани всегда уверяла, что это ненависть. И раньше Бен верил ей без вопросов. Но теперь нет, ее чувство, пусть не менее сильное, чем ненависть, все же было чем-то иным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18