Стенли снова уселся за карточный столик. Ваникола отвернулся от окна и улыбнулся, но это была мрачная улыбка.— Теперь хоть в одном я могу быть уверен. Стенли вопросительно поднял глаза.— Мне удастся загореть, и никто потом не сможет усомниться, где я провел эту зиму. * * * Барбара стояла на балконе и смотрела на океан, когда в комнате зазвонил телефон. Она вернулась и взяла трубку.— Князя Кординелли вызывает Нью-Йорк. Она прикрыла рукой микрофон.— Это тебя, дорогой!Чезарио вошел в комнату. Он хорошо загорел за эти несколько дней: белый купальный костюм красиво оттенял золотистый цвет кожи. Она передала ему трубку.— Кординелли слушает.Из трубки доносился голос телефонистки.— Хорошо, соедините, — сказал Чезарио и покосился на Барбару. — Это мисс Мартин — моя секретарша.Барбара кивнула и снова вышла на балкон. Ей были слышны обрывки разговора о каком-то автомобиле, находящемся в Палм-Бич. Вскоре он положил трубку, но к ней не вышел. Она заглянула в комнату. Чезарио сидел за столом и что-то черкал в блокноте. Он поднял голову.— Прости, пожалуйста. Дела.Она печально кивнула. Сегодня кончалась неделя, которую они договорились провести вместе.— Как было бы прекрасно, если бы наш праздник начинался только сегодня, — вздохнула она.— Да, — коротко кивнул он.— В Нью-Йорке теперь холодно и пасмурно… И до самого лета будут лить дожди. Не хочется и вспоминать. Как бы мне хотелось, чтобы мы остались здесь с тобой навсегда…— Что же делать, — улыбнулся он. — Любой праздник когда-то начинается — и когда-то кончается.— И наш?— Конечно, — пожал он плечами, хотя прекрасно понимал, что она имела в виду, и добавил: — Я не могу оставить свои дела. И тебя ждет твоя работа. Ей стало грустно. Она ясно понимала теперь, что сама себя обманывала, согласившись на поездку. Для него это было не более, чем очередное развлечение.— Интересно, Чезарио, кто-нибудь на этом свете знает, кто ты на самом деле?Он удивленно поднял брови.— Какой странный вопрос.Ей вдруг нестерпимо захотелось прижаться к нему, обнять, почувствовать всем телом. Но она лишь отошла на шаг, чтобы ненароком не коснуться его рукой.— Нет, нет, не странный… — говорила она. — Все считают тебя богатым любителем развлечений, плейбоем. Но ведь ты не плейбой!Чезарио подошел к ней.— Я просто всегда делаю, что хочу, и это не вредит, а наоборот, помогает моему бизнесу.— Понятно, — проговорила она медленно, не отводя глаз. — Предпочитаешь делать карьеру в одиночестве, связывая свою судьбу только с гоночными машинами. Похоже, ты всегда это говоришь девушкам вроде меня.— Девушек «вроде тебя» нет, — он взял ее за руку.— Нет?! — потеряв самообладание, она осыпала его упреками: — А что же тогда та баронесса? Де Бронски, или как ее там?! Только месяц назад все газеты писали: ты собираешься совершить с нею турне по Европе!— Илина? — он иронически хмыкнул. — Да она была еще ребенком, когда мы познакомились. Она сейчас в Калифорнии с одним техасским миллионером. Ей всегда нравились техасские миллионеры.Досадуя на свою несдержанность, она опустила голову.Чезарио осторожно приподнял за подбородок ее лицо, заглянул в глаза.— У меня идея. В Палм-Бич есть машина, которую я должен посмотреть. Что, если вместо того чтобы сегодня вечером лететь в Нью-Йорк, возьмем и поедем на ней? Сможем продлить отдых… Я устал от самолетов.— Изумительно!..Он взглянул на часы.— Сейчас три часа. У нас еще есть время искупаться. Мы можем поужинать в Палм-Бич и уже к утру будем в Джексонвилле. * * * Ваникола вышел из душевой. Яркий гавайский орнамент красовался на его плавках. Стоя в тени под навесом, он повернулся к детективам, не спускавшим с него глаз.— Ну что? Могу я получить свою порцию загара?Агенты переглянулись. Стенли обернулся к охранникам, стоявшим у входов и выходов. Те, поймав его взгляд, едва заметно кивнули в ответ.— Вроде все о'кей. — хмуро отозвался он. Два других агента поднялись, и Ваникола направился к бассейну, осторожно обходя шезлонги с растянувшимися на них купальщиками. Агенты следовали за ним. Он снял с полки прозрачный пластиковый плотик и, пройдя несколько шагов по воде, лег на него и поплыл.Стенли с берега наблюдал за ним и рассматривал людей вокруг. Младший из агентов поинтересовался:— Что-нибудь видите, шеф? Стенли отрицательно качнул головой.— Да нет, похоже, все в порядке. Ни у кого нет достаточно одежды, чтобы можно было спрятать оружие.Молодой человек усмехнулся, кивнув на группу девушек у края бассейна.— Кое у кого из этих малюток одежды недостаточно даже для того, чтобы спрятать оружие, которое у них не отнять!Стенли не улыбнулся.Ваникола, лежа на плотике, подал из воды голос:— Я же говорил — все будет о'кей. Мы уже третий день здесь, и ничего не случилось. Скажите мне, когда пройдет десять минут, чтобы я перевернулся. Я хочу поджариться равномерно.— Ладно, — Стенли опустился в кресло у края бассейна. Скорей бы закончить эту муторную работу!Ваникола отплыл подальше от берега. Детективы лениво оглядывали купальщиков. Напряжение понемногу отпускало.Чезарио наблюдал за ними с другой стороны бассейна. Он оглянулся на Барбару: та лежала на животе, подставив спину солнцу и закрыв глаза. Он почувствовал, как тревожно забило в груди, и снова бросил взгляд на ту сторону.Ваникола лежал на плотике посреди бассейна. Рядом несколько парней и девушек, смеясь, барахтались в воде. Чезарио слышал их молодые беззаботные голоса. Рука непроизвольно скользнула к бедру, где в специально сшитом кармане скрывался стилет.Один из охранников подошел к воде и что-то крикнул Ваниколе. Тот повернулся и лег на живот. Охранник снова сел в кресло.Чезарио еще раз оглянулся на Барбару. Та попрежнему нежилась на солнце, закрыв глаза. Он стремительно поднялся, набрал в легкие воздух и глубоко нырнул. Он плыл с открытыми глазами, направляясь к середине бассейна.Услышав всплеск, Барбара подняла голову.— Чезарио!Но тот был уже далеко, и только воздушные пузыри на поверхности указывали его путь.Она поморгала глазами и улыбнулась. Он опять напоминал ей мальчишку: все три дня упорно тренировался, переплывая бассейн под водой. Она взглянула на часы: двадцать минут четвертого. Пора было покидать этот райский уголок.Она села и потянулась за губной помадой. Из воды показалась голова Чезарио: рот приоткрыт, глаза глядят куда-то вдаль, на губах — блуждающая улыбка.— Ну как, — со смехом спросила она, — получилось?— Да, — ответил он, вылезая из воды. — Получилось.— Чезарио! — окликнула она. Он вздрогнул и коснулся рукой бедра. Искра страха, мелькнувшая в глазах, исчезла — стилет был на месте. Он понял, что она просто торопит его надеть халат, который держала в руках,— Чезарио! Ты просто как мальчик. Возбуждаешься в самом неподходящем месте. — Говорила она с улыбкой, глядя как он закутывается в мохнатую ткань.Он облегченно засмеялся и, поймав ее руку, балуясь, потянул вниз, к своим коленям.— Я же говорил тебе, что сицилийцы все делают как следует?Она подхватила свою пляжную сумку, и они, все еще смеясь, направились в отель. * * * В кабине зазвонил телефон. Стенли поднялся.— Не спускайте с него глаз, — бросил он охранникам, направляясь к аппарату.Те кивнули и переглянулись между собой.— Вот бы приехать сюда как-нибудь в другой раз, когда не надо будет работать, — мечтательно проговорил один.— Нам с тобой не по зубам, — усмехнулся другой. — Слишком дорого.Вернулся Стенли. Впервые за много дней он широко улыбался.— Вставайте, — скомандовал он. — И Сэм пусть тоже гребет к берегу. Возвращаемся в Нью-Йорк!Агенты поднялись. Голос Стенли звонко и весело прозвучал над водой.— О'кей, Сэм. Выходи! Десять минут прошли.Но Сэму суждено было греться на солнце подольше, чем десять минут. Сэм Ваникола, лежащий на своем пластиковом плотике, погруженном в воду, был мертв. Прижавшись щекой к плексигласовому щитку, он невидящими глазами смотрел в воду. Последние образы: зловеще улыбающееся лицо Чезарио, возникшее из глубины бассейна, и последовавшая затем острая, никогда прежде не испытанная боль — теперь оставили его. Глава девятая Освещенное ярким солнцем федеральное шоссе, соединяющее Майами с Форт-Плерком, пролегало среди болотистых равнин и цитрусовых рощ атлантического побережья Флориды. По ночам здесь ложились густые туманы, поднимающиеся от остывающих озерных вод. К ним примешивались дымы костров многочисленных контрабандистов, и тогда дорогу покрывала непроглядная мгла.Мощный мотор послушно отозвался, когда Барбара сбавила газ. Она нажала кнопку приемника, и в шум двигателя ворвалась громкая музыка. Наклонившись к рулевому колесу, включила дальний свет.— Туман сгущается…— Давай, я сяду за руль, — предложил Чезарио.— Ничего, я поведу еще немного. Пока еще не очень темно.Какое-то время молчали. Музыка по радио прервалась, и диктор бойко объявил:— Сейчас одиннадцать часов. Передаем последние новости из Майами.Чезарио покосился на Барбару: та внимательно смотрела на дорогу. Голос в приемнике продолжал:— Убийство Сэма Ваниколы, происшедшее сегодня в плавательном бассейне отеля «Сент-Тропес» около четырех часов дня, ставит правительство в затруднительное положение. Оно полностью лишает окружной суд Нью-Йорка возможности вынести обвинительный приговор четырем лидерам преступного синдиката. Установлено, что во всех случаях убийства свидетелей использовалось одно и то же оружие — стилет. Этот род кинжала — излюбленное орудие мести в средневековой Италии. Особенно часто им пользовались убийцы во времена правления Борджиа. Лезвие стилета устроено таким образом, что, произведя внутреннее кровотечение, оно заставляет рану закрыться, когда оружие вынуто из жертвы. Полиция и ФБР придают этому факту большое значение, полагая именно в нем найти ключ к установлению личности убийцы. Или группы убийц. Тем временем в Вашингтоне…Чезарио потянулся и выключил радио.— Только тоску наводит, — проговорил он со смешком. — Все преступления да убийства. Будто больше и новостей никаких…Барбара молча вела машину. Он снова засмеялся.— Ты не спишь? Очнись! Ты же за рулем!— Я не сплю.— Это хорошо. Так мне спокойней.— Просто я думала…— О чем?— О человеке, который умер в бассейне… Почемуто мне захотелось представить себе, каким он был. Быть может, я видела его, а он — меня…— Странная ты. Что это тебе вздумалось? Она по-прежнему смотрела на дорогу.— Как знать, если бы мы заговорили друг с другом, я, может быть, могла бы его предупредить… предостеречь…Он снова засмеялся:— О чем?! Ты же не знала, что произойдет?Она коротко взглянула на него и снова уставилась на дорогу.— Я могла бы рассказать ему про Ангела Смерти, про то, как он преследовал нас в Нью-Йорке, в Лас-Вегасе, потом — в Майами… — Она зябко передернула плечами. — Тебе не кажется, Чезарио, он попрежнему с нами?— Мне кажется, ты бредишь, — хохотнул он, — лучше давай-ка поменяемся местами, и я поведу машину, а то ты чересчур разволновалась из-за пустяков.Барбара молча включила указатель поворота и стала тормозить. Машина выехала на обочину и остановилась.— Вот умница. Я лучше знаю эту дорогу. Впереди узкий мост. Да и туман сгустился.— Пожалуйста, веди сам. Только осторожней.— Я буду крайне осторожен! — он привлек ее к себе и поцеловал. Ее губы были холодны, как лед.— Будь ты и вправду Ангел Смерти, мне не страшно, — выдохнула она. — С тобой я испытала такое счастье…Теперь он не смог удержаться от вопроса:— А как бы ты поступила, будь я им на самом деле?Смятение пронеслось в ее глазах.— Похоже, теперь бредишь ты…Ему не удавалось избавиться от подозрений. Могло ли это быть пустой болтовней? Вдруг она догадывается? Или может — знает?— А ведь я действительно мог совершить все эти убийства, — задумчиво проговорил он. — Они случались всюду, где мы появлялись.Она посмотрела на него долгим взглядом и нерешительно улыбнулась.— Так же, как и многие другие. Ей-богу, Чезарио, я начинаю думать, что ты не менее сумасшедший, чем я!Он засмеялся и стал выбираться из машины. Обойдя вокруг, подошел к левой дверце и нагнулся к Барбаре.Та вынула губную помаду и повернула к себе зеркальце.— Пожалуйста, посвети мне, а то я неровно накрашу. Он щелкнул зажигалкой. Неровное пламя выхватило из темноты се лицо. Будто что-то почувствовав, она подняла глаза.— Чезарио, ты что так смотришь?— Ты страшно красива, — осевшим голосом проговорил он.— Тогда поцелуй меня, пока я не накрасила губы, — улыбнулась она. Он потянулся к ней — теперь ее губы были теплы и нежно отвечали ему.— Мне страшно, Чезарио, — выдохнула она, — кажется, я люблю тебя сильнее, чем мне бы хотелось… И мне все равно, кто убил тех людей — ты или кто-то другой.Он распрямился. Барбара повернулась к зеркалу, поднося к губам помаду. На шее, там, где легкие локоны свивались в кольца, виднелась белая полоска от купальника. Он занес правую руку, держа ладонь твердой и плоской, как доска. У него не было выбора. Она слишком много знает. Рука пошла вниз, и он нанес точный, сокрушительный удар ребром ладони.Пенальчик с помадой пулей вылетел из ее руки, стукнулся о приборную доску, покатился по полу кабины и замер…Несколько мгновений он стоял, слушая, как бешено грохочет в груди сердце и глядя на недвижное тело. Барбара лежала, навалившись грудью на рулевое колесо, все еще держась рукой за баранку и неестественно повернул голову. Теперь он был рад, что не видит ее лица.Он быстро огляделся. Убедившись, что шоссе пустынно, обошел автомобиль и сел на прежнее место. Потянувшись, повернул ключ. Мотор отозвался глухим ворчанием. Еще раз оглянулся на дорогу и вынул из рукава стилет и пружинку, на которой он был прикреплен. Сильным движением отбросил оружие подальше от дороги. Из болота, вплотную подступавшего к шоссе, донесся короткий всплеск.Чезарио включил двигатель и, управляя машиной со своего сидения, вывел ее на середину дороги. Вытянув ногу, он жал на акселератор. Автомобиль разогнался до восьмидесяти миль в час. Неподалеку Должен быть мост.
Едва в тумане показались его контуры, Чезарио столкнул Барбару на пол и подобрал под себя обе ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21