во-первых, для них недоставало селитры, и, кроме того, оказалось, что, когда они стреляли с внутренних стен и башен (а это было необходимо для того, чтобы ядра долетали до войск противника), отдача их была настолько сильной, что ломала сами укрепления. В то же время оборонявшиеся были, по-видимому, лучше защищены доспехами, чем большинство турецких солдат См.: Pears 1, с. 260—252.

.К утру 6 апреля все защитники были на своих местах; со стен они могли наблюдать за тем, как турецкая армия занимает свои позиции. Султан заранее направил значительную часть войск под командованием Заганос-паши на северное побережье Золотого Рога, где они заняли обращенные к Босфору высоты, изолировав, таким образом, Перу и следя за всеми действиями, которые могли бы предпринять генуэзцы. Через заболоченный участок почвы в конце залива была проложена дорога, так что Заганос мог легко взаимодействовать с основными силами. Напротив константинопольских стен от Золотого Рога вверх по гребню до Харисийских ворот стояли регулярные войска из европейской части империи под командованием Караджа-паши, имевшего в своем распоряжении тяжелую артиллерию. Орудия были направлены на одинарную стену Влахернов и особенно на ее наиболее уязвимый участок на стыке со стенами Феодосия. От южного берега Ликоса до Мраморного моря расположились регулярные войска из Анатолии во главе с Исхак-пашой. Султан, очевидно, не очень-то доверял ему и поэтому в помощники Исхаку назначил Махмуд-пашу — полугрека-полуславянина, происходившего из старой императорской фамилии Ангелов, который, перебежав к туркам, стал ближайшим другом и советчиком султана. Сам Мехмед принял на себя командование войсками, расположенными в долине Ликоса, напротив Месотихиона. Он разбил свой красный с золотом шатер в четверти мили от городских стен. Перед ней находились его янычары и другие отборные войска, а также самые мощные орудия, в том числе великий шедевр Урбана. Сразу за главными линиями отдельными группами стояли башибузуки, готовые двинуться в любом требуемом направлении. Перед своими позициями по всей длине стен турки выкопали траншею, над ней соорудили земляной вал с невысоким частоколом, в котором были сделаны на близком расстоянии друг от друга проходы Кrit., c. 41—42; Tetaldi, стб. 1802. За исключением Эвлии Челеби, который писал спустя два столетия, ни один турецкий источник не сообщает каких-либо подробностей о расположении турецкой армии. Соответствующие отрывки из книги Эвлии Челеби см.: Тurkovа, особенно с. 7—9.

.Флот под командованием Балтоглу имел приказ блокировать побережье, чтобы город не мог получить какой-либо помощи со стороны моря. Вдоль берега Мраморного моря постоянно патрулировали турецкие корабли, так что ни одно, даже мелкое судно не могло приблизиться к небольшим прибрежным гаваням. Однако главная задача Балтоглу состояла в том, чтобы прорваться через заграждение, препятствующее доступу в Золотой Рог. Сам он расположился на Босфоре недалеко от причала, известного под названием Двойные Колонны, где теперь находится дворец Долмабахче. Там через десять дней после начала осады к нему присоединилось несколько крупных судов с тяжелой артиллерией на борту, прибывших из портов Северной Анатолии Кгit., с. 42; Phrantz., с. 240; Barbaro, с. 21. Двойные Колонны (Диплокион) изображены на плане Константинополя, составленном Буодельмонте в 1422 г. Они указаны на нем в долине пересыхающего ручья между нынешними пл. Таксим и ул. Мачка, приблизительно там, где расположено юго-западное крыло дворца Долмабахче.

.Когда император увидел турецкие войска, собравшиеся перед стенами, он предложил Тревизано, чтобы его матросы — почти тысяча человек — прошли, одетые в свою форму, парадным строем по всему периметру стен, чтобы у султана не оставалось сомнений в том, что среди его противников находятся и венецианцы. Те охотно исполнили эту просьбу Barbaro, с. 19—20.

. Султан, со своей стороны, в соответствии с законами ислама направил в город парламентеров под белым флагом с последним посланием. В нем говорилось, что согласно закону мусульман султан сохранит жителям города жизнь и имущество, если они сдадутся ему добровольно; в противном случае пощады не будет. Но константинопольцы, которые уже мало верили его обещаниям, не проявили желания предать своего императора Krit., с. 40—41.

.Как только эта формальность была выполнена и орудия заняли боевые позиции, турки начали жестокую бомбардировку городских стен. Когда стали сгущаться сумерки этого первого дня военных действий — 6 апреля, часть городской стены в районе Харисийских ворот была уже серьезно повреждена. Непрерывный обстрел в течение следующего дня превратил ее в руины; однако, воспользовавшись ночной темнотой, защитники города сумели ее восстановить. Тогда Мехмед решил дождаться момента, когда он сможет сосредоточить против уязвимых участков стены значительно большее количество орудий; пока же солдатам было приказано засыпать большой ров, с тем, чтобы они могли немедленно штурмовать брешь, которую артиллерии удалось пробить в укреплениях. Султан также распорядился рыть подкопы под стены там, где почва окажется для этого подходящей. В то же время Балтоглу было приказано проверить крепость заграждения через залив. По-видимому, уже 9 апреля турецкие корабли повели свою первую атаку в сторону залива. Однако успеха они не имели, и Балтоглу решил подождать подхода черноморской эскадры Barbaro, с. 18—20.

.Во время этого вынужденного ожидания султан решил, взяв часть отборных войск и несколько орудий, захватить два небольших форта, расположенные за городскими стенами, гарнизон которых сохранял верность императору. Один из них находился в Ферапии, на холме, возвышающемся над Босфором, другой — в деревне Студиос, вблизи побережья Мраморного моря. Замок Ферапия сопротивлялся два дня, пока его стены не оказались разрушенными в результате бомбардировки, а бульшая часть гарнизона перебита. Оставшиеся в живых 40 человек сдались на милость победителя, и все были посажены на кол. Меньший по величине форт в Студиосе разрушили за несколько часов. 36 уцелевших защитников были захвачены на развалинах форта и также посажены на кол. Казни совершались таким образом, чтобы их можно было видеть с городских стен и осажденные поняли бы, какая участь ожидает тех, кто сопротивляется султану. Балтоглу в это время был послан захватить Принцевы острова в Мраморном море. Только самый большой из этих островов — Принкипос — попытался оказать сопротивление. На самой высокой точке острова, рядом с его главным монастырем, находилась мощная башня, построенная монахами для защиты от пиратов, вероятно, в то время, когда территорию империи опустошали отряды Каталонской компании. Немногочисленный гарнизон башни из 30 человек сдаться отказался. Балтоглу захватил с собой несколько пушек, однако их ядра были бессильны повредить толстые каменные стены башни. Тогда турки, собрав большую массу хвороста, подложили его вплотную к башне и, когда подул благоприятный ветер, подожгли, добавив в огонь серы и дегтя. Вскоре пламя охватило башню. Часть защитников погибла внутри нее; те же, кому удалось вырваться из огня, были схвачены и казнены. Затем Балтоглу согнал мирных жителей острова и продал всех в неволю — в наказание за то, что они допустили сопротивление султану на своей земле Кrit., c. 47—48.

.11 апреля султан снова был в своем шатре против стен Константинополя, в месте, где по его повелению уже была сосредоточена вся тяжелая артиллерия. На следующий день началась бомбардировка, которая беспрерывно и монотонно продолжалась более шести недель подряд. Пушки были довольно громоздки и их было очень трудно удерживать в нужном положении на платформах из камней, покрытых досками: они постоянно скатывались в грязь, образовавшуюся в результате апрельских дождей. Наиболее тяжелые орудия, в том числе урбановский монстр, требовали столько возни, что из них удавалось выстрелить не более семи раз в день. Зато каждый такой выстрел производил огромные разрушения. Пушечные ядра, вырываясь из жерл в облаках черного дыма, с оглушительным грохотом перелетали через ров, ударялись в стену и разлетались на тысячи осколков, так что каменная кладка не могла против них устоять. Осажденные пытались ослабить удары ядер, вывешивая на стены большие куски кожи и тюки шерсти, однако это не приносило большой пользы. Менее чем за неделю наружная стена над руслом Дикоса была во многих местах полностью разрушена, а ров перед ней почти засыпан, так что восстанавливать ее было делом весьма трудным. Тем не менее Джустиниани со своими людьми сумел соорудить в разрушенных местах заграждения. Жители города, мужчины и женщины, каждый вечер с наступлением темноты приносили туда доски, бочки и мешки с землей. Заграждения делались главным образом из дерева, а бочки, наполненные землей, клались сверху, образуя амбразуры. Подобные сооружения были шаткими и ненадежными, однако они давали обороняющимся хоть какую-то защиту Barbarо, c. 21; Кrit., с. 48—49; Phrantz., с. 238—239; Ducas, XXXVIII, с. 339; Laоn., с. 386—387.

.С заградительной цепью на заливе дела у осажденных обстояли лучше. 12 апреля, как только прибыли черноморские подкрепления, Балтоглу направил к цепи свои самые крупные корабли. Когда они приблизились к охранявшим цепь судам, стоявшим на якоре, на тех с турецких кораблей посыпались тучи стрел и пушечные ядра. Подойдя уже совсем вплотную, турецкие моряки стали бросать на корабли христиан пылающие головни, в то время как другие пытались перерезать якорные канаты, а третьи — взять корабли на абордаж с помощью крюков и лестниц. Однако большого успеха они не добились. Ядра их пушек летали недостаточно высоко, чтобы повредить высокие христианские галеры. Мегадука Лука Нотарас был послан со своим резервом на подмогу обороняющимся. Все действия последних были хорошо организованы. Передавая из рук в руки ведра с водой, христианские матросы потушили огонь. Их стрелы и копья, посылаемые с более высоких палуб и мачт, были значительно эффективнее турецких, а метательные снаряды наносили туркам значительный ущерб. Воодушевленный успехом и руководимый более искусными капитанами, чем у турок, христианский флот перешел в контратаку, стремясь окружить подошедшие наиболее близко к цепи корабли противника. Спасая корабли, Балтоглу прекратил атаку и ушел на свою стоянку к Двойным Колоннам Barbaro, с. 21—22; Krit., c. 50—51. По мнению Критовула, этот бой произошел после первого штурма стен; однако правильную дату приводит Барбаро. По-видимому, Критовул спутал это нападение на заграждение с атакой меньшего масштаба, произведенной Балтоглу 18 апреля.

.Это поражение султан воспринял как оскорбление. Со свойственной ему быстротой реакции он сразу осознал, что, до тех пор пока его пушки не смогут стрелять по более высоким целям, от них мало толку в сражениях против высоких кораблей христиан.Его литейные мастера получили срочный приказ улучшить конструкцию пушек. Несмотря на то, что рассчитать необходимую траекторию полета ядра было делом нелегким, оружейники уже через несколько дней добились улучшений, удовлетворивших султана. Орудие с более высокой траекторией полета было установлено прямо над Галатским мысом и оттуда начало обстрел кораблей, стоявших на якоре вдоль цепи. Первый выстрел оказался неудачным, однако второе ядро попало прямо в середину галеры и потопило ее, причем погибло много матросов. Кораблям христиан пришлось уйти за цепь внутрь залива, где их могли прикрыть стены Перы.Мехмед, однако, возлагал свои основные надежды на сухопутную армию; он считал, что разрушения, причиненные сухопутным стенам, дадут ему возможность овладеть городом и без прорыва через цепь. 18 апреля, через два часа после захода солнца, он приказал начать атаку Месотихиона. При свете факелов, под бой барабанов и звон цимбал отряды тяжелых пехотинцев, метателей копий и лучников, а также пеших янычар бросились, издавая воинственные крики, через засыпанный ров к заграждениям.Они несли с собой факелы, чтобы поджечь деревянные доски заграждений, а на концах пик были укреплены крюки для сбрасывания находившихся наверху бочек с землей. Некоторые тащили приставные лестницы к тем участкам стены, которые еще оставались целы. Сражение было беспорядочным. На узком участке, где была предпринята атака, турецкое численное превосходство никак не сказалось, поскольку христианские солдаты имели лучшие, чем у турок, доспехи, и это позволяло им сражаться более решительно. Стоявший во главе обороняющихся Джустиниани блестяще доказал свои способности полководца. И греки и итальянцы были воодушевлены его энергией и храбростью и безоговорочно ему подчинялись. Самого императора при этом сражении не было. Опасаясь, что атака будет предпринята на всем протяжении стен, он срочно отправился объезжать позиции с целью удостовериться, что каждый был в готовности на своем посту.Бой продолжался четыре часа; затем у турок прозвучал сигнал отбоя, вернувший их на прежние позиции. Венецианец Барбаро, описавший этот бой в своем дневнике, подсчитал, что нападающие потеряли около двухсот человек, христиане же ни одного Barbaro, с. 23; Кrit., с. 49—50.

.Неудача первого штурма стен, последовавшая сразу же после такой же неудачной атаки на цепь, вселила в осажденных новую уверенность в своих силах. Несмотря на непрерывно продолжавшуюся бомбардировку, они с удвоенным энтузиазмом принялись за восстановление разрушенных стен. Если бы только вовремя подоспела помощь извне, город еще можно было спасти.Два дня спустя их надеждам был дан новый импульс. Глава VII.Потеря Золотого Рога В первые две недели апреля непрерывно дул сильный северный ветер. Три генуэзские галеры, нанятые папой и наполненные им оружием и припасами, вынуждены были из-за шторма отсиживаться у острова Хиос. Однако 15 апреля ветер неожиданно переменился на южный, и корабли немедленно взяли курс на Дарданеллы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37