Мама ненавидит пауков, поэтому посадила его в пакет и отнесла во двор, потому что я не люблю, чтобы она их убивала, – продолжал весело трещать Джексон. – Папа, вот мой шкаф, а здесь – все мои игры. Эмили любит играть со мной в Кэндиленд, когда приходит сюда.
– Мы можем теперь посмотреть вашу комнату? – спросила Эмили у Трейси.
– Возможно, Трейси не нравится, что мы везде тут суем нос, – быстро вмешался Остин, стараясь избежать неловкости. Им еще далеко было до настоящей семьи…
– Я не возражаю, – тепло откликнулась Трейси. – Если Эмили хочет такую же комнату, как у меня, то тебе лучше взглянуть. Тогда будешь знать, что ей купить.
– Смотри, пап. – Эмили первая вбежала через открытые двери. – Посмотри на эту желтую кровать и па это зеркало – оно похоже на окно, и можно видеть свое отражение целых шесть раз. Разве здорово?
– Разве не здорово, – поправил ее Остин. – Да, конечно, и на полу ничего не валяется. Как люди меняются, – сказал он и подмигнул Трейси.
Она ничего не ответила и отвернулась, чтобы спрятать улыбку.
Остин оглядел уютную комнату и тоже улыбнулся. Он заметил кольцо в хрустальном блюде на туалетном столике и пригляделся повнимательнее. Очень похоже на его кольцо, что он когда-то подарил ей. Неужели она хранила его все это время?
Джексон помешал его мыслям, пытаясь вырвать у матери еще одну уступку.
– А можем мы с Эмили еще немножко поиграть, перед тем как идти в ванную? – спросил он, но было видно, что мальчик устал.
Остин переглянулся с Трейси.
– Нет, – твердо сказал он. – Эмили тоже пора купаться. И у вас обоих завтра утром занятия, так что нам пора возвращаться домой. Симпатичное кольцо, Трейс, – кивнул он в сторону блюда с кольцом. – Похоже на то, что было когда-то у меня.
Трейси поняла, о чем он говорит, и слегка покраснела.
– Какое совпадение, – сладко, но с достаточной степенью твердости ответила она, чтобы дать ему понять, что не намеревается упасть в его объятия и, замирая от восторга, пуститься в воспоминания о минувшей любви.
Остин только ухмыльнулся. – О'кей. Я официально заявляю, что всем пора купаться, – твердо сказала Трейси.
– Чем-нибудь занята позднее? – шутливо спросил Остин. – Мы можем попросить Твилу посидеть с детьми и пойти куда-нибудь отпраздновать.
– Извини. У меня уже назначена встреча, – отказалась Трейси.
Разочарование Остина было очевидно.
– С кем? Не возражаешь, что я спрашиваю?
– С доктором Сэсом и Джексоном. Мы в миллион первый раз читаем «Зеленые яйца с ветчиной».
– О… Понимаю. Хорошо. Джексон, иди сюда и хорошенько обними перед сном папу. – Он наклонился и поднял своего маленького сына на руки. Они так естественно смотрелись вместе, а Джексон смеялся так счастливо, что она поняла: наконец-то она поступила правильно.
– Хорошо, папа. Увидимся завтра. Эмили, пока. Ребята в саду не поверят, что ты моя сестра. Спорим, они скажут, что я придумываю.
– Я тоже так думаю. – Эмили крепко держалась за руку Остина, когда Трейси и Джексон провожали их вниз.
– Спокойной ночи, Трейс, – мягко сказал Остин. Он нежно поцеловал ее в щеку, и Трейси почувствовала, как покраснела. Слава Богу, было слишком темно, и дети не могли этого увидеть.
– Спокойной ночи, Остин, – ответила она и повернулась, чтобы идти.
Джексон с радостными воплями носился по двору. Если он сможет сегодня уснуть, это будет просто чудом. И то же самое можно сказать о ней.
Телефон зазвонил вскоре после того, как Джексон наконец уснул, и Трейси бегом кинулась отвечать. Тягучий голос Остина снова заставил ее покраснеть:
– Завтра вечером я хотел бы сходить с тобой куда-нибудь. Ты не можешь отказаться.
– Нет, – твердо ответила она. – Я не готова к тому, чтобы видели, что я с тобой встречаюсь. Знаешь, как люди сплетничают…
– Тогда приходи ко мне. Я уже спросил Твилу, сможет ли она посидеть с детьми. Она будет рада присмотреть за обоими в ее общежитии. Она с подругами завтра вечером начинает готовить декорации к предстоящей вечеринке на Хэллоуин. Джексон и Эмили смогут делать бумажных призраков и кукурузных поросят.
– Это среди недели? Утром им нужно идти в сад.
– Она уложит их спать, если они устанут. С ними все будет в порядке. Так как, Трейс? Я правда думаю, что нам есть что отпраздновать.
Трейси заколебалась. Она думала, что же именно стоит праздновать. Но ответила сама себе, что ничего плохого нет в том, чтобы пообедать с ним, а если Остин слишком уж воодушевится, она всегда может вернуться через двор к себе домой.
– Скажи «да».
– Да, – медленно произнесла она, приведя его в восхищение, и с изумлением подумала, во что это она ввязывается.
Стол Остина уже был накрыт на двоих, когда Трейси наконец пришла и принесла с собой кастрюльку. Ничего особенного, просто чили и кукурузный хлеб, запеченные вместе, но это было любимое блюдо Остина. Тогда, давно. Она заметила бутылку шампанского в жестяном ведерке с колотым льдом и посмотрела на этикетку. Дорогая марка, та, которую она предпочитала. Тогда, давно.
Трейси улыбнулась. Значит, он помнит, что она любит. Хороший знак. Она оглянулась в поисках хозяина, услышала звук льющейся воды в ванной, и на нее повеяло знакомым сосновым ароматом крема для бритья.
Остин вышел из ванной с наполовину выбритым, наполовину покрытым мыльной пеной лицом и висящим на плече маленьким белым полотенцем. Он был обнажен до пояса, и Трейси не знала, куда деть глаза.
– Привет! Я не слышал, как ты стучала.
– Я вошла сама. Дверь не была заперта.
– Ты немного рано. – Он усмехнулся сквозь мыльную пену на лице, вызвав у нее улыбку.
– Да? Я тянула, сколько могла. Красила ресницы каждую по отдельности. Гладила джинсы.
Остин понимающе кивнул:
– Я знаю, как это бывает. Кажется, что времени просто бездна, когда дети не болтаются под ногами.
Последовала короткая и неловкая пауза. Близость Остина, его полуобнаженное тело волновали Трейси больше, чем она готова была признать. Он раздался в груди и плечах. Коврик темных кудрявых волос широко покрывал его грудь и сужался в тонкую полоску, исчезающую в джинсах.
Трейси заставила себя посмотреть ему в лицо, Там снова была та же ухмылка. Она отвернулась и засуетилась у стола, чтобы не смотреть на него. Подвинула вилки на четверть дюйма влево, а ножи на четверть дюйма вправо.
– Вот так. Так лучше.
Остин указал бритвой на кастрюльку:
– Что там?
– Чили и кукурузный хлеб.
– Черт! Ты помнишь! Благодарю, мэм.
– Не называй меня мэм. Из-за этого я чувствую себя столетней старухой.
– Извини, Трейс. Спасибо, что приготовила еду. Но тебе не надо было беспокоиться. Я достал гигантских креветок, которые приползли сюда прямо из Мексиканского залива.
– Они, наверное, устали.
– Ничего, скоро они превратятся в креветочный скэмпи.
Пришла очередь Трейси удивиться:
– Не знала, что ты стал шеф-поваром по деликатесам.
Он подмигнул:
– Креветочный скэмпи? Да пустяки. Простое и быстрое блюдо, которое я делаю лучше всего. Чистишь креветки, рубишь немного чеснока, добавляешь растопленное масло, все это как следует перемешиваешь. Потом несколько секунд под грилем, и можно подавать с салатом и рисом.
– И дорогим шампанским. – Она кивнула в сторону замороженной бутылки с французской этикеткой.
– Да. Для специального случая. Давай откроем прямо сейчас. – Он взял бутылку, шикарным жестом официанта обернул ее полотенцем и содрал блестящую фольгу.
Трейси усмехнулась.
– Ты не добрился, Остин. Как ты собираешься пробовать шампанское с сосновым кремом на губах?
– Ты права. Позволь, я пойду доскребу остатки. Побудь здесь.
Он вернулся в ванную, и Трейси услышала, как он напевает, заканчивая бритье. Она поборола искушение пойти и посмотреть. Кривые рожи, которые он корчил, исполняя этот ежедневный мужской ритуал, всегда смешили ее. Но он выглядел слишком восхитительным без рубашки, а великое искушение неизбежно приведет к неприятностям. Трейси выдвинула стул и чопорно уселась около кастрюли.
Остин вернулся, натянув, к великому ее облегчению, рубашку.
– О'кей, – протянул он. Снова взял бутылку шампанского, уперся большими пальцами в пробку. – Раз. Два. Три!
Пробка взлетела к потолку, срикошетила вниз, и он ловко поймал ее, не выпуская из рук пенящейся бутылки. Он церемонно передал пробку Трейси, которая положила ее около тарелки, и налил в бокалы пенящуюся жидкость. Один он передал Трейси, второй взял сам.
– У меня есть тост. За Джексона и Эмили, которые сейчас проводят лучшее в своей жизни время в женском студенческом общежитии.
– Я с удовольствием выпью за это. – Трейси легко прикоснулась своим бокалом к его. Теплый взгляд Остина задержался на ней и Трейси ощутила легкое головокружение, совсем как маленькая школьница.
– Тост номер два. За нас. Трейси опустила свой бокал.
– За нас? – обеспокоенно переспросила она.
– За нас.
– Я не знаю, Остин.
Она встала и отошла от стола, но Остин мягко одной рукой поймал ее за талию. Она повернулась в кругу его рук и оказалась лицом к лицу с ним. В его темных глазах тлел огонек. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, только один раз, очень нежно. Губы ее приоткрылись, и он воспользовался этим, прижался своим ртом к ее и поцеловал уже по-настоящему.
Трейси уступила его объятию, позволила крепко прижать себя, слившись с телом, которое помнила так хорошо и любила так сильно. Руки Остина двинулись вниз, нежно поглаживая ее бедра, потом скользнули вверх.
Кончики пальцев нежно потерли соски сквозь тонкий шелк блузки, как тогда, в офисе, когда он целовал ее. Трейси чувствовала, как ее сила воли растворяется от каждого его прикосновения, и знала, что должна остановить его. Но не могла.
Остин бессвязно шептал слова любви, покрывая поцелуями ее волосы, лицо, шею. Он крепко притянул ее бедра к своим, не в силах скрыть возбуждение.
Трейси призвала на помощь жалкие остатки самообладания и чуть отодвинулась от него. Он, однако, не хотел отпускать ее и еще теснее прижал к себе. Трейси положила руки ему на грудь, стараясь выиграть хоть немного свободного пространства, чтобы дышать.
– Трейс… – Голос его был низким и хриплым от желания.
– Я не могу… – Но ты хочешь. Ты знаешь это, и я тоже.
– Остин, если что-нибудь когда-нибудь и случится между нами – а я даже не знаю, случится ли вообще… – Она остановилась, не уверенная в собственных чувствах, не зная, что сказать. – Сначала мы должны стать друзьями. Потом родителями. Потом… я не знаю.
– О'кей. – Он отпустил ее.
– Я знаю, что это не о'кей для тебя, Остин. Но так должно быть.
– Навсегда?
– Я не знаю, просто не знаю.
Трейси проснулась от внутреннего толчка и поняла, что звонит телефон. Открыв один глаз, посмотрела на часы. Три утра. Кто может звонить ей в такое время? Она сняла трубку и повалилась обратно на подушку.
– Хэлло? – нетвердо проговорила она.
– Трейс. – Голос Остина был скрипучим, дыхание прерывалось.
– Остин, что случилось? – Она сразу проснулась.
– Ненавижу будить тебя, но мне нужна помощь. – Он задыхался. – Звонил в госпиталь, они сказали, что нужно сейчас же приезжать. Не уверен, что смогу вести машину.
– Дай мне минуту, чтобы разбудить Джексона. Бери Эмили и встречай меня у двери твоей квартиры. Я подгоню машину. – Она схватила джинсы, в которых была на рыбалке, и быстро натянула их.
Она не разбудила Джексона, а сгребла его в охапку и отнесла вниз, в машину, посадила на заднее сиденье и пристегнула. Объехав квартал, она припарковалась рядом со знакомым черным пикапом. Остин стоял со спящей Эмили на руках. Трейси выскочила из машины, забрала девочку и устроила ее на заднем сиденье рядом с Джексоном. Потом обняла Остина и поддерживала его, пока он со стоном не повалился на переднее сиденье.
Его лицо, исказившееся от боли, стало бесцветным.
– Плохо себя чувствовал весь день, – едва выговорил он. – Думал, что подхватил грипп, которым уже почти все перезаразились на нашем факультете. – Он застонал от боли.
– Остин, с тобой что-то по-настоящему серьезное. Это не грипп! – Она говорила тихо, чтобы не разбудить детей. – Я отвезу тебя в госпиталь и хочу, чтобы ты дышал, когда мы доедем.
– Я еще могу дышать, – прошептал он в ответ. – Я не собираюсь умирать. Боже, так больно, Трейс. Доктор сказал, что это, возможно, острый аппендицит. Если это так и меня положат на операцию, позвони моей матери. Скажи, чтобы не беспокоилась.
Трейси подогнала машину прямо к приемному покою. Два санитара в зеленой форме вывезли каталку и переложили на нее Остина. Когда они повезли его сквозь большие больничные двери, Эмили проснулась и заплакала.
– Ты оставайся с Трейси, – прошептал он дочери. – Она о тебе позаботится. Со мной все будет в порядке.
К тому времени Джексон тоже проснулся и требовал, чтобы хоть кто-нибудь объяснил ему, почему он спит в машине и почему эти люди увозят его папу. Трейси быстро проехала на парковку и вместе с детьми бросилась в комнату ожидания. Они являли собой весьма жалкое зрелище: она в линялых джинсах, с жутко растрепанными волосами, дети – в пижамах.
– Вы – миссис Миллер? – спросила приемная сестра.
– Нет, просто друг, – ответила она, еле сдерживая слезы. – Я могу его увидеть?
– О'кей, но только на несколько минут. Обычно это позволяется только родственникам. Но детям туда нельзя, – мягко сказала она. – Я пока присмотрю за ними. Сегодня ночью довольно тихо, благодарение Господу.
– Спасибо, – сказала Трейси.
Она объяснила детям, что вернется через нескольку– ко минут, и усадила их рядом с сестрой. Дружелюбная дама дала им по книжке с картинками, а Трейси помчалась к смотровой.
– Трейс. – Остин сумел протянуть к ней руку, когда она появилась из-за занавесок.
– Ты уже видел доктора? Он кивнул:
– Да, а сестра-вампир со странными синими глазами уже выкачала у меня море крови.
– У тебя галлюцинации.
– Она вернется. Ты сама увидишь. Во всяком случае, мои лейкоциты чуть ли не вдвое превышают норму, а я сгибаюсь пополам от жуткой боли. Доктор почти уверен, что это аппендицит. Они уже готовятся к аппендектомии. Он боится, что может начаться перитонит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19