Спустя шесть недель Джек Уокер приехал просить прощения и умолял ее вернуться домой, по крайней мере пока не родится ребенок. Она отказалась.
Джек сумел пробыть с Трейси целых двадцать четыре часа, когда она рожала Джексона, потому что привез с собой Молли для, как он выразился, «моральной поддержки». Но когда пришли последние минуты и начались родовые потуги, Джек не выдержал. Молли оставалась с ней, держала ее руку, массировала спину, считала до десяти при каждой схватке и плакала, когда наконец появился младенец.
– Пожалуйста, пожалуйста, возвращайся домой, – умолял ее отец спустя несколько минут после того, как увидел и навсегда полюбил крошечного мальчугана в пять фунтов шесть унций, лежащего рядом с его дочерью в пластиковой колыбели.
– Нет, я теперь большая девочка. Я уже договорилась с детскими яслями, потому что собираюсь преподавать в старших классах. Я обещала директору, что буду отсутствовать только неделю, когда родится малыш. Может, это и трудно, но мы прорвемся. Я должна это сделать, папа. Ты можешь быть частью нашей жизни, но мы обязаны стать самостоятельными. Да, между прочим, я назову его Джексон Нельсон Уокер. У него еще нет кроватки, так что если ты хочешь что-то подарить ему, то купи ее, но не более того. Я говорю совершенно серьезно. Не хочу, чтобы ребенок с самого начала был избалован.
– Джексон… Я польщен, Трейси. Но откуда ты взяла имя Нельсон? – спросил отец.
– Из любовной истории, которую прочитала когда-то давно, – ответила она ему.
На следующий день он прислал ей дюжину красных роз на длинных стеблях и приказал доставить лучшую кроватку в ее крошечную квартирку.
Спустя неделю Трейси вернулась в школу, немного плаксивая, немного расстроенная и все еще изумленная тем, что можно так безумно любить такую крошку. С тех пор так все и шло. Она преподавала в школе и любила Джексона. Соглашалась принимать подарки от отца, но только на дни рождения и Рождество, и изредка позволяла ему купить что-нибудь недорогое для Джексона. Она всегда говорила отцу, что его внук больше нуждается в его внимании, чем в его деньгах, и Джек Уокер был полностью согласен с ней. Его преданность ребенку была настолько полной и абсолютной, что Трейси иногда было непросто сдерживать приступы ревности.
Сегодня была пятница, и, как только закончились занятия в университете, Трейси бросилась в детский сад, где группа Джексона давала представление. Он репетировал свои песни целых две недели и исполнял их без запинки, и еще его выбрали ведущим при исполнении смешной сценки. Он хорошо знал свою роль и играл с такими преувеличенно театральными жестами, что Трейси смеялась до слез.
Она закончила проверку тетрадей, отнесла портфель в офис, испытав облегчение при мысли, что Остин уже ушел. Классы в детском саду были большие, просторные, и наверняка там будет множество родителей, бабушек, дедушек и просто друзей. Может быть, ей удастся не встретиться с ним и сегодня? Она уверена, что он будет там, придет посмотреть на дочь, но если она сядет сзади, то потом сможет осторожно пробраться вперед, забрать Джексона и ускользнуть через заднюю дверь.
В аудитории было темно и прохладно. Трейси нашла место в заднем ряду всего за несколько минут до начала представления. Она видела затылок Остина, который сидел на три ряда впереди нее и чуть левее. Она бы узнала его где угодно. Если он не повернет свою красивую голову как сова, на сто восемьдесят градусов, то не заметит ее. Тем лучше.
Занавес разделился посередине и вперед выступил Джексон.
– Леди и джентльмены, – почти закричал он. Послышалось несколько добродушных смешков – никто не ожидал такого громкого голоса от этакого малыша. – Добро пожаловать на наше представление. Мы будем петь и рассказывать стихи, а вы – аплодировать и отдыхать. – И он снова исчез за занавесом.
Они спели песенку о червяке и яблоке, потом другую – о мальчишке, который собирался заглянуть в дождевую бочку и скатился в погреб. Джексон еще даже не знал, что такое дождевая бочка или погреб, и задавал миллион вопросов, пока разучивал песню. Маленькая рыжеволосая девчушка стояла рядом с ним почти все время. Трейси поняла, что это, должно быть, Эмили, дочь Остина.,
Программа продолжалась ровно тридцать минут. Потом занавес снова слегка раздвинулся. Джексон и Эмили вдвоем вышли вперед.
– Спасибо, что пришли на наше выступление, – сказала девочка громко и ясно.
– А теперь – сюрприз, – добавил Джексон. – Мы организовали праздничный чай для всех, кто нам хлопал.
Теперь можно забыть о побеге. Она знала, что Джексон определенно пожелает познакомить ее со своей новой лучшей подружкой, а это значило, что Остин будет где-то рядом. Ну почему она не спланировала отступление более тщательно?
Она сразу заметила в уголке Остина, окруженного со всех сторон женщинами. Наверное, разведенные дамы, бьющиеся за право считаться его избранницей на этой неделе, раздраженно подумала Трейси. Может, им удастся занять его разговорами достаточно долго, чтобы она успела проглотить чашку тепловатого чая, съесть печенье и уговорить Джексона поскорее уйти, напомнив ему, что они собираются поехать к Папе Джеку.
– О, миссис Миллер! – Невысокая леди смотрела прямо па нее и кричала во весь голос. Дамы, окружавшие Остина плотным кольцом, замолчали и стали озираться вокруг, стараясь заметить его новую жену. – Миссис Миллер! – Женщина махала кому-то позади нее. Трейси обернулась посмотреть, к кому та обращается, но за ней никого не было. Она стояла у самой стены.
Может, Остин летом снова женился и женщина думала, что она – новая миссис Миллер. Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила, как всего пару недель назад прильнула к его широкой груди. Очевидно, его новая жена присутствовала на празднике, а ему даже не хватило духу сказать ей, что он опять женат, когда она рыдала на его плече после встречи с проклятым Деймианом-Дьяволом. Странно, но леди явно обращалась к Трейси и не отрывала от нее глаз, направляясь к ней через всю комнату.
Леди снова помахала. Трейси продолжала озираться в поисках особы, машущей в ответ, возможно, с широкой улыбкой на лице. Трейси надеялась, что все уже заметили новую миссис Миллер и не смотрели на нее так же настойчиво, как эта совершенно запутавшаяся дама.
– Эмили, дорогая, иди сюда, – позвала женщина. Красно-рыжие кудряшки Эмили подпрыгивали вверх-вниз на ее голове, широкая юбка джинсового платья колыхалась из стороны в сторону, пока девочка пыталась не отставать от низенькой дамы. – Миссис Миллер, – женщина не замечала обращенных на нее пристальных взглядов, – я – Лори Бейкер, помощник учителя. Я очень рада, что вы пришли на представление. Я сразу догадалась, что вы – мама Эмили, хоть Остин и не представил вас. У нее ваши роскошные волосы, и я хотела вам сказать, что она – просто чудо.
– Мне? – Глаза Трейси широко раскрылись от изумления.
– Это не моя мама, – засмеялась Эмили. – Зато вон там мой папа. – Она указала на Остина, стоявшего в стороне с такой широкой улыбкой на красивом лице, что Трейси захотелось влепить ему пощечину. Все женщины, столпившиеся вокруг него, заговорили разом, а одна из них даже прикоснулась к его руке и сказала что-то, но Трейси не услышала.
– О, простите, пожалуйста, – смутилась Лори. – Просто у вас такие прелестные волосы, и у Эмили такой же цвет… и… мне очень жаль…
– Все в порядке, – пробормотала Трейси и направилась к двери, надеясь перехватить Джексона и уйти, пока все хихикали по поводу возникшей путаницы.
– Это не ее мама! – закричал Джексон через всю комнату. – Она – моя, – заявил он собственническим тоном. Трейси мечтала забраться в большой ящик и закрыть за собой крышку. – Мама! – снова закричал он и побежал к ней через всю толпу. – Это Эмили – мой самый-самый-самый лучший друг в целом мире. Она похожа на тебя, правда? Эмили, это моя мама. – Он схватил свою маленькую подружку за руку. – Пойдем съедим еще печенья. Мама, не уходи! Стой здесь, ладно?
– Ладно, Джексон, я буду здесь, – вздохнула она. Трейси сомневалась, что ей удастся покинуть помещение, не поговорив с Остином. Все эти женщины, окружившие его, даже не догадывались, сколько бы она заплатила, чтобы они не отпускали его в течение ближайших десяти минут. Она бы продала даже «камаро» и свое стерео за лишние пять минут, лишь бы успеть уехать из города на три дня и собраться с мыслями.
Но он, очевидно, уже распрощался со своим фан-клубом, потому что начал пробираться мимо нескольких небольших группок по направлению к ней. Она посматривала на него уголком глаза и продолжала двигаться к выходу. Как только он отойдет от одной группы, она подойдет к другой, представится и заведет легкую беседу о том, как замечательно выступали ребята.
– О, папа! – услышала она крик Эмили. – Вот ты где! Иди сюда, ты должен познакомиться с Джексоном. Это мой новый друг, я тебе о нем рассказывала. – Она подбежала к отцу, схватила его за руку и потащила к столу с угощениями, где ее терпеливо ждал Джексон. – Это мой папа, Остин Миллер, – сказала Эмили, подведя его к Джексону. – А это Джексон – мой новый друг, – добавила она.
Джексон вытер руку о свои синие брючки и протянул ее Остину.
– Очень рад познакомиться с вами, сэр. Эмили – мой друг, и она говорит, что вы – лучший папа на свете. У меня нет папы, но у меня есть Папа Джек, и он лучший дед во всем мире. Мне нравятся эти сапоги.
– Я тоже рад познакомиться, сынок. Так твоя мама Трейси Уокер, правда? Я был знаком с ней много лет назад. – Остин присел на корточки так, чтобы смотреть Джексону в лицо. – Я не знал, что у нее есть такой замечательный сын.
– Да. Скажите, где вы достали такие классные сапоги? Я сегодня еду к Папе Джеку и скажу ему, что хочу такие же сапоги и джинсы, как у вас. Только не говорите маме, она всегда сердится, если я что-то прошу у Папы Джека. А он говорит, что она слишком много беспокоится из-за денег.
– Хорошо, не скажу, – серьезно прошептал в ответ Остин. – Эмили, я думаю, нам пора идти. Бабушка будет беспокоиться, почему мы задержались, и ты знаешь, что никто не расчесывал без тебя твоего пони на этой неделе. – Он взял дочь за руку.
– А может Джексон поехать вместе со мной к бабушке? А, пап? Я ему говорила, что он может поехать и поиграть с Мейбелл. Спорим, он тоже сумеет расчесывать ее? – спросила Эмили.
– Может быть, в другой раз, – ответил Остин и повернулся к Джексону: – Ты должен спросить свою маму, захочет ли она привезти тебя в Том-Бин, чтобы повидать Мейбелл. Это пони, – пояснил он.
– Bay! Это будет потрясно! – воскликнул Джексон. – Подождите минутку. Я должен сказать Папе Джеку, где искать такие сапоги, как у вас, – прошептал он.
– Попробуйте магазины «На Диком Западе», сынок. – Остин погладил его по голове. – Пока, Трейси. – Он кивнул в ее сторону, когда они с Эмили проходили мимо.
Она давно знала этот его взгляд. Он значил, что ничего еще не кончилось и им будет о чем поговорить позднее. Он ничего больше не скажет при людях, но вскоре закрытая дверь между их офисами распахнется, и все его шесть футов появятся на пороге со сдвинутыми бровями и сложенными на груди руками. Он потребует от нее ответов.
Что ж, он может спрашивать, пока ангелы не начнут продавать мороженое в аду. Он может сколько угодно стоять в своих туго натянутых джинсах, она не будет обращать внимания. Ни малейшего. Она решительно ничего не должна Остину Миллеру, и он ничего от нее не получит.
– Приятно было повидаться, Остин, – сладко улыбнулась Трейси. – У тебя прелестная дочь. У ее матери рыжие волосы?
Но он только бросил на нее еще один взгляд и пошел к двери, игнорируя ее замечание по поводу матери Эмили. Что ж, он не рассказал ей о дочери. А она ничего не сказала о своем сыне. Неудивительно, что она не хотела разговаривать с ним, думал Остин. Но в следующий вторник, когда закончатся лекции, они поговорят. Она не могла быть замужем, у нее девичья фамилия. Или она вернула ее после развода?
– Разве не потрясный получился праздник? И ты наконец познакомилась с Эмили. – Джексон был так возбужден, что едва мог усидеть на сиденье, когда они ехали к Папе Джеку.
– Праздник был прекрасный, а ты просто потрясный на сцене, – похвалила она его, используя любимое словечко, появившееся у него в последние дни. – Вот и большой мост, который тебе так понравился в прошлый раз, – напомнила она ему, когда они въехали на длиннющий мост через залив на озере Тексома. – Надо нам как-нибудь приехать сюда порыбачить.
– А мы можем взять с собой Эмили и ее папу? – невинно спросил он.
Трейси вздохнула:
– Посмотрим.
– Мне очень-очень понравился ее папа. У него потрясные сапоги. – Джексон внимательно смотрел на нее, чтобы увидеть ее реакцию.
– Да, действительно потрясающие, – ответила она.
– Знаешь, у многих ребят в нашем саду есть сапоги, и они тоже носят такие джинсы. Они должны быть длинными, чтобы собираться складками над голенищами, – добавил он, потом выглянул из окна и посмотрел вниз, на воду. – Эй, посмотри на этих рыбаков, там, на лодках. Интересно, у отца Эмили есть такая лодка?
Она не отвечала. Джексон выбрал кассету Клинта Блэка из коробки на заднем сиденье и вставил ее в плейер. Он пел вместе с ним какое-то время, но когда они доехали до Ардмора, взял с заднего сиденья свою любимую подушку, прислонил к дверце и через несколько минут уже спал.
Трейси выехала на автостраду и повернула на север. Джексон может проспать почти два часа и потом будет полон сил, когда они приедут. Он не видел Папу Джека целый месяц, дольше, чем когда-либо прежде.
Эти двое могут вообще исключить ее из своей компании на весь уик-энд, но она не будет возражать. Ей нужно время, чтобы подумать, как вести себя с Остином в сложившейся ситуации.
У него есть дочь, у нее – сын. И теперь их дети в одном классе, но об этом беспокоиться нечего, потому что они с Джексоном уедут, как только закончится год. Ей все равно, если даже придется снова преподавать английский в школе в каком-нибудь маленьком городишке, только бы подальше отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19