Во всяком случае, до сегодняшнего дня не было.
Она позвонила Арни, но трубку сняла Софи.
– Папа еще спит. Он оставил мне записку с просьбой не будить его и просил передать, что позже позвонит вам в студию.
– Можешь передать ему мою благодарность, – улыбнулась Мона.
– Я просто в восторге, – затараторила Софи. На фотографии вы выглядите потрясающе…
Днем Мона отослала платье в ателье Бет Олдингтон, а через час та позвонила в студию.
– Ну не темная ли ты лошадка? – восхищенно протянула она. – Дорогая, он самый восхитительный мужчина в Нью-Йорке. Так когда нам ждать сообщения о помолвке?
– Не стоит. Мы всего лишь хорошие друзья, не больше.
В трубке раздался смех.
– Ладно, ладно, я буду терпеливо ждать, сгорая от нетерпения. Представляю себе, какой вы будете блистательной парой с Гарлендом…
Во второй половине дня позвонил Арни и первым делом спросил:
– Ты на меня сердишься?
– За то, что ты сыграл мне на руку? – усмехнулась она. – Чего ради мне сердиться?
– Но ведь я сделал тебе паблисити, не спросив предварительно твоего согласия.
– Зато теперь я могу удвоить цены на свою работу.
– Вперед и выше! Через несколько лет я буду хвастаться, что когда-то знал Мону Хэмилтон. Если ты к тому времени еще будешь помнить меня. А пока пользуйся известностью, как ступенькой той лестницы, по которой не без твоей помощи Софи восходит к славе.
– Перестань издеваться надо мной, – разозлилась Мона и, услышав ехидный смешок, бросила трубку.
Как ловко, черт возьми, действовал Гарленд. Ну и сюрприз! Под предлогом того, что способствует карьере, он постарался, чтобы в глазах всех они предстали влюбленной парой. Вот уже появились и намеки в газете на скорый брак. А нужен ли он ей с этим ужасным человеком, который… которому… О господи, – да которого она любит!
9
Софи нанесла совсем незначительный урон своему бюджету, когда на день рождения отца преподнесла ему пальто из черной лайки. Когда он, почувствовав укол самолюбия, запротестовал по поводу ее расходов, дочь небрежно бросила:
– Да не волнуйся, папочка. Я купила его по оптовой цене. Надень-ка. Хочу полюбоваться, как оно на тебе сидит.
Затем она, Мона и Лорна дружно зааплодировали, когда Арни, застенчиво улыбнувшись, поблагодарил за подарок. Приняв его, он дал понять, что окончательно смирился с непослушанием дочери. Сцена была волнующей, но он с радостью пренебрег бы подарком, только бы Софи почаще была рядом. К сожалению, занятость не позволила ей присутствовать на семейном обеде в честь новорожденного.
Мона с дочерью составили Арни компанию во время визита в Джерси-Сити, где жила миссис Гарленд, наслаждаясь комфортом, которым окружил ее заботливый и любящий сын. Там же они познакомились с Джин и Сарой, которые недвусмысленно дали понять Моне, что видят в ней будущего члена семьи Гарленд.
Женщины понравились ей. Все они были высокие и стройные, как Софи, хотя и уступали ей в красоте. Они встретили Мону тепло и даже с каким-то радостным облегчением, словно ее появление было долгожданным ответом на их молитвы, чтобы Бог дал Арни жену. Интересно, что он рассказывал о ней родным?
Особенно Моне понравилась Джин, старшая из сестер. В свои тридцать пять лет она оставалась незамужней. Элегантная, подтянутая. Джин обладала низким хрипловатым голосом, который, однако, ничуть не портил впечатления и даже прибавлял ее облику шарма.
После ленча она показала Моне сад и поинтересовалась:
– Как у Софи идут дела? Наверное, Арни нелегко согласиться с ее выбором?
– Очень нелегко. Он ведь хотел, чтобы она училась на юриста в Гарварде.
– Для этого есть еще масса времени. Шестнадцатилетняя девочка вряд ли может мечтать о профессии, связанной с интеллектуальным трудом. Обладай я красотой Софи, я бы тоже испытывала желание мелькать на страницах модных журналов и не слушать папашино нытье, что в жизни есть куда более важные вещи.
– Да, Арни не понимает увлечения дочери.
– Мой братишка – блистательная личность… в определенном смысле, – вздохнула Джин. – Но когда речь заходит о том, что дочке пора выпархивать из гнезда, он становится таким же идиотом, как и большинство мужиков. Он рассказывал мне о своем фиаско с бифштексом. К счастью, чей-то проницательный ум пришел ему на помощь, и у Арни оказалась под руками кулинарная книга.
– Это я купила книгу, – надулась Мона.
– А разве я сказала что-то обидное?
– Вы упомянули проницательный ум. Это в каком же смысле?
– В самом прямом. Я ценю ум, который сразу же улавливает суть проблемы и без промедления находит правильное решение. Что вы и сделали, пока Арни бился в истерике.
– Ну спасибо. В первый раз кто-то оценил мой ум.
– У Лорны тоже ясная головка. Явно унаследовала от вас. И вы убережете Арни от многих ошибок, если будете наставлять его на путь истинный.
– В этом я сомневаюсь, – грустно призналась Мона. – Он уверенный лишь с виду, а на самом деле полон сомнений. Думаю, он осуждает меня. Из-за дочери.
– Мужчина должен кого-то осуждать… но, во всяком случае, не себя. – Джин вдруг засуетилась, видно вспомнив о каких-то своих делах. – Рада, что мы поговорили. Я убедилась, вы та самая женщина, которая нужна Арни. Поверьте, дорогая, все будет хорошо.
Как правило, Мона завтракала кофе и тостиками, но в тот день, когда предполагались съемки большой коллекции свадебных нарядов для «Современной Евы», она приготовила гаргантюанскую порцию яичницы с ветчиной.
– Приятного аппетита, – ехидно бросил Арни. – Запасаешься энергией до ужина?
– Меня ждет тяжелый день, – объяснила она. – Пять моделей, два визажиста, парочка парикмахеров, да еще редактор отдела мод и двадцать наборов туалетов с аксессуарами. Мне понадобятся все силы.
– Желаю успеха, – с подчеркнутой небрежностью бросил Арни. – Ты как-то упоминала об этих съемках.
– Я увиливала от них, – призналась Мона. – Ведь ко мне обращались только из-за Софи. Ладно, в конце концов я ее получила и все наладилось. Пока, опаздываю…
Она появилась в студии вместе с Мэрилин, а через минуту подъехал фургон со свадебными нарядами. В кабинет возбужденно влетела Айви Реймонд.
– Не успел день начаться, – пожаловалась она, – а я уже на грани нервного срыва. Из-за Кэрол. У нее что-то вроде гриппа. Я связалась с модельным агентством, но у них под рукой не оказалось никого подходящего. Так что мне пришлось переписывать весь сценарий, чтобы распределить сюжеты Кэрол между остальными моделями.
– Не переживай, – успокоила ее Мона. – Все получится. Как всегда.
– Неужто еще не все появились? – с ужасом воскликнула Айви.
– Не все. Но Шила и Софи уже здесь. Упоминание о юной модели вызвало улыбку на лице редакторши.
– Ну не божественное ли создание? Ты просто умница, Мона, что раздобыла ее для меня.
Она кинулась обнимать девушек. Еще через пять минут появились все, кого не хватало. Пока модели переодевались и накладывали грим, Мона вместе с Айви обсудили порядок съемок.
Идея заключалась в том, чтобы продемонстрировать широкий спектр свадебных одеяний, от простых до изысканных, от традиционных до ультрасовременных. Софи достались наряды, подобающие самой юной невесте. Первый из них представлял брючный костюм из шелка цвета слоновой кости. Его дополняла шляпа – точь-в-точь любимый головной убор ковбоев из старых голливудских фильмов, если не считать, что этот предмет туалета был сделан все из того же шелка. Замысел был довольно рискованный, но на грациозной фигурке комплект смотрелся раскованно, нарядно и забавно.
Затем она предстала в плотно облегающем платье из белого сатина с шифоновой драпировкой. Прическу украшал большой яркий цветок.
Айви Реймонд проявила чудеса изобретательности, распределяя наряды отсутствующей Кэрол между другими моделями. Наконец осталось лишь одно платье, судьбу которого предстояло решить.
– Может, Шиле… – предложила она неуверенно.
– Оно не подойдет к цвету ее волос, – возразила Мона.
– Тоже верно. Давай попробуем Софи.
Длинное, до пола, шифоновое платье было скроено по строгим классическим образцам, без всяких декоративных украшений. Длинную фату удерживали две крохотные жемчужные заколки. Мона сомневалась, будет ли юная Софи смотреться в этом платье консервативного покроя, но, когда увидела ее, пришла в восхищение – простые линии наряда выразительно подчеркивали ослепительную красоту Софи.
Мона снимала девушку в компании других моделей, а потом одну, уже понимая, что эти кадры будут лучшими из всего набора.
– Покружись, – дала она указание Софи, и фата взметнулась мерцающим облаком. Защелкал затвор аппарата. – О'кей, – удовлетворенно вздохнула Мона через несколько минут.
Она не обратила внимания, что в студии появился кто-то еще, а повернувшись, увидела Эвана.
– Привет. И долго ты тут стоишь?
Он не ответил, с полуоткрытым ртом уставившись на Софи. Та заметила его и расплылась в улыбке, в которой затаилось торжество – возлюбленный вернулся к ней, но в ее глазах не было и следа злорадства. Она искренне радовалась, едва ли не впервые ощутив свою силу как женщина.
Софи неторопливо прошла по студии, остановившись перед Эваном на точно рассчитанном расстоянии, и присела в реверансе.
Выглядела девушка просто потрясающе, и Мона тут же вскинула камеру, моля Бога, чтобы Софи не сдвинулась с места, пока она не сделает снимок. И конечно, юная фея уловила ее желание.
– Я тебе нравлюсь? – кокетливо спросила она Звана.
Тот, растерявшись, издавал какие-то сдавленные звуки.
– Ты… ты выглядишь… ты просто… просто…
– Софи, мне нужно это платье, – окликнула ее Айви, и девушка упорхнула, бросив на поклонника лукавый взгляд. Тот смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места.
– Милый Ромео, – Мона провела рукой у него перед глазами, – вернись на землю.
– Ничего не понимаю, – наконец пришел он в себя. – Я и представить не мог…
– Насколько она незаурядна, не так ли?
– Незаурядна? Да можно ли так говорить о ней? Она же богиня. Венера, красоте которой поклоняются, Елена Прекрасная, из-за которой шли на смерть. Она…
Ладно, я поняла тебя, – добродушно остановила брата Мона. – Не хочешь ли кофе с сандвичами? Или можешь вкушать сейчас только нектар и амброзию?
– Что?
– Неважно, – потрепала она его по руке. – Радуйся, что ты кому-то нравишься.
– Вот бы на всю жизнь, – прошептал он. – На всю жизнь…
– А я-то думала, что ты никогда не заговоришь с ней.
– Раньше я ничего не понимал…
Софи появилась в своем повседневном костюме, но для Эвана она по-прежнему была тем волшебным видением, которое предстало перед ним в свадебном платье.
– У меня машина, – сказал он.
Девушка без слов взяла его под руку, и они быстренько покинули студию.
Что бы ни произошло между Софи и Эваном, его сияющая счастьем физиономия говорила, что они нашли общий язык.
– Вчера вечером он помогал мне делать задание по математике, – как-то сказала Лорна матери и, хихикнув, добавила: – Но дядюшка в таком состоянии, что потом я все тщательно проверила.
– Он тебе рассказывал, как у него дела? Сама я не хочу интересоваться, а то еще сочтет, что я не в меру любопытна.
– Тропа любви полна ухабов, – театрально продекламировала Лорна. – И благородный дух нашего героя продолжает неизбывно страдать.
– То есть?
– Я думаю, он собирается поговорить с тобой насчет машины.
– О господи! Только не это!
– Нет, он согласен и на три тысячи. Понимает, что семь тысяч от тебя не получит, но он в самом деле не может возить Софи в жестянке на колесах. И готов сдаться, делая вид, что три тысячи и просил. Так что осторожней подбирай слова, когда будешь говорить с ним, ладно, мама?
– Я постараюсь быть предельно тактичной, дорогая, – покорно согласилась Мона.
– Он жутко переживает, что Софи зарабатывает такие деньжищи. На прошлой неделе пригласил ее пообедать, а она предложила, чтобы каждый рассчитался за себя. Но, к счастью, вовремя спохватилась и позволила уплатить за обоих.
– Дочь Арни Гарленда поступилась своей самостоятельностью?
– Она же влюблена, – сказала Лорна тоном, которым объявляют о смертельной болезни. – Как и он. Честно говоря, оба мне жутко надоели. С чего бы это, мама?
Мона с улыбкой обняла дочь.
– И все-таки ты меня радуешь, дорогая. По крайней мере, хоть ты сохраняешь голову на плечах.
– Подожди, вот наступит мой черед, – шутливо пригрозила Лорна. – В один прекрасный день я превращусь в исчадие ада, буду шляться до поздней ночи, размалевывать себя, как индеец, вышедший на тропу войны, и грубить каждый раз, как ты заговоришь со мной. Многие мои сверстницы так себя и ведут, но, к счастью для тебя, у меня задержка в развитии.
– Благодарю тебя, радость моя, – только и смогла сказать Мона.
На самом же деле дочь с ее добрым и ровным характером оставалась единственной опорой в этой бурной жизни. Настроение Эвана то поднималось, то падало, как вагончики на американских горках – в зависимости от того, как часто он виделся с Софи.
Обсуждение вопроса о покупке машины прошло достаточно мирно. Эван с голубиной кротостью согласился на три тысячи долларов, ни единым словом не припомнив прежние стычки по поводу суммы. «Жестянка на колесах» исчезла без следа, и ее место занял серебристо-голубой «форд».
На какое-то время в доме воцарились мир и покой, но очередные потрясения не заставили себя ждать. И причиной их была, как Лорна и намекала, чувствительность Эвана к проблеме денег.
Как-то утром, мучаясь головной болью, Мона спустилась на первый этаж. Спала она плохо, что с ней часто случалось в последнее время, и чувствовала себя совершенно неготовой к трудам и заботам дня. Борясь с сонливостью, она начала просматривать почту: счета для нее и часть на имя Эвана, а также уведомление из банка о состоянии дел с его кредитной карточкой. Последнее становилось источником трений каждый раз, как подходил срок ежемесячных платежей: брат постоянно приставал к Моне с просьбами увеличить сумму содержания. Она неизменно отказывала, советуя быть экономнее, что выводило парня из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19