Адвокат. Уверяю вас, даже если бы я эту девушку любил, – я подозревал бы, что она сомневается в чистоте моих помыслов.
Даница (во время беседы кладет случайно руку в карман и, обнаружив там записку, вытаскивает ее). Вот, вот опять. Вы всегда заводите беседу, и я забываю о самом важном. С каких уж пор я ношу в кармане бумажку, на которой тетя записала расход денег, что вы ей дали.
Адвокат. Еще будет время для этого.
Даница. И все же, кончим с этим. Тетя меня очень просила.
Слышны голоса.
Адвокат. Это, конечно, они? Я не хотел бы с ними встречаться здесь.
Даница. Почему?
Адвокат. Надоели они мне. Нет от них покоя ни в конторе, ни дома.
Даница. Так вы знакомы с ними?
Адвокат. Теперь познакомился. Раньше никогда их не видел. Это всё люди неизвестные и не показывающиеся на глаза. Но когда вдруг неожиданно сваливается какое-нибудь завещание богатого покойника, они появляются, начинают ходить от одного адвоката к другому, целыми днями торчат у дверей опекунского судьи.
Даница. Кажется, всё близкие родственники покойного?
Адвокат. Возможно, но когда будет вскрыто завещание, эта близость окажется прямо пропорциональной той сумме, которую каждому из них покойник оставил.
Слышен шум.
Это они! Я лучше удалюсь. До свидания! (Идет.)
Даница. А тетины счета?
Адвокат. Я ведь сказал вам, успеется! (Уходит.)
Даница снова берет поднос.
Явление седьмое
Родственники, Даница.
Агатон выходит первым из комнаты, за ним все остальные. Проходят по сцене и идут в заднюю комнату, откуда направляются дальше по дому. Таким образом, в этой сцене они появятся еще раз, и через стеклянные двери будет видно, как они идут по коридору. Сейчас, пересекая сцену, они не обращают внимания на Даницу. Трифун, проходя мимо Даницы, ставит пустую чашку на поднос.
Mича (проходя мило Даницы). Вы еще здесь – это очень приятно! (Уходит за остальными.)
Явление восьмое
Даница, тетка.
Тетка (входит в среднюю дверь). Где ты, девочка, что так долго?
Даница. Я еще не всех угостила.
Тетка. А где же гости?
Даница. Ходят по дому, всё разглядывают.
Тетка. Что же они не выпили кофе?
Даница. Я им предлагала.
Тетка. Адвокат приходил?
Даница. Приходил.
Тетка. Ты показала ему счет?
Даница. Хотела показать, тетя, но он какой-то странный человек. Все время говорит о других вещах.
Тетка. Не люблю я иметь дело с чужими деньгами. Люблю отчитаться в них.
Даница. Хочу тебя спросить кое о чем, тетя.
Тетка. Спрашивай.
Даница. Когда этот дом примет наследник, мы не останемся жить в нем?
Тетка. Не останемся.
Даница. Где же мы будем жить?
Тетка. Там видно будет.
Даница. Мне бы так хотелось вернуться в наш старый домик! Он был, конечно, мал, но у нас был там садик. А потом, не знаю, может быть, он мне тем нравился, что я прожила в нем почти все свое детство.
Тетка. Тот домик снесли сразу же, как только мы из него выехали. Это было восемь лет назад.
Даница. А где мы жили до этого домика?
Тетка. Разве ты не помнишь?
Даница. Помню… словно во сне. Небольшой мощеный двор, одно дерево и… Тогда мама была еще жива, правда?
Тетка. Да!
Даница. А отец?
Тетка. Отец умер давно, очень давно. Я его не помню. Но почему ты задаешь мне такие вопросы?
Даница. Так, вспомнила. Только что один из наследников беседовал со мной о том, где мы будем жить, и я вспомнила тот домик.
Тетка. Не думай об этом; довольно у нас и других забот. Возьми-ка лучше этот поднос, и пойдем. Кофе остыл, и, как ты сказала, никто не хочет пить его.
Даница. Да, да! (Берет поднос и идет за теткой.) Зачем их дожидаться?
Обе уходят.
Явление девятое
Родственники.
Агатон (входит из задних дверей, за ним остальные). Ну вот, всё посмотрели!
Вида. Богатство, настоящее богатство!
Танасие. Умел покойный жить!
Сарка. Ах, этот серебряный будильник!
Симка. А подсвечники… что ты скажешь о серебряных подсвечниках?
Сарка. Мне будильник нравится. Я привыкла, никогда у меня в доме его не было, а привыкла.
Трифун. Как же ты могла, черт возьми, привыкнуть, если у тебя его не было?
Сарка. Мой первый муж спал так, что хоть из пушки стреляй – не разбудишь, царство ему небесное, но второй будил меня несколько раз за ночь: настоящий будильник. Возле него я и привыкла.
Гина. А что ты скажешь, Симка, о сервизе. Чистое серебро на двадцать четыре персоны.
Сарка. Ты, Гина, должно быть, заплакала, когда увидела этот сервиз.
Вида. Боже мой, чего тут только нет! И все сторожит чужой человек, какая-то тетка.
Mича. И ее племянница.
Вида. Оставь в покое племянницу! Я хочу что-то предложить, Агатон.
Агатон. Ну, говори.
Вида. Я скажу, что мы, родственники, а не чужой человек, должны позаботиться о доме и об имуществе.
Танасие. Разумеется! Потому что, скажи, Агатон, кто поручится за эту тетку?
Гина. Кто знает, сколько вещей уже вынесено из дома?
Вида. И сколько еще будет вынесено за сорок дней!
Сарка. Ю-у, мой будильник!
Трифун. Ого, с каких это пор он твой?
Танасие. Тут есть вещи и почище будильника.
Вида. Надо, кум Агатон, кому-нибудь из нас поселиться в доме, чтобы все это сохранить.
Сарка. Ну да, могла бы поселиться, например, я.
Вида. Почему непременно ты?
Сарка. Я – вдова, свободнее всех, мне проще, чем вам.
Симка (Агатону тихо). Ты слышишь, Агатон, эти разговоры?
Агатон. Слышу.
Симка. И ты, конечно, не допустишь, чтобы поселился кто-нибудь другой? Если кому и поселяться, то прежде всего тебе.
Агатон. Я как раз и думаю об этом.
Симка. Нечего тут думать, если не хочешь, чтобы кто-нибудь опередил.
Агатон. Пожалуй…
Симка. Не говори «пожалуй», а делай, не то боюсь, что поселится Гина.
Агатон. Конечно! Давай что-нибудь придумаем. (Громко.) Мы с Симкой уходим. Незачем тут сидеть. Угостились, выпили кофе, осмотрели дом, нечего здесь сидеть! Пойдем, Симка! Оставайтесь с богом!
Симка. Прощайте!
Агатон и Симка уходят.
Явление десятое
Те же, без Агатона и Симки.
Сарка (когда они вышли). Вы только посмотрите – пошушукались, пошушукались и вдруг ушли!
Гина. И я это заметила.
Вида (подходит к Танасию; доверительно). Я знаю, о чем шептались Агатон и Симка. Даю голову на отсечение.
Танасие. Эге, и я то же самое думаю.
Вида. Они хотят поселиться здесь.
Танасие. Что ж, и хорошо, если кто-нибудь из нас поселится в доме.
Вида. Ну, если так, то ты больше всех имеешь прав.
Танасие. Конечно, но раз уж решил Агатон…
Вида. Ну, ты таков, что тебе Агатон может и голову свернуть. Не желаю больше слушать тебя, пойду домой, соберу кое-что и обратно, а ты как хочешь. (Громко.) Верно говорит Агатон, здесь больше нечего делать. Пойдем, Танасие, пойдем! Господи, не могу дождаться, когда приду домой, так устала! Пойдем. Оставайтесь с богом. (Уходит.)
Танасие. Да, да, отдохнем немного. Прощайте! (Уходит за Видой.)
Явление одиннадцатое
Прока, Гина, Трифун, Мича, Сарка.
Сарка. Что же это, люди! Все как-то шепчутся друг с другом!
Гина. Вот именно, смотрю на них и удивлюсь.
Сарка. Не люблю я, когда в семье начинаюутся перешептывания.
Гина. Конечно, это совсем некрасиво.
Сарка. Потому что только пока семья громко бранится, ссорится и сплетничает, может существовать семейная искренность и любовь, а не тогда, когда все начинают шептаться…
Мича. По правде сказать, кума Сарка, и я не люблю перешептываний. Это неблагородно.
Сарка. Конечно, неблагородно! Из-за таких перешептываний меня едва не прогнал мой первый муж. А разве было бы благородно, если бы он меня прогнал?
Трифун. Если бы вы знали, о чем они шепчутся!
Гина. Кто их знает!
Трифун. Если вы не знаете, то знаю я.
Сарка. Скажи нам.
Трифун. Они пошли собрать вещи, чтобы поселиться здесь.
Гина. Что ты говоришь!
Трифун. То, что сказал.
Прока. Трифун прав, дело обстоит именно так. Головой ручаюсь, что Агатон поселится здесь.
Трифун. Ну, если поселится Агатон, то поселюсь и я.
Сарка. А ты почему?
Трифун. Агатон поселится охранять вещи, чтобы их не растащили и не разворовали, а я поселюсь охранять вещи от Агатона. Я его хорошо знаю!
Прока. Правильно говорит человек!
Трифун. И ему меня не опередить! Я поселюсь раньше его… Я ухожу! (Уходит.)
Явление двенадцатое
Те же, без Трифуна.
Гина. Так все сюда переселятся.
Сарка. А ты разве не хочешь, кум Мича?
Мича. Кто говорит, что не хочу! Если уж кто обязан быть здесь в качестве сторожа, так это прежде всего я.
Сарка. Что же ты думаешь сторожить – вещи или племянницу?
Мича. Согласитесь, кума Сарка, она хорошенькая?
Сарка. Действительно хорошенькая.
Мича. Пойду-ка я за моим чемоданчиком. Возвращусь раньше всех остальных. (Уходит.)
Явление тринадцатое
Прока, Гина, Сарка.
Гина. Ю-у-у, этак вся родня поселится здесь!
Сарка. Действительно, вся!
Гина (Проке). А ведь мы имеем преимущество перед всеми.
Прока. Я думаю, что и нам надо поселиться.
Гина. Конечно, Прока, надо поселиться, надо поселиться! Мне будет тяжело, и я буду вспоминать, как говорится, покойного… (Плачет.)
Сарка. Но, кума Гина, что же ты сейчас плачешь по поводу того, что собираешься поселиться здесь? Пока ты плачешь, Агатон займет все комнаты.
Гина. Верно говоришь! Пойдем, Прока. (Идет.) А ты, Сарка?
Сарка. Я не хочу навязываться. Приду и я, но попозднее. Найдется местечко для меня – хорошо, а нет – возвращусь в свой домик. Мне не о чем тревожиться, раз все вы здесь.
Гина. Это ты верно сказала. Прощай, Сарка!
Сарка. Прощайте!
Гина и Прока уходят.
Явление четырнадцатое
Сарка, Даница.
Сарка, оставшись одна, подходит к комнате направо, заглядывает в нее, затем идет налево. По дороге снимает шляпу и мантилью. Даница входит и, видя, что никого нет, облегченно вздыхает.
Сарка (выглядывает из двери; она разделась, чувствует себя как дома). Скажите, пожалуйста, нет ли здесь в доме каких-нибудь туфель?
Даница (вздрогнув). Вы здесь?
Сарка. Ну да, я выбрала себе эту комнату, устроилась тут, но не могу ходить дома без туфель.
Даница (в отчаянии ломает руки). Господи, боже мой!
Занавес

Действие второе
Та же комната.
Явление первое
Сарка, Мича.
Сарка в мужском домашнем халате, на ногах огромные мужские домашние туфли; сидит на диване, курит и рассматривает альбом.
Мича (входит с улицы, несет чемоданчик). Как, вы уже тут, кума Сарка?
Сарка. Не уже тут – я и не уходила отсюда.
Мича. Так и остались?
Сарка. Конечно, осталась! Если бы не осталась, другие заняли бы эту комнату с балконом. Я хочу хоть немного посмотреть на людей.
Мича. Я должен был сходить домой, чтобы взять самые необходимые вещи.
Сарка. Ну, какие вещи! Не собираюсь ведь я здесь век вековать. Походила по дому, отыскала халат и туфли покойного, чего же мне еще надо!
Мича. А пришел еще кто-нибудь?
Сарка. Все пришли.
Мича. Неужели все?
Сарка. Конечно, все.
Мича. И заняли комнаты?
Сарка. Как же, заняли. Вон в той комнате – Агатон и Симка. Здесь – я.
Mича. А вон там?
Сарка. Там Танасие с Видой.
Mича. А Прока?
Сарка. Он там, со двора, а Трифун в маленькой комнате наверху.
Mича. Куда же мне деваться?
Сарка. Свободна только комната покойного, где он умер.
Mича. Собственно говоря, эта комната мне и полагается.
Сарка. Можешь устроиться там, если не боишься.
Mича. Чего бояться-то?
Сарка. Не явился бы тебе покойный ночью во сне.
Mича. Пусть явится. Я даже хотел бы, чтобы он явился. Честное слово, кума Сарка, мне необходимо поговорить с ним с глазу на глаз.
Сарка. В таком случае, кум Мича, я тебя попрошу кое о чем. Если покойный тебе явится, спроси, ради бога, как ему приходятся Агатон с Симкой. Вот где они у меня сидят со своим родством!
Мича. Не беспокойтесь, кума Сарка, спрошу и об Агатоне, и о многих других (поднимаясь по лестнице), потому что сейчас все оказались близкими родственниками, словно я и не существую. (Уходит.)
Явление второе
Сарка, Гина.
Гина входит очень осторожно, осматриваясь по сторонам и не замечая Сарки. На цыпочках проходит через сцену, несет под мышкой большую черную коробку с серебряным сервизом.
Сарка (поворачивается и замечает ее). Откуда ты, Гина?
Гина (испуганно вскрикивает, быстро прячет коробку за спину и прислоняется к стеке, чтобы высвободить руки). Ию-у! Ию-у!
Сарка. Что с тобой?
Гина (ужасно взволнована). Ю-у, как я испугалась!
Сарка. Отчего же ты испугалась, ведь я не дух покойного. Откуда ты?
Гина. Откуда?… Да я… вышла немного прогуляться и зашла в столовую, чтобы пыль стереть.
Сарка. Ю-у, кума Гина, зачем же стирать пыль, неужели здесь нет человека, который ее стирает?
Гина. Стирает, конечно, стирает, и стерта пыль, конечно, не то, чтобы не стерта, но я так привыкла…
Сарка. Да, да, по правде сказать, я тоже так. Люблю стирать пыль в чужом доме, хоть и не знаю зачем.
Гина. И, видишь ли, задержалась там. Боже мой, гляжу на вещи, и все мне напоминает покойного. Смотрю на стул, где он сидел, на тарелку, на нож, вилку, и такая тоска гнетет меня! Потом смотрю на солонку, и приходит мне в голову: боже мой, только вчера покойный пользовался этой солонкой! (Плачет.)
Сарка. Ну вот, опять. Чего же плакать-то? Неужели потому, что он пользовался солонкой?
Гина. Да нет, не потому, но как только вспомню, душат меня слезы.
Сарка. Ради бога, перестань! Но что с тобой? Почему ты приклеилась к стене, словно почтовая марка?
Гина (взволнованно). Как тебе сказать… того… я не приклеилась, а так, прислонилась; отнялись у меня ноги, вот я немного и прислонилась.
Сарка. Пойди в комнату, полежи.
Гина. Не могу, двинуться не могу.
Сарка. Я помогу тебе!
Гина. Не надо, ты иди в свою комнату, а я сама потихоньку.
Сарка (подходит к ней). Как же я пойду, что ты, а тебя оставлю так у стены! (Хочет обнять ее). Попробуй, обопрись на меня.
Гина (в отчаянии). Нет, нет, ради бога, не надо!
Сарка. Ю-у, бессовестная Гина, что это у тебя за спиной?
Гина (испуганно). Где?
Сарка (вытаскивает коробку). Вот!
Гина. Это? Похоже на коробку какую-то.
Сарка. Это не коробка, а серебряный сервиз, Гина.
Гина. Смотри, действительно сервиз, раз ты так говоришь.
Сарка (открывает коробку). Конечно, сервиз!
Гина. Ию-ию-ию! Кто бы мог подумать?!
Сарка. Что: кто бы мог подумать?
Гина. Что это сервиз. Я думала – коробка.
Сарка. Ты не говори, что ты думала, а вот скажи, пожалуйста: разве ты не могла взять что-нибудь поменьше, чем серебряный сервиз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10