– снова спросила Ильза. – Тридцать лет я тебе была не нужна, а теперь вдруг понадобилась.
– У меня серьезное дело, в одну минуту не расскажешь, – пояснил Пацеплис. Его взгляд, как луч прожектора, ощупывал лицо и фигуру Ильзы, в глазах мелькало удивление и удовлетворение: хорошо сохранилась женщина, прямо картинка, хотя ей уж за пятьдесят… каждому бы лестно иметь такую жену.
А Ильза думала: «Стоит ли вообще выслушивать этого человека, может быть, лучше сразу показать ему на дверь. Нет, она ведь не просто Ильза Лидум, она заместитель председателя уисполкома. Может быть, Пацеплис пришел по какому-нибудь общественному делу? Неужели у него хватит наглости навязываться со своим знакомством».
– Заходи в комнату… – холодно сказала она.
Пацеплис снял полушубок, повесил его, затем покосился на мешок в углу: развязать сейчас или немного погодя? Он оставил мешок в передней и вошел в комнату. Сел без приглашения и долго с грустью смотрел на Ильзу (он ведь умел немного играть). Закутав плечи шалью, Ильза села у окна и смотрела на улицу. Пацеплис заговорил первый.
– Вот мы и встретились через несколько лет… Кто бы мог подумать, что пройдет столько времени, пока увидим друг друга. («Какая она, однако, приятная и свежая…») Что я видел за свой век? Только горе да невзгоды. И теперь такая кругом пустота, что и жить не хочется… – он тяжело и громко вздохнул.
– Пацеплис, что тебе нужно? – сурово спросила Ильза. – Мне-то что до твоей пустоты? Говори о деле.
Пацеплис снова вздохнул, сделал постное лицо.
– Не будем вспоминать старое. Что было, то прошло. Человек должен думать о будущем. А мне жить тяжело. Один я, как надломленное дерево, и никому до меня нет дела.
– Не ври! – не выдержала Ильза. – У тебя есть дети – Анна и Жан. Хорошие дети. Ты не достоин их.
– Какой в них прок, когда они бросили отца на произвол судьбы, – продолжал Пацеплис. Его голос становился все плаксивее. – Оставили родной дом… Я сейчас в Сурумах совсем один. Недавно похоронил жену. Нельзя сказать, что хорошая женщина была… Ведь у меня есть еще один сын, Ильза…
– У тебя нет сына, Пацеплис! Ты эти мысли выбрось из головы. У меня есть сын, но он никогда не будет твоим. Ты от него отказался, когда ему был нужен отец. А теперь он обойдется и без тебя.
– Отцовская любовь ему нужна, как любому человеку, – не смущался Пацеплис – Зачем ему жить всю жизнь, оставаясь сиротой? Нехорошо, конечно, я поступил, что раньше не исправил своей ошибки. За это ты меня побрани, я это заслужил. Но исправить ошибку никогда не поздно. Нашему сыну, Ильза, надо вернуть отца. Я готов искупить свой грех.
– Что ты хочешь этим сказать? – Ильза впервые за время разговора посмотрела на Пацеплиса, и в ее глазах было такое удивление, такая насмешка, что Пацеплис даже съежился.
– Вот что… – смешался он. – Сама судьба показала, что мы с тобой подходим друг другу… И если на то пошло, сегодня мы даже больше подходим друг другу. Ты женщина одинокая, я тоже бобыль, одним словом, люди свободные… Сложим наши косточки вместе. Старая любовь, говорят, не ржавеет.
– Ты… Ты… – Ильза от негодования не могла говорить.
– Я делаю тебе предложение, Ильзит, предлагаю руку и сердце! – торжественно произнес Пацеплис. – Будь моей женой перед богом и людьми!
– И для этого ты пришел? – спросила Ильза, еле сдерживаясь.
– Для этого, моя милая, – подтвердил Пацеплис.
– Да как ты посмел? – Ильза встала. – У тебя хватило наглости? Негодяй, хоть бы постыдился! Ведь ты не человек, а скотина. Уходи отсюда, Пацеплис. Я не хочу тебя видеть. Ты мне противен!
– Не надо расстраиваться, Ильзит… – успокаивал ее Пацеплис. Он пытался приблизиться к ней, дотронуться до ее руки, но она оттолкнула его. – Не расстраивайся. Ведь я желаю тебе только добра, я к тебе со всей любовью, я пришел вот покаяться. Ты постарайся простить меня. Подожди одну минутку.
Он выскочил в переднюю и вернулся с мешком.
– Я кое-что привез тебе. Может, пригодится.
Вытащив из мешка завернутый в тряпку окорок, он оглянулся, куда бы его пристроить. Стол был накрыт чистой скатертью – туда нельзя. Тогда Пацеплис постелил на стул старую газету и положил гостинец, потом достал кадочку с маслом и поставил рядом с окороком.
– Погляди, Ильзит, какой жирный. Разве на базаре такое мясо достанешь? А здесь маслице… Это все тебе. Ты только не сердись, твой старый Антон совсем не такой плохой, как ты считаешь. Эх, и заживем мы с тобой, Ильзит.
У Ильзы на языке было какое-то безжалостно насмешливое слово, но в комнату вошел Артур – он пришел пообедать. Заметив незнакомого мужчину, он вопросительно посмотрел на мать.
– У тебя гости, мама?
Пацеплис быстро обернулся к Артуру, лицо его расплелось в широкую улыбку, и он с удовольствием посмотрел на молодого человека.
– Какой рослый, Ильзит, прямо как молодой дуб! – воскликнул он. – На такого сына родители не нарадуются.
– Гм… – Артур удивленно смотрел то на Пацеплиса, то на мать. Незнакомый мужчина доброжелательно улыбался Ильзе, а ее лицо было мрачным, враждебным.
– Что здесь происходит, мама? – спросил Артур. – Что за мясо и посудина?
– Вот этот человек… – Ильза пальцем показала на Пацеплиса, – он за это мясо и масло хотел купить нас с тобой. Посмотри внимательно – это твой отец.
– Правильно, молодой человек, таков он и есть, – подтвердил Пацеплис. – Отец остается отцом. У каждого человека есть отец, один-единственный на свете. Дай-ка я обниму тебя, сынок.
Он широко раскрыл объятия, но Артур смущенно и враждебно смотрел на Пацеплиса. Как-то в детстве Ильза рассказала ему про отца, он уже точно не помнил, что именно, что-то плохое, и больше об этом человеке не упоминалось ни слова. Артур вспомнил, как Лудис Трей и другие мальчишки когда-то прозвали его в школе «Ильзин сын» и как ему было больно, когда люди насмехались над его любимой матерью. Так вот он каков, этот негодяй, искалечивший ее жизнь.
– Что ему нужно здесь? – спросил Артур. – Кто ему разрешил прийти сюда?
– Никто не разрешил, – сказала Ильза – Явился нас осчастливить. Говорит, ты-де не можешь обойтись без его любви… и я тоже… – усмехнулась она мрачно. – Сделал мне предложение, понимаешь, Артур, предложил мне руку и сердце!
– Что ж тут плохого! – вмешался Пацеплис. – Почему я не имею права делать предложение матери своего сына? Ведь это доброе дело.
– Артур! – не выдержав, крикнула Ильза. – Будь добр, выбрось этого негодяя за дверь.
Артур выразительно посмотрел на Пацеплиса и показал рукой на дверь.
– Вы слышали? Берите свое масло, мясо и… и убирайтесь, – его голос дрожал.
– И это называется сын… – лепетал Пацеплис. Улыбка сошла с его лица; теперь он действительно выглядел жалким. Полными слез глазами смотрел хозяин Сурумов на своего сына. – Я пришел к вам со всей душой, а вы меня вот как встречаете.
Он вздохнул, спрятал в мешок кадочку и окорок и, опустив голову, вышел из комнаты. Артур последовал за ним в переднюю, подождал, пока он надел полушубок, заячью ушанку, и выпустил его-
– Господи… господи… – шептал Пацеплис – Что теперь со мной будет? Отчего ни один человек не понимает меня, не хочет любить?
Дверь захлопнулась, щелкнул замок, и в квартире наступила тишина.
Артур вернулся в комнату, сел на диван рядом с матерью и обнял ее за плечи. Когда Ильза немного успокоилась, Артур спросил:
– Кто он, мамусенька? Расскажи… если тебе не слишком трудно говорить. Мне все же надо знать о нем, каков бы он ни был.
3
И Ильза рассказала сыну повесть своей молодости – до того момента, когда они, перебираясь к Яну Лидуму в Лаверы, встретили в лесу свадебный поезд.
– Ну, а дальше говорить не стану, Артур, ты и сам все знаешь. Только запомни одно: этот человек ни разу не вспомнил о тебе и не пытался помочь. Ты ему ничем не обязан. Он отказался от тебя еще до того, как ты появился на свег. Ты можешь смело заявлять, что у тебя нет отца, и никто не упрекнет тебя за это. Ты вправе отвернуться от него. Его собственные дети – те, которых он признал своими, – ушли от него, потому что он смотрел на них как на батраков.
– Как его имя, мама? – спросил Артур.
Ильза задумалась.
– Почему ты молчишь, мама? – спросил Артур. – разве тебе так трудно назвать его? Кто бы он ни был, я все равно останусь Артуром Лидумом.
Ильза посмотрела на сына и грустно улыбнулась.
– Не сомневаюсь, Артур, – она опять немного помолчала и сказала: – Это Антон Пацеплис. Он хозяин усадьбы Сурумы в Пурвайской волости и отец Анны Пацеплис…
– Отец Анны?… – Артур встал и взволнованно заходил по комнате. – Отец Анны…
– Да, Артур. Анне, как и тебе, не хватало отцовской любви и забот. Разница лишь в том, что она рано лишилась и материнской ласки. В этом отношении ты счастливее ее.
– Жаль, что я не знал этого раньше, – сказал Артур.
– Ты съезди к ней и все расскажи.
– Я поеду. Сегодня же вечером. Мне все равно надо в ту сторону по делам, заодно заверну к Анне.
После обеда Артур вернулся в уком, поработал несколько часов, а потом сел в «газик» и поехал в Пурвайскую волость. Дорога была сильно занесена снегом, местами машина буксовала и застревала в сугробах, поэтому Артур добрался только поздно вечером. Оказалось, Анна уже ушла домой.
«Ничего, сегодня не буду ее беспокоить, – решил Артур. – Успею и утром поговорить».
Он попросил делопроизводителя волисполкома открыть кабинет председателя Бригиса, постелил себе на старом просиженном диване и за полночь читал захваченный с собой роман Фадеева «Молодая гвардия».
Анна пришла на работу ровно в девять. Артур уже успел умыться, побриться и позавтракать. Анна с первого взгляда поняла, что произошло что-то серьезное: Артур был чем-то взволнован, ходил по комнате и никак не мог начать разговор.
– Что-нибудь случилось, Артур? – спросила она, с беспокойством глядя на раннего гостя. – У тебя неприятности? Может, мы сделали что-нибудь не так?
– Действительно случилось… – сказал Артур. – Я и сам не знаю, приятное или неприятное. Может быть, и то и другое.
– Почему ты не сядешь?
– Ничего, мне так лучше, но ты сиди, Анныня, не обращай внимания на это.
Наконец он остановился у письменного стола, о чем-то подумал немного, затем повернулся к девушке и неловко улыбнулся:
– Ты знаешь, что я вырос без отца. Ничего о нем не знал и привык думать, что его совсем нет. А вчера я имел честь увидеть его.
– Правда? – воскликнула Анна. – Вот чудесно-то! Ты нашел отца… Воображаю, какая для тебя это большая радость.
– Да, большая радость… – в голове Артура прозвучала ирония. – У тебя тоже есть отец, а ты очень ему рада?
Анна опустила глаза.
– Не все отцы, Артур, такие, как у меня… Есть среди них люди честные, и таких большинство.
– Но наш принадлежит к мерзкому меньшинству.
– Наши – хотел ты сказать… – поправила Анна.
– Нет, именно наш, – сказал Артур. – У нас один отец, Анныня, Антон Пацеплис из Сурумов. Вчера я удостоился наконец чести увидеть его собственными глазами. Он приезжал к нам и сделал предложение моей матери.
– Не может быть! – возмутилась Анна. – Только позавчера он похоронил жену. Нет ли тут какого недоразумения, Артур?
– Какое там недоразумение. Вчера твой отец был в городе и совершенно официально предложил руку и сердце моей матери. Конечно, она его прогнала, а мне стало известно, что он мой отец. Выходит, мы родственники, – мы с тобой, Анныня, а не с ним, конечно. Он никогда не будет моим родственником.
– Брат и сестра по отцу? – Анна радостно посмотрела на Артура.
– Да, выходит, – улыбнулся тот. – До сих пор мы были хорошими друзьями, думаю – друзьями и останемся. Мы дети, вернее падчерица и пасынок, одной судьбы. О чем ты задумалась, Анныня?
– Какой ты добрый, Артур… – сказала Анна. – Ведь тебя ограбили, и тебя и Ильзу. И я тоже, сама того не зная, виновна в этом.
– Неверно. Анныня. Ты никого не грабила. И если хорошенько поразмыслить, разве мы что-нибудь потеряли? Чего он стоит, этот наш так называемый отец? Хорошо, меня он просто забыл, но ты-то выросла у него на глазах. Скажи, что он тебе дал? Намного ли больше моего ты получила от него? Да я ничуть не завидую тебе. Наоборот, ты можешь позавидовать мне: я по крайней мере не рос в атмосфере такого ужасного эгоизма, жестокости и равнодушия, как ты. Мы случайно нашли друг друга, и сама жизнь сделала нас хорошими товарищами и друзьями. Теперь будет еще лучше: вместо одного брата у тебя будут два, а я приобрел сестру, которой у меня не было.
– Как я теперь богата… – прошептала Анна.
– Что же нам теперь делать с отцом? – спросил немного погодя Артур. – Он, конечно, плохой человек, но дать ему совсем пропасть не хочется. В конце концов мы советские люди и хотя бы из чувства долга перед обществом должны подумать о нем.
– Да, Артур, из чувства долга перед обществом! – сказала Анна. – Большего пока он не заслуживает.
Зазвонил телефон, Анна сняла трубку.
– Товарищ Пацеплис? – раздался не то испуганный, не то радостный голос Регута. – Я хочу сообщить вам одну приятную новость…
– Я слушаю, товарищ Регут… Что за новость?
– По телефону говорить неудобно, – ответил Регут. – Вы еще побудете у себя?
– До обеда никуда не пойду.
– Ладно, тогда я сейчас приеду. Только не уходите. Эта новость вас очень обрадует.
Анна положила трубку и улыбнулась.
– Регут хочет чем-то удивить меня. Видать, что-нибудь серьезное, если не хочет сказать по телефону. Подожди, Артур, пока он приедет, может, и тебе будет интересно услышать. А пока подумаем, что нам делать с отцом. Может, и впрямь применить самые крутые меры?
4
После обеда поднялась настоящая метель.
Почуяв, что хозяин забыл про нее, лошадь перешла с рыси на шаг и лениво тащила сани по занесенной дороге, временами косясь назад. Хотя кожа клячи испытала и удары кнутом и пинки ногой, все же мало приятного, когда завязанные на кнуте узлы жалят бок. Хозяин умел бить жестоко, прямо по ногам, где меньше мяса и потому больнее всего.
Но сейчас сердитому хозяину было не до лошади. Он так задумался, что ничего и не слышал.
«Такой позор, такой позор… родной сын выставил за дверь, как назойливого нищего, только не хватало, чтобы схватили за шиворот и выбросили на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86