Трое парней посмотрели ему вслед.— Что с ним такое? — спросил Дэвид Джонатана.Тот пожал плечами.— Мне всегда кажется, что, если Арно начинает вести себя странно, ничем хорошим это не закончится.Словно.., словно в него вселяется дьявол!— Наш приятель — дьявол, — рассмеялся Микки и тут же вскрикнул от боли.— Прекратите, — сказал Джонатан, поднимая руку, чтобы остановить такси. — Если Арно — дьявол, то я ангел.— Ты фея, — сказал Микки, еще сильнее повиснув на шее Джонатана.— Отцепись от меня.— Ни за что. Ты добрая фея.— Иди ты… — сказал Джонатан. — Проси помощи у дьявола. Я вижу, меня не ценят.Джонатан перестал поддерживать Микки, и они с Дэвидом завалились, словно пьяные, на стоявший рядом джип.— Ладно, извини, — сказал Микки.— Тебе давно нужно выбросить этот твой спортивный костюм, — сказал Джонатан, помогая им подняться.— Поверь, как только я надумаю пойти покупать одежду, ты первый об этом узнаешь, — заверил Микки.Остановилось такси, и Джонатан наклонился, чтобы договориться с шофером. Мы с Лизой не обсуждаем прошлое Ладно, я признаю это. Хотя я и претендую на то, что мне удается делать так, чтобы мы держались вместе, у меня это не всегда получается. Очевидно, я не могу контролировать всех и каждого, если в результате Микки оказался в больнице, и я не смог этого предотвратить.И вот я стою в вестибюле больницы Сент-Винсент вместе с Лизой, которой надоела эта вечеринка, и она разыскала нас. Она присела на корточки, играя в ладушки с пятилетним мальчиком по имени Кевин, мать которого сломала лодыжку. Я звонил в дом Фладов, но там, конечно, никто не отвечал. Я попытался позвонить Арно на мобильник, но тоже безрезультатно.— Надеюсь, Келли в порядке, — сказал я.— Что тебя беспокоит? — спросила Лиза. — Она взрослая девочка.— Ты ненавидишь ее?— Ненавижу? Это все равно что ненавидеть футбольный сезон. Все скоро кончится, так о чем беспокоиться? Они оставят Микки на ночь здесь?— Да. Пойдем.— Пару минут. Мы еще не доиграли.Так что мне пришлось ждать, пока Лиза закончит играть с Кевином. В глубине души мне хотелось, чтобы она закончила свои игры и со мной, но в то же время я помнил, что она вроде бы это уже сделала, всего лишь на прошлой неделе.Мы были у Пэтча, и я перебрал, и Лиза отвела меня в одну из спален на четвертом этаже и уложила на кровать. Именно в тот раз я поговорил с Флэн Флад.Я лежал, уставившись в потолок, и думал, как там они сумеют обойтись без меня, и кто чем занят, и все такое, когда вдруг Флэн зашла в комнату. Я притворился, что сплю, она подошла и уставилась на меня.— Хочешь, я сниму с тебя ботинки? — спросила Флэн.— Нет.— Моим родителям вряд ли понравится, что кто-то валяется в ботинках на их постели.— Это хорошие ботинки, — заметил я.Я приподнялся на одном локте и взглянул на Флэн.— Я купил их у «Барниз». Это Jasper Fords, из Лондона.— Ты голубой? — спросила Флэн.— Нет, — ответил я. — Просто мне нравится обувь.Мои друзья балдеют от них.— Потому что они голубые, — сказала Флэн.Она села в большое красное кресло рядом с кроватью и рассмеялась.— Нет, они не голубые, — возразил я. — Приятельница Лизы — Джейн, вот она лесбиянка. А я, и твой брат, и Микки, и Дэвид, и Арно — мы не голубые.— Свои люди.— Да, когда мы были в пятом классе, я так думал про нас, — несколько ностальгически заметил я.А потом мы разговаривали о ее компании, которая, как оказалось, не так уж отличается от моей. А потом мы услышали, как народ пошел на крышу, я заволновался, как бы кто-нибудь не заглянул сюда, но никто не вошел.Так что мы еще немного поболтали, а потом я свалил оттуда. Но до этого мы поцеловались. Всего один раз.Итак, Лиза наконец закончила играть с малышом.Дэвид еще раньше ушел из больницы домой. Мы позвонили родителям Микки, но они были на ферме в Монтоке, где отец Микки главным образом и создавал свои шедевры. Никто не мог вспомнить их номер телефона там, и я записал счет Микки на свою кредитную карточку, чтобы не возникло проблем со страховкой или еще каких-то сложностей.Мы с Лизой вышли в ночь. Было почти четыре часа, воздух был прохладным, однако дождь прекратился.Единственными машинами на улице были такси и автомобили с припозднившимися завсегдатаями ночных клубов. Мне предстояло ехать домой в направлении пересечения 5-й авеню и 11-й улицы, а ей в восточном, где у ее родителей был дом на Корнелия-стрит.— Надеюсь, у Келли все в порядке там, на вечеринке, — сказал я.— Когда мы уходили, она была с Арно.— Могу себе представить, что там творится, — заметил я.— Джонатан…Она стояла передо мной, выпрямившись, нас разделяла обычная дистанция, но я чувствовал, что она не против оказаться ближе ко мне. Я придвинулся к ней, но не обнял. Мы с ней не были близки, наверно, с полгода; а когда до этого были, это выглядело слишком банальным, словно все именно этого от нас и ожидали. Но я ни разу не сказал об этом. Мы просто перестали близко общаться, хотя продолжали встречаться.— Что? — спросил я.Наверно, ты поступаешь плохо, когда знаешь, что кто-то хочет тебе что-то сказать, но ты слишком занят своими проблемам, чтобы отвлекаться на посторонние вещи. Таким образом, ты как бы не позволяешь ему высказаться.— Ничего, — сказал она. — Надеюсь, ты отыщешь свою кузину.Мне не понравился тон, каким она это сказала, но было поздно что-то выяснять, так что я дружески попрощался с ней, пообещал позвонить завтра вечером и направился к дому Фладов за своей кузиной. Арно включает свое обоняние — Как это Микки назвал тебя? — спросил Арно.— О, — ответила Келли. — Наверно, он решил, что это забавно.На стене висело зеркало, и Келли посмотрелась в него. Она пригладила свои светлые волосы. Арно следил за тем, как она это делает, потом тоже проверил свою прическу.— Падать просто так с крыши тоже забавно.Келли рассмеялась. Их глаза встретились в зеркале.В гостиной по-прежнему играла какая-то музыка. Там оставалось не более пяти человек, но Арно ни с кем не был близко знаком, чтобы беспокоиться о них.— Ты знаешь, это место поразительное, — заметила Келли.Тебе нужно побывать в моем доме, — сказал Арно. — Люди называют его психушкой.— Почему?— Потому что он большой и странный. Мои родители торгуют предметами искусства, и в комнатах много всяких диковинных штуковин. Еще раз, ты сама откуда? Возможно, они там были: они ездят с выставками по многим музеям.— Сент-Луис.— Ах, да. Я летал туда с ними. Я так понравился стюардессе, что она повела меня в специальный душ для членов экипажа. Там все и произошло.— Дерьмо.— Честно, — улыбнулся Арно.Келли определенно была крутая. К примеру, ругательства у нее звучали вполне естественно, а не как подражание взрослым.Она взяла в руки белую мраморную вазу. Арно следил за движениями ее рук.— Мне бы хотелось как-нибудь посмотреть эту психушку, — сказала она.— Я тоже этого хочу. Завтра вечером приходи на открытие выставки в галерее моих родителей. Я тоже участвовал в ее организации. Художник Рэндалл Одди, может, слышала? Мы начнем там, а потом, если все пойдет хорошо, продолжим у нас дома.Арно провел рукой по ее лицу. Она улыбнулась и облизнула верхнюю губу.— Ты совсем не похожа на своего нервного кузена, — заметил он.— Пожалуй, мне по-настоящему нравится Нью-Йорк, — ответила она.Арно куда-то направился, и Келли последовала за ним. Он сам толком не знал, куда идет, а расположение комнат в доме Фладов не слишком хорошо запечатлелось у него в голове, особенно после дюжины бутылок пива, да еще в три часа ночи. Поэтому он зацепился за диван и упал. Келли безудержно расхохоталась.В этом момент дверь отворилась, и вошла Фебрари Флад с друзьями. Арно поднялся.— Арно, идиот, что ты здесь делаешь?! — закричала она. — И на какой помойке ты подобрал эту дешевку?Фебрали одевалась в черное, сильно красилась, на голове у нее был короткий ежик, а большие карие глаза казались тусклыми.Келли перестала смеяться. Друзья Фебрари пошли наверх в ее комнату.— Где мой брат? — спросила она.— Хороший вопрос, — сказал Арно. — Я не видел его весь вечер. А Микки упал с вашей крыши, и его повезли в больницу. А где вы были?— В ночном клубе. Разнесли его к чертовой матери.— Неужели? — спросила Келли.— Слушай, сучка, — отрезала Фебрари, — это мой дом. Я понятия не имею, кто ты такая, но я думаю, что лучше всего тебе отсюда убраться.— Отлично, — сказала Келли, направляясь к двери.— Фебрари, дай передохнуть, — вмешался Арно. — Это кузина Джонатана. Келли, подожди.— Кузина Джонатана? Откуда же ты свалилась в таком наряде?— Из Сент-Луиса.— Понятно, — хмыкнула Фебрари. — Из вас двоих получается хорошая пара. Ты, Арно, торгаш-мошенник, а ты…Она не позаботилась о том, чтобы закончить свою тираду. Оглядела комнату, казалось не слишком беспокоясь учиненным здесь разгромом, а просто оценивая ущерб.— Ты видел Пэтча?— Ты уже спрашивала, — ответил Арно. — Мы здесь еще немного побудем, ладно?— Вы двое можете пока остаться. А остальные пусть проваливают к чертовой матери, — заявила Фебрари, внезапно поворачиваясь к нескольким оставшимся гостям, которые расположились на полу.Те быстро поднялись и проскользнули к двери. Фебрари удовлетворенно кивнула и пошла к лестнице, оставив Арно и Келли наедине.Келли слегка шлепнула парня пальцем по носу.— Ты прикольный, — сказала она.— Ты тоже клевая.Он взял ее палец и лизнул его.— Теперь поедем ко мне домой.— Знаешь, поскольку Джонатан пропал бог знает насколько, я бы так и сделала. Но, боюсь, моя мама этого не поймет. А, кроме того, по-моему, вот как раз и Джонатан.Дверь в прихожую открылась, и показался запыхавшийся Джонатан.— Эй, Келли, нам пора домой.— Я хочу, чтобы вы завтра вечером приехали ко мне, пораньше, на коктейль, — сказал Арно, заглянув Келли в глаза.— Ты настойчивый, — сказала Келли. — Мне такие нравятся.— Мы… — начал было Арно, но вовремя остановился, прежде чем успел сказать созданы друг для друга. Он был удивлен, что такое пришло ему в голову.Лучше не говорить лишнего и не выдавать авансы, ограничиваясь дежурными комплиментами. ПРОХЛАДНАЯ СУББОТА В ГОРОДЕ Микки вовсю использует свою больничную койку — Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Микки.— Возможно, когда стану старше. Где-нибудь через год, — ответила Филиппа.Оба рассмеялись. Своей здоровой рукой Микки притянул ее к себе.Филиппа пришла недавно, в белом шерстяном жакете, туфлях от Prada, запахивающемся платье от Diane Von Furstenberg. Убедившись, что с Микки ничего страшного, она плюхнулась на его кровать.Микки проснулся несколькими часами раньше и лежал, уставившись в окно, за которым висел утренний туман. Он скучал по Филиппе. У него было сломано несколько костей, но сейчас он полагал, что его оставили в больнице на ночь не из-за руки, а потому, что обнаружили в его больничной карте записи о нервных срывах.Сейчас Филиппа — с длинными, нескладными ногами, круглым лицом, изогнутыми бровями и большими пухлыми губами — в расстегнутом платье сидела на кровати и играла с Микки. Она целовала его в нос, а он пытался увернуться и подставить ей губы.Микки снял свой больничный халат; никого из них не волновало, что дверь не запиралась изнутри.— Я слышала от Лизы, что Джонатан вчера вечером притащил какую-то бедную родственницу, и все парни старались произвести на нее впечатление, чтобы переспать с ней, — сказала Филиппа.— Обожаю твою прямую манеру излагать свои мысли.— Впрочем, ты в этом не участвовал, — заметила Филиппа.Она медленно положила его сломанную руку ему на обнаженную грудь. Микки затаил дыхание. Он знал: если она обнаружит, что он ее обманывает, то снова ее сломает. К счастью, он не обманывал.— Болит, — сказал Микки.Она наклонилась и поцеловала его.— Плевать на школу, — сказал он. — Я останусь в этой постели, пока ты не выйдешь за меня замуж.— Выйду, я же сказала. А сейчас расскажи мне об этой Келли.— Странно, когда я вспоминаю, она кажется более сексуальной, чем есть на самом деле. Как кто-нибудь в кино.Они молча лежали на постели, когда вошел Джонатан, держа в руках стаканчики с черным кофе. Губы у него были скорбно поджаты, а на лице было такое серьезное выражение, что он выглядел лет на 25.— Микки сделал вид, что не замечает Джонатана, так же поступила и Филиппа. Поэтому Джонатан прошел к окну и открыл один стаканчик. Затем он достал свой мобильник и позвонил домой.— Привет, мам. Келли уже проснулась? Я просто хотел у нее кое-что спросить. Нет, не беспокойся. Я, наверно, позднее загляну домой. Да, обед был замечательный, и все были в восторге. Да, в полном восторге. Пока.— Мне кажется, здесь кто-то есть, — сказала Филиппа и рассмеялась.— Вы, двое, не могли бы немного прикрыться? — спросил Джонатан.— А ты не смотри, — сказала Филиппа.— Я и не смотрю.— Тогда отстань. Однако мне все равно уже пора; мы с папой идем на аукцион Сотби. Он будет торговаться за Лихтенштайна с отцом Арно и хочет, чтобы я была при нем; он не желает, чтобы я путалась с этим типом. — Филиппа указала на Микки.— Твой отец поскупится, — сказал Микки. — Отец Арно наверняка его обставит. Ты потом появишься?Он дотянулся до тумбочки около кровати, взял несколько таблеток, проглотил их и запил водой.— Нет. Я должна быть дома сегодня вечером, — сказала Филиппа, оправляя платье и затягивая пояс. — Но все равно позвони мне и скажи, что любишь меня.И она ушла.— Пошли позавтракаем, — сказал Джонатан. — Надевай штаны и потопали.Они вышли на улицу и направились в «Корнер Бистро & Бар», где их хорошо знали, потому что они там часто перекусывали после школы еще с шестого класса.Усевшись в дальнем углу и сделав заказ, они стали глазеть на стильную публику из Вест-Виллидж, жующую гамбургеры.— У меня кружится голова от всех этих болеутоляющих лекарств, — сказал Микки, вращая над головой сломанной рукой, словно винтом вертолета.— Значит, ты познакомился с моей кузиной, прежде чем грохнулся с крыши? — спросил Джонатан.— Я ее не клеил.— Уже хорошо. Но ты с ней пообщался?— Ну, да…— Арно тоже успел пообщаться.— Да? И тесно они общались? Откуда ты узнал?— Я не знаю, чем они занимались, но я оставил ее с ним более чем на час.— Понятно. Может, поговорим о том, как сильно я люблю Филиппу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18