Сокращение в целях экономии расходов на флот ослабило защиту с моря. Необходимость платить по новым обязательствам привела к усилению налогового бремени по всей территории империи. Акриты фактически не получали ни жалованья, ни поддержки. В течение последних трех десятилетий XIII в. отряды гази начали проникать через границу. Скопившись на своей стороне границы, турки, подстрекаемые религиозной верхушкой, хлынули наконец в жажде военной добычи на оставшиеся азиатские владения Византии. Предпринимавшиеся время от времени попытки императорской армии отбросить их оказались безуспешными. Наиболее предприимчивые из турецких правителей, такие, например, как эмиры Ментеше и Айдына, нападали не только на суше, но и с моря. Византийский же флот был слишком слаб, чтобы предотвратить захват ими некоторых островов и прибрежных районов Западной Анатолии. К 1300 г. все, что осталось у Византии в Азии, не считая одного-двух изолированных городов, были равнинная часть между горой Олимп в Вифинии и Мраморным морем, полуостров, протянувшийся от Босфора до реки Сангарий, да прибрежная полоса на Черном море на сто миль к востоку.Вначале первенство в этих завоеваниях принадлежало эмирату Ментеше, расположенному на юго-западе Малой Азии. Однако его мощь была ослаблена после того, как рыцари-госпитальеры Прим. ред. — Орден Иоаннитов.

захватили остров Родос и укрепились на нем. Гегемония перешла к эмирам Айдына, первыми из азиатских турок начавшим набеги на европейское побережье Эгейского моря. Потребовались объединенные усилия Венеции, Кипра и госпитальеров, чтобы воспрепятствовать их дальнейшему продвижению. К северу от Айдына утвердились эмиры Сарухана, центром владений которых стала Маниса, или Магнисия, еще в недавнем прошлом вторая столица никейских императоров; далее к северо-западу шли владения эмиров Караши (Карасу), захвативших Троянскую равнину. На черноморском побережье, в районе Синопа, был основан эмират Гази Челеби, прославившегося своими пиратскими рейдами. Во внутренних районах находилось несколько мелких эмиратов, а также два более крупных — Караман и Гермиян; оба эмира считали себя преемниками Сельджуков и были полны решимости установить в своих владениях твердую государственную власть, распространив ее и на гази. Правда, караманские эмиры, захватившие в 1327 г. Конью, находились слишком далеко от границы, чтобы подавить тамошних гази. Эмиры Гермияна со столицей в Кютахии сами отказались от звания гази, однако попытались подчинить себе соседних предводителей гази, многие из которых по своему происхождению были из гермиянских военачальников. Их усилия в общем увенчались успехом: все эмираты, расположенные по Эгейскому побережью и вдоль границы с Византией, за исключением одного, относились к ним с вниманием и почтением, хотя, по существу, так и не признали их сюзеренитета Wit 2, с. 34—37; Wit. 1, с. 15—23; Lemerie, с. 1—39.

.Исключением же было небольшое государство, образовавшееся во второй половине XIII в. на пограничных землях, простиравшихся к востоку от Олимпа Вифинского. Его основателем был Эртогрул, умерший в 1281 г., которому наследовал его сын Осман. Происхождение Османской (или Оттоманской, как впоследствии ее стали называть) династии искажено и украшено легендами, созданными уже после ее возвышения. Известен список из 21 предка Османов, восходящий к Ною, а позднее к этому перечню было добавлено еще 31 имя, дабы сделать его хронологически более убедительным. Генеалогическая линия Османов проходит через легендарного героя Огузхана, родоначальника турок-огузов, его сына Гек Алпа и внука Чамундура, иначе, Чавулдура, который, согласно другим легендам, являлся одним из 24 внуков Огуза, от которых и произошли 24 главных огузских племени. Правда, в конце XIII в. в состав Оттоманского государства вошли еще и чаудуры — отдельное племя, вначале враждебно относившееся к оттоманскому лидерству. Другая из легенд, возвеличивающих Османов, ведет ее основание от старшего внука Огуза, Кайи, сына Гунхана, делая, таким образом, Османов ветвью старшего племени огузов. Однако это предание появляется только в XV в., когда уже была повсеместно принята легенда о происхождении от Гёк Алпа. В XV в. придворные льстецы еще более усложнили проблему, добавив династии и арабских предков. Впрочем, Османы никогда всерьез не претендовали на происхождение от самого пророка Мохаммеда, поскольку родословная его потомков была слишком хорошо известна Wit. 2, c. 4—15; Коprulu, с. 82—88.

. Султан-Завоеватель Мехмед II, стремясь поразить своих подданных, как турок, так и греков, поддерживал версию о том, что его семья якобы происходит от принца императорского дома Комнинов, который эмигрировал в Конью, принял там ислам и женился на сельджукской княжне Не так уж невероятно, как это полагает Кёпрюлю, что у династии Османов могли оказаться предки как из Сельджукидов, так и Комнинов; но если это справедливо, то последние, вероятно, появились позднее, в результате брака Баязида I с одной гермиянcкой княжной.

.До нас не дошло ни одного достоверного доказательства какой-либо из этих теорий. Непредвзятый историк придет к заключению, что Эртогрул был не главой племени, а скорее всего энергичным предводителем темного происхождения, который сумел дойти со своими людьми до границы и, собрав по мере продвижения вокруг себя достаточное количество приверженцев, основать эмират. Основным преимуществом захваченной им территории было ее географическое положение. Для оправдания своего существования отряды гази должны были совершать набеги, продвигаясь в глубь территории неверных. Однако к концу XIII в. почти все эмиры гази уже достигли пределов Малой Азии. Византийцы ушли; на пути дальнейшего продвижения стояло море. И хотя некоторые предприимчивые пираты, такие, как эмиры Айдына и Синопа, могли совершать удачные рейды на вражеские берега, ни у кого из них не было достаточно судов, чтобы всерьез думать о переброске значительного количества людей и основании поселений за морем. Кроме эмиратов, расположенных далеко на востоке, на границах с Трапезундской империей, только территория, унаследованная Османом, еще граничила с землями неверных. Поэтому именно в его владения устремились теперь наиболее предприимчивые из турок: гази, жаждавшие найти новые богатые земли, на которые еще можно было совершать набеги; дервиши и знатоки ислама, стремившиеся уйти подальше от ненавистных монголов; а также большая масса кочевников-крестьян, все еще продолжающих поиски мест, где они могли бы обосноваться со своими стадами. Таким образом, Осман в своем небольшом по размеру эмирате оказался более чем щедро обеспеченным людскими ресурсами.Не будь Осман гениальным вождем, иммигранты, возможно, просто поглотили бы его. Нам очень мало известно о его отношениях с ними. Знаменательно, что старейшая из дошедших до нас записей, в которых оттоманский правитель называет себя султаном, — надпись, сделанная сыном Османа Орханом на одной мечети в Брусе, — приводит следующий титул: «Султан, сын султана гази, гази, сын гази, правитель пограничных земель, простирающихся до горизонта, герой всего мира» Wit. 2, с. 14—15.

. То есть, Осман утверждал свой авторитет как верховный предводитель гази. В то время как другие эмиры гази, не находившие возможности экспансии в новые земли, стали драться друг с другом, Осман предлагал героическую долю «борца за веру» каждому, кто вставал под его знамена.Византийская империя не могла игнорировать подобный вызов. Весьма возможно, что наиболее мудрым решением для нее было бы немедленно эвакуировать все войска из Анатолии, оставив эту страну Осману, и сосредоточить все усилия на морском флоте, достаточно сильном, чтобы предотвратить любую попытку пересечь проливы и высадиться на европейской стороне. После того как Осман убедился бы, что его экспансия блокирована с моря, эмират, возможно, тоже стал бы клониться к упадку, а его подданные рассеялись бы в поисках других земель. Однако ожидать от византийцев такой предусмотрительности и здравой оценки ситуации было никак нельзя. Поначалу в Константинополе на Османа вообще не обращали серьезного внимания; войска империи отправлялись не против него, а против эмиров Айдына и Манисы, с которыми они и воевали без больших успехов в последние десятилетия XIII в. Османа приняли всерьез только тогда, когда в 1301 г. он одержал победу над византийскими войсками при Вафее, между Никеей и Никоми-дией, и начал заселять своими людьми земли к северу от г. Олимп. Византийцы не могли пассивно наблюдать за мусульманской оккупацией их последних владений в Азии — земель, которые были видны из самой столицы. Однако их отпор был плохо организован и неэффективен. В 1305 г. каталонцы, которых император Андроник II привлек в свою армию в качестве наемников, нанесли Осману поражение при Левке. Однако вскоре они сами восстали против императора и вовлекли империю в десятилетнюю гражданскую войну. В результате за эти годы многие турецкие воины, нанимаемые то императором, то каталонцами, неоднократно переправлялись через Дарданеллы туда и обратно, а Осман сумел упрочить свою власть над территорией, простиравшейся вплоть до Мраморного моря. Он также возглавил несколько турецких походов, не касавшихся непосредственно его эмирата. В 1308 г. его войска сыграли главную роль в захвате последнего оставшегося у Византии города на побережье Эгейского моря —Эфеса, который, однако, затем был передан айдынскому эмиру. В следующие несколько лет Осман захватил византийские города на берегу Черного моря от Инеболу до Сангария.В Византии за изгнанием каталонцев последовал целый ряд династических гражданских войн, и на границе с Османом оставалось совсем немного сил. Его войска состояли главным образом из кавалерии; осадных машин у него не было. Для того чтобы взять укрепленный город, Осман обычно молниеносным ударом захватывал его окрестности, изгоняя или обращая местных крестьян в невольников, и заселял их земли своими людьми. Город оказывался, таким образом, отрезанным от источников снабжения и, если к нему на помощь не приходили войска, был вынужден сдаться под угрозой голодной смерти. Теперь он сосредоточил свои силы вокруг Бурсы, расположенной на северных склонах Олимпийского хребта. Этот город, имевший мощные естественные оборонительные рубежи, по своему географическому положению прекрасно подходил для того, чтобы стать базой для ведения военных действии по всему побережью Мраморного моря. Фортификационные укрепления и плодородные земли под городскими стенами позволили Бурсе сопротивляться десять лет. Однако император был не в состоянии послать ей подмогу, и осенью 1326 г. голод принудил город сдаться. Известие об этом застало Османа уже на смертном одре; несколько дней спустя, в ноябре того же года, он умер. Блестяще использовав благоприятную обстановку, Осман превратил незначительный пограничный эмират в могущественнейшее из государств турок, вонзив его в христианский мир, подобно копью гази Там же, с. 37—43; Кramers, c. 1005—1007.

.У Османа были удачные дети. Его трон наследовал старший сын Орхан. Согласно преданию, он по турецкой традиции предложил разделить с ним власть своему брату Алаэддину, но тот благородно отказался, настаивая на том, что власть монарха должна быть единой, и стал верным подданным брата. Орхан унаследовал от отца также и способного везира, которого тоже звали Алаэддин. Теперь уже невозможно определить, кому было обязано Оттоманское государство своим удивительным прогрессом — самому монарху или его везиру. Как и его отец, Орхан был вождем гази, поклявшихся покорить неверных. В 1329 г. ему сдалась историческая Никея, которая, как и Бурса, в течение многих лет была отрезана от всего мира. Император Андроник III и его первый министр Иоанн Кантакузин пытались ее спасти, однако после сражения с неясным исходом недовольство, возникшее в войсках, и плохие известия из Европы принудили их отказаться от этого. Следующей целью Орхана был крупный морской порт Никомидия. Город сопротивлялся ему девять лет, получая с моря припасы и подкрепления. Только в 1337 г., после того как Орхану удалось блокировать узкий залив, на котором был расположен город, Никомидия была вынуждена сдаться. Завладев Никомидией, султан, как теперь называл себя Орхан, сумел оккупировать всю страну почти вплоть до Босфора Bab. 4, с. 999—1001.

.Византии в это время постоянно доставляло хлопоты усилившееся сербское королевство Стефана Душана; в довершение в 1341 г. разразилась междоусобная война между Иоанном Кантакузином и регентами, правившими от имени малолетнего императора Иоанна V. Незадолго перед этим византийские полководцы стали брать наемников из различных тюркских племен, несмотря на их неисправимый обычай опустошать и грабить земли, по которым они проходили. Люди Орхана были наиболее дисциплинированными и боеспособными из турок. И в то время как сторонники Иоанна V завербовали наемников в Манисе и Айдыне, Иоанн Кантакузин добился в 1344 г. поддержки Орхана, отдав ему в жены свою дочь Феодору; взамен султан послал сражаться на его стороне во Фракию 6 тыс. солдат. Завоевав трон, Кантакузин продолжал использовать оттоманские войска в войнах против сербов. Когда же эти войны закончились, многие из турок уже осели во Фракии О гражданской войне в Византии см.: Оstr., с. 444—475.

.Свержение Иоанна Кантакузина с престола в 1355 г. дало наконец Орхану желанный предлог для того, чтобы вторгнуться в Европу, преследуя уже собственные цели. В 1356 г. армия султана под командованием его сына Сулеймана переправилась через Дарданеллы. За один год турецкие войска захватили Дзориллос (Чорлу) и Дидимотихон и продвинулись к Адрианополю, намереваясь захватить и его. Так же как и в период его завоеваний в Азии, султан поощрял своих соплеменников следовать за вождями гази и сразу же обосновываться на захваченных землях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37