Война сулила богатую добычу и возможность проявить мусульманскую воинскую доблесть.Учреждение и развитие системы тимаров в конечном счете, безусловно, способствовали феодализации османского государства, хотя в нем еще весьма сильны были остатки родо-племенной системы, накладывавшей свой отпечаток на жизнь османского общества первой половины XV в. Власть султана по-прежнему в значительной степени зависела от поддержки племенной аристократии, особенно в пограничных местностях. Пограничные земли в османском государстве передавались чаще всего племенным вождям, которые вместе со своими воинами — акынджи (букв. «налетчики») — охраняли границы государства и совершали набеги на соседние чужие территории.Значение этих элементов в османской общественной структуре длительное время сохранялось по целому ряду причин. После разгрома Тимуром войска султана Баязида I в 1402 г. османское государство оказалось фактически раздробленным; между сыновьями Баязида долго шла борьба за власть. В этих условиях успех претендента в значительной мере зависел от поддержки племенной верхушки, способной оказывать военную помощь той или иной соперничающей стороне. В этот период истории османского государства централизованная система управления фактически утратила силу, а войско капыкулу было низведено до уровня простых телохранителей султана.В конечном счете победа в междоусобице досталась после более чем десятилетней борьбы сыну Баязида Мехмеду I (1413—1421), которому постепенно удалась восстановить прежние границы государства и даже несколько расширить их. Однако победа Мехмеда, в достижении которой сыграла свою роль поддержка Византии, далеко не всем казалась бесспорной. Византия умело использовала разногласия внутри Османской династии; в качестве платы за оказанную помощь Мехмед возвратил византийцам некоторые из захваченных у них земель, а также на время отказался от активной завоевательной политики в Европе.Военная верхушка, заинтересованная в новых завоеваниях и добыче, часто вступала в конфликт с султаном. С особенной силой этот конфликт сказался в последние годы правления Мехмеда I и продолжался при его преемнике — султане Мураде II (1421—1451). Во главе недовольных, значительную часть которых составляли недавно осевшие на землю в Румелии (европейской части турецкой державы) туркменские племена, встал шейх Бедреддин Симави, который в свое время поддерживал другого сына Баязида — Мусу.Подобные волнения и междоусобицы сильно ослабили политическое значение османского государства, восстанавливать которое с большим трудом пришлось Мураду II. В напряженной борьбе за власть и, кроме того, за сохранение позиций на европейском континенте Мурад в конечном счете вышел победителем.Успехам Мурада II способствовала последовательно проводившаяся султаном политика централизации государства, упрочения его политического единства, укрепления системы тимаров, восстановления былого значения султанского войска капыкулу, повышения боеспособности армии (к середине XV в. турки уже располагали сильной артиллерией). Военная сила крепнувшего государства Мурада II с особенной наглядностью была продемонстрирована в битве при Варне (1444 г.), решившей, по сути, также и участь Константинополя. И когда в 1451 г. на престол вступил его сын Мехмед II, османское государство обладало уже достаточной военной силой и внутренними резервами, чтобы овладеть последним, что, по существу, еще оставалось от Византийской империи, — ее столицей Константинополем. Солидный военный опыт, который был приобретен османскими правителями в процессе полуторавековой завоевательной политики в Европе и Азии, был полностью реализован при осаде города, захват которого значительно повышал в глазах мусульманского мира авторитет турецкого государства.Такова была сила, которая нанесла последний удар древней византийской цивилизации.В книге С. Рансимена затронуты многие аспекты византийской истории; наибольшее внимание, однако, автор уделяет отношениям Византии с внешним миром, с Западом и с турками. Автор не ставил своей задачей глубоко раскрыть причины, обусловившие внутренний распад, общий упадок в последний период существования государства ромеев. Рансимена интересуют конкретные, непосредственные причины поражения — явления, которые сделали гибель Византии под ударами турок неотвратимой. Как уже говорилось, этот круг проблем подан автором интересно и занимательно.Книга основана на первоисточниках. Автор проделал огромную работу по анализу и систематизации данных. Им учтена и использована также большая специальная литература — как по византинистике, так и по туркологии. Разумеется, можно было бы сделать немало замечаний по отдельным положениям автора. Нельзя не обратить внимание и на то, что дореволюционная русская литература предмета использована очень мало, а достижения советской византинистики совершенно не учтены.Труд С. Рансимена адресован не только узкому специалисту, но и широкому читателю; это не только научное исследование, но и образный рассказ. Читатель погружается в атмосферу эпохи, он оказывается сопричастен великой трагедии, разыгрывающейся на его глазах. Вряд ли нужно доказывать, что для народов поверженной Византийской империи турецкое завоевание было действительно трагедией. Эмоциональная окраска, которая особенно заметна в заключительных главах, заставляет читателя заново пережить события более чем пятивековой давности. В этом — одно из достоинств книги, которая рекомендуется читателю как образное повествование с широким охватом событий, принадлежащих мировой истории.Перевод содержит полный текст книги, вышедшей за рубежом в нескольких изданиях. Целиком сохранен также аппарат — в том виде, в каком он был подготовлен автором. В список литературы внесены некоторые изменения и уточнения (хотя, к сожалению, все библиографические данные проверить не удалось). Ссылки на источники и литературу частично даны в сокращении, однако таким образом, чтобы читатель без труда нашел полное описание их в списке литературы. Предисловие автора В те времена, когда историки были людьми еще не очень-то искушенными, падение Константинополя в 1453 г. считалось вехой, знаменующей окончание эпохи средневековья. Теперь же мы достаточно хорошо знаем, что движение истории беспрерывно и на пути ее нет каких-либо определенных барьеров. Не существует момента, о котором можно было бы сказать, что именно он отделяет средневековый мир от современного. Задолго до 1453 г. явление, обобщенно называемое Ренессансом, уже имело место в Италии и других странах Средиземноморья. И еще долгое время после 1453 г. средневековые представления держались на севере Европы. Исследования мореплавателями океанских путей, коренным образом повлиявшие на мировую экономику, начались еще до 1453 г., однако прошло еще несколько десятилетий после 1453 г., прежде чем эти пути были открыты и это ощутила Европа. Упадок и гибель Византии, триумфальные победы турок-османов, несомненно, повлияли на эти перемены, однако их результаты нельзя связывать только с событиями 1453 г. Достижения культуры Византии оказали большое влияние на Ренессанс, но уже на протяжении более половины столетия до 1453 г. византийские ученые стали покидать свою обнищавшую и ненадежную родину ради спокойных профессорских кафедр в Италии, а последовавшие их примеру после 1453 г. были в подавляющем большинстве либо беженцами, спасающимися от ига неверных, либо студентами с островов Средиземноморья, над которыми еще сохраняла контроль Венеция. В течение долгого времени усиление могущества Османской державы наносило ущерб торговым городам Италии, но оно не подорвало их торговлю, если не считать того, что путь в Черное море был теперь для них закрыт. Завоевание турками Египта было для Венеции более пагубным, чем захват Константинополя. Что касается Генуи, то, хотя она и жестоко пострадала от того, что контроль над Проливами Прим. ред. — «Проливы» — c прописной в оригинале.

перешел к султану, причиной ее заката была скорее шаткость ее позиций в Италии, нежели сокращение внешней торговли.Даже в широком политическом плане падение Константинополя мало что изменило. Турки к этому времени вышли на берега Дуная и угрожали Центральной Европе. Было очевидным, что Константинополь обречен, что империя, состоящая почти из одного деградирующего города, не может выстоять против державы, чья территория занимала бульшую часть Балканского полуострова и Малой Азии, против империи, энергично управляемой и, несомненно, обладающей самой мощной для того времени армией. Христианский мир был действительно глубоко потрясен падением Константинополя. Но, не обладая нашим ретроспективным взглядом на события того времени, западные страны не сумели понять, насколько неизбежной стала тогда угроза турецких завоеваний. Более того, трагедия Византии нисколько не изменила их политику, вернее, ее отсутствие в восточном вопросе. Только Ватикан был истинно удручен и на самом деле планировал контрмеры, но и у него вскоре нашлись более неотложные собственные дела.С учетом сказанного читателю может показаться, что события 1453 г. вряд ли стоят еще одной книги. Не следует, однако, забывать, что по крайней мере для двух народов этот год оказался жизненно важным. Для турок захват древнего города византийских императоров не только означал возможность основать новую столицу своей империи, но также обеспечивал их постоянное присутствие на Европейском континенте. До тех пор, пока этот город, находившийся в центре их владений, на перекрестке путей между Азией и Европой, им не принадлежал, турки не могли чувствовать себя в безопасности. У них не было оснований бояться греков, как таковых, однако широкая коалиция христианских государств, опирающаяся на такую базу, все еще могла оказаться сильнее их. Имея же в своих руках Константинополь, они действительно были в безопасности. Сегодня, после всех поворотов их истории, турки все еще владеют Фракией, все еще стоят одной ногой в Европе.Что же касается греков, то падение Константинополя для них было куда более значительным событием: оно означало по меньшей мере конец главы их истории. Блистательная византийская цивилизация, сыграв свою роль в мировой культуре, умирала теперь вместе с умирающим городом. Но она еще не была окончательно мертва. Среди постоянно сокращавшегося населения Константинополя накануне его падения находилось множество блестящих умов своего времени, высокообразованных людей, следующих высоким культурным традициям древней Греции и Рима. И до тех пор, пока император, наместник Бога на земле, пребывал на Босфоре, каждый грек, быть может и потерявший к тому времени свободу, мог с гордостью считать себя связанным с истинным православным христианским сообществом. Хотя император способен был сделать для него на этой земле не очень уж много, он все еще являлся воплощением, смыслом и олицетворением божественной власти. Падение же императора вместе с падением его столицы означало пришествие антихриста, а Греция проваливалась в тартарары с ничтожными шансами выжить. И тот факт, что эллинизм не исчез окончательно, неразрывно связан с неутомимой жизнестойкостью и мужеством греческого национального духа.В этой книге, как и во многих других, греческий народ предстает трагическим героем, и именно так я хотел о нем писать. Трагизм греческой ситуации взволновал Гиббона, хотя и не настолько, чтобы он смог забыть свойственное ему презрение к Византии. На английском языке эти события в последний раз подробно излагались сэром Эдвином Пирсом в труде, опубликованном 60 лет назад Прим. ред. — Предисловие С. Рансимен писал в 1964 г.

, однако он и поныне заслуживает внимания. Описание Пирсом операций, связанных с осадой, основано на подробном изучении источников и глубоком личном знакомстве с местностью, и оно до сих пор сохраняет свою ценность, хотя в некоторых других отношениях современные исследования сделали эту книгу несколько устаревшей. Я чувствую себя глубоко обязанным г-ну Пирсу за эту работу, которая по сей день остается лучшим изложением событий 1453 г. на каком бы то ни было языке. С момента ее опубликования множество ученых внесли свой вклад в изучение этого исторического периода. В частности, в 1953 г. было напечатано большое число статей и эссе в связи с четырехсотлетней годовщиной описываемых событий. Однако, кроме книги Гюстава Шломберже, опубликованной в 1914 г. и основанной почти полностью на материалах, приведенных Пирсом, ни на одном из западных языков за последние полвека не появилось всеобъемлющего описания осады.В своей попытке восполнить этот пробел я с благодарностью. воспользовался работами многих современных ученых, как ныне здравствующих, так и покойных. О своей признательности им я еще скажу отдельно в примечаниях. Среди современных нам греческих ученых мне бы хотелось специально упомянуть проф. Закифоноса и проф. Зораса. Что касается истории Оттоманской империи, то мы должны быть глубоко благодарны проф. Бабингеру, хотя его большая книга о Султане-Завоевателе и не содержит ссылок на источники, которыми он пользовался. Для понимания раннего периода турецкой истории незаменимыми являются книги проф. Виттека. Наконец, среди более молодого поколения турецких историков необходимо упомянуть проф. Иналджыка. Для меня была также чрезвычайно полезной работа преподобного Джилла о Флорентийском соборе и его последствиях.Основные источники данного исследования кратко изложены в Дополнении I. Не все из них было легко заполучить. Христианские источники собраны в Monumenta Hungariae Historia (тт. XXI и XXII, ч. 1 и 2) покойным профессором Детьером примерно около 80-ти лет назад; однако, несмотря на то что эти тома были набраны, они нигде не публиковались — очевидно, из-за большого количества имеющихся в них ошибок. Из мусульманских источников лишь немногие оказались легкодоступны, в особенности для тех, кто может читать оттоманских авторов лишь медленно и с трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37