Когда слуга явился и доложил, что гостиная полна, сердце Бьянки забилось так сильно, что, казалось, его глухие удары были слышны на другой окраине Венеции. Бьянка поднялась, расцеловала подругу и служанку в обе щеки и твердым шагом вышла в малую гостиную.
Бьянка мгновенно оценила ситуацию, оглядев пятерых мужчин, молча взиравших на нее.
— Я хотел бы знать… — начал один из них, но она прервала его:
— Вас должно было быть шестеро. Если один отсутствует, я должна просить вас снять маски и обнаружить себя.
— В этом нет необходимости, — раздался голос из дальнего угла. — Я нахожусь здесь по просьбе двух приглашенных.
Бьянка была рада, что маска скрывает ее лицо, потому что, заслышав и узнав голос Йена, она вспыхнула неуместным румянцем. Значит, сработало. Он пришел. Ее волнение уступило место радости предощущения удачи. Оставалось лишь разоблачить убийцу в его присутствии.
Она склонила голову в знак того, что услышала его, но именно этот жест помог ему узнать ее. Когда она вошла в комнату, ему показалось, что в ее фигуре есть что-то знакомое, но он решил, что, будучи завсегдатаем заведения Туллии, заведомо знаком со всеми ее девушками. И все же что-то мешало ему окончательно смириться с доводами рассудка. В этой девушке было нечто неуловимо напоминающее ему Бьянку. Йен понимал, что глупо было бы предположить, будто Бьянка станет принимать участие в этом балагане. К тому же девушка была намного выше ее. Он почти убедил себя в том, что ошибся, когда Бьянка склонила голову.
Он не знал, что предпринять: взорваться, разоблачив ее смешную игру, или остаться в тени и посмотреть, чем кончится дело.
— Прекрасно, тогда мы можем продолжать, — заговорила вдруг Бьянка. — Все вы получили письма, угрожающие разоблачить ваши отношения с Изабеллой Беллоккьо в случае, если вы не придете сюда сегодня.
— Значит, вы признаете, что у вас ничего нет против нас? Что все это лишь розыгрыш? — спросил мужчина гнусавым баритоном.
— Это не розыгрыш, — покачала головой Бьянка. — Я готова признать, что у меня нет ничего против всех вас. Но я готова доказать, что один из вас убийца, вор и изменник.
Все пятеро шумно отреагировали на такое заявление. Одного из них едва не хватил удар. Он повалился вперед, опрокинув канделябр с зажженными свечами. Комната мгновенно погрузилась в темноту. Бьянка нагнулась, чтобы подобрать его, как вдруг перед глазами у нее вспыхнул яркий свет, а плечо обожгла нестерпимая боль. Она инстинктивно схватилась за него и почувствовала теплую струйку на пальцах. Бьянка с трудом выпрямилась, и ее ослепила вторая вспышка. Она затаила дыхание, ожидая, что нахлынет новая волна боли. Однако почувствовала лишь, как чьи-то сильные руки подхватили ее. Она хотела воспротивиться, но ее взвалили на плечо и вынесли из дома Туллии. Теряя сознание, она утешалась мыслью, что больше никогда не испытает боли, если будет мертва.
Глава 24
Придя в себя, Бьянка поняла, что смерть ее еще не пришла. Ее первым ощущением была боль, затем голод. Кровать была чужой, а в комнате царила кромешная тьма. Она повернула голову направо и увидела полоску света, пробивающуюся под дверью, за которой смутно раздавались незнакомые голоса. Повернувшись, она тихо вскрикнула от резкой боли во всем теле.
Она слышала шаги, звук распахнувшейся двери и боялась увидеть того, кто войдет. Охваченная самыми страшными предчувствиями, она стала молиться о спасении своей души.
— Бьянка, вы меня слышите? — Она узнала голос и радовалась тому, что именно он развеял мрак вокруг нее. Она медленно повернулась и кивнула Франческо.
— Нет, не пытайтесь подняться. — Роберто уложил ее назад. — Вам не следует шевелиться. Пуля лишь задела плечо, но вы потеряли много крови.
— Где я? — спросила Бьянка прежде всего.
— Вы в соседней с нашей комнате. Мы хотим быть поблизости на всякий случай, — поспешно объяснил Франческо.
— Йен решил, что вам будет удобнее в комнате, где нет такого множества окон и дверей, — сказал Роберто.
— Йен ранен? — вскинулась она. Если бы она не потеряла так много крови, то наверняка покраснела бы от смущения.
— Нет, сегодня вечером вы были единственной мишенью, — покачал головой Франческо.
В открытую дверь постучали, и на пороге показался Криспин.
— Я пришел для того, чтобы сказать: если вам впредь не понравится цвет моего жилета, скажите мне об этом прямо. Тогда вам не придется спасаться бегством, разбрасывая по городу деньги, — улыбнулся он.
— Дело не в жилете, а в том, что он плохо подходил к сюртуку, — отозвалась в ответ Бьянка, сжимая его руку в своих. — Вы можете простить меня?
— Должен признаться, что вы меня сбили с толку, но Йен предупреждал меня обо всем, и, казалось, я его понял, — кивнул он, не выпуская ее руку.
— Правда? А я должна признаться, что не поняла, — вымолвила она.
Никто из них не услышал, как вошел Йен, но его слова наполнили комнату ледяным холодом:
— Я надеюсь, что вы нам все объясните. Уверен, что у всех будет повод посмеяться.
Бьянка пытливо всматривалась в его лицо. Тот человек, которого она любила, которому так стремилась доказать свою невиновность, исчез навсегда.
— Мое намерение, милорд, заключалось в том, чтобы напугать убийцу возможностью разоблачения, — смело ответила Бьянка.
— Убийцу? — удивленно переспросил Криспин.
— Отличная идея, — перебил его Йен. — А вы не подумали о том, что это разоблачение может стоить кому-нибудь жизни? Например, вам?
— Должна признаться, не подумала. Теперь я вижу, как ошибалась.
— Ошибались?! — обрушился на нее Йен в тоне, достойном Вальдо Вальдоне. — Вы считаете ошибкой то, что едва не лишились жизни?
— Разве у меня был выбор? — ответила Бьянка. — Как иначе я могла доказать вам свою невиновность? Вы же сами сказали, что не поверите мне, если я не найду настоящего убийцу. Вы не оставили мне иного выхода.
— Она — убийца? — Криспин недоуменно перевел взгляд с нее на брата.
— Вы осмеливаетесь обвинять меня в том, что случилось сегодня? — не обращая внимания на реплику брата, спросил Йен, и его губы стали еще тоньше.
— Это не идет ни в какое сравнение с тем, какому подозрению подвергли меня вы. — Бьянка побледнела от ярости. — Не удивлюсь, если вы решили использовать сегодняшний случай в качестве еще одного доказательства моей вины. Не сомневаюсь, что именно вы приказали стрелять в меня.
— Я не имею ничего против вас, синьорина Сальва, — сухо отозвался Йен и вышел из комнаты.
Он направился прямиком в библиотеку, нуждаясь в выпивке и в одиночестве. Он злился на Бьянку за ее идиотский план и на себя за то, что вынудил ее к опасным действиям. Разве она может быть убийцей? Он давно уже решил, что это не так, но сейчас не мог вспомнить, почему именно пришел к такому выводу. Все улики были против нее. И потом, она сама не отвергала такой возможности. Йен сидел в кресле неподвижно, тупо глядя в пространство. В таком состоянии его нашел слуга, сообщивший последние новости.
Бьянка Сальва, незамужняя благородная синьорина, анонимно обвиняется в убийстве куртизанки Изабеллы Беллоккьо. Ей надлежит явиться в суд на следующий день к девяти утра. Там она сможет попробовать защититься. Только родственники и нареченный супруг имеют право подать прошение о помиловании. В противном случае ей грозит смертный приговор.
Всего за одну ночь Изабелла Беллоккьо превратилась из великосветской куртизанки в вызывающую сочувствие жертву женской ревности. Прежде чем часы на башне Сан-Марко пробили девять, анфилада перед судейской палатой была забита зеваками, хотя для того, чтобы попасть туда, приходилось преодолевать грязную лужу глубиной по щиколотку. Дворец дожей, где были сосредоточены все ветви городской власти, обеспечивающей населению порядок и благополучие, был построен в самой низкой части города. Поэтому во время теплых зим, когда лил непрекращающийся сильный дождь, первый этаж здания превращался сначала в грязную лужу, а потом и в озеро. Однако никакие физические и моральные страдания не могли удержать любопытных от возможности своими глазами увидеть молодую, красивую, богатую женщину благородного звания, получающую по заслугам за злодеяние. Обвинение было зачитано Бьянке прямо в постели, и стражник оставался с ней рядом всю ночь, чтобы препятствовать возможному побегу. Ему, вероятно, приказали не спать, поэтому он все время наигрывал на флейте, и эти звуки очень напоминали похоронную музыку.
Бьянка со всей тщательностью оделась, несмотря на боль в плече. Она понимала: от того, как она будет выглядеть, зависит ее судьба. На трех судей, которые будут слушать дело, ее вид окажет большее влияние, нежели факты. Кивок, улыбка, движение, усмешка — любого жеста будет достаточно, чтобы вынести приговор.
Услышав обвинение, она поняла, в какую ловушку попалась, и догадалась, что только один человек может со всем основанием обвинить ее, и только его мнение было важно для нее. Если Йен решил, что она виновна, и подал на нее в суд, то будущее для нее ничего не значило. Невиновность или вина существенны одинаково, потому что означают жизнь без него, а если так, то и беспокоиться не из-за чего.
Когда она сообщила Роберто и Франческо, что не нуждается в защите, они оба пришли в неистовство. Они пытались убедить ее изменить свое мнение, но она была непреклонна. Хотя она не вняла их уговорам по поводу защиты, ей пришлось смириться с гардеробом, который они ей подобрали. Осознав, что ее наряд должен будет выполнять функцию защиты, Роберто и Франческо провели ночь в жарком споре. Платье, которое они наконец выбрали, было из темного бургундского шелка с кремовыми кружевами по рукавам, украшенным жемчужинами. Платье должно было олицетворять элегантность и доброжелательность, соответствующие сложности ситуации.
То, как тон платья соответствовал оттенку ее кожи, стало основным предметом разговоров, когда Бьянка в сопровождении стража прибыла во Дворец дожей. В стороне от остальных зрителей стояли куртизанки и проститутки. Такого, что произошло потом, эти стены не видели с момента постройки дворца. Дамы полусвета бросились к Бьянке, чтобы только коснуться ее одежды, и в их душевном порыве не было злонамеренности. Женщина в платье, сшитом из гобелена стоимостью семьсот дукатов, как гласила молва, выступила вперед и расцеловала ее в обе щеки.
— Мы молимся за тебя, дорогая, — вымолвила Туллия хриплым от волнения голосом. — Мы знаем, что ты не совершала этого злодейства. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах.
Все неудачи, трудности, физические недомогания, через которые пришлось пройти Бьянке, потускнели перед этим простым жестом солидарности, выказанным женщинами, которым следовало бы ненавидеть ее.
Что за ерунда считать свою жизнь без Йена не стоящей ни гроша?! Тем более что речь идет о человеке, который, невзирая ни на что, готов думать о ней худшее. Она не позволит себе наплевать на свою жизнь из-за того, кто не в состоянии понять ее. Она просто так не сдастся.
— Спасибо, — со слезами благодарности на глазах ответила Бьянка Туллии. — Ты представить себе не можешь, что для меня значат твои слова. Когда-нибудь, если мне удастся покинуть это место, я расскажу тебе. — Бьянка хотела бы сказать больше, но у нее не было возможности. Стражники по обеим сторонам от нее вынуждали двигаться вперед. Судьи были готовы занять свои места. До начала суда оставались считанные секунды.
Для высокочтимых судей уже приготовили стулья с высокими спинками, которые выставили вдоль стены. Оказавшись в огромном мрачном зале, Бьянка огляделась. Скамьи темного дерева занимали люди, чьи лица были ей знакомы. Неожиданным для нее стало лишь присутствие тети Анатры, которую поддерживали с обеих сторон сын Анджело и муж Гвиельмо. Анатра смотрела на Бьянку во все глаза, словно каждой клеткой тела ощущала, как на доброе имя семьи Грифалькони выливаются потоки грязи. Анджело, казавшийся особенно возбужденным, что объяснялось юным возрастом, впитывал эмоции своей матери, Гвиельмо же, главу семьи, одолевала зевота.
Рядом с ее родственниками находились Арборетти в сопровождении Франческо и Роберто. Здесь были все, кроме Йена. Они приветственно кивнули ей, а Майлз даже попытался улыбнуться. Но ничто не могло компенсировать в ее глазах отсутствие Йена, которое красноречивее всего подтверждало то, что именно он подал на нее в суд.
В противовес всем ее измышлениям двери зала вдруг распахнулись, и, не обращая внимания на вопросительные взгляды Франческо и Роберто, Йен прошел к скамье Арборетти и сел, морща лоб и щурясь, как будто его одолевала нестерпимая головная боль.
Прежде чем явиться на суд, Йен провел несколько утомительных часов в сенате — единственном органе власти, который мог воспрепятствовать вынесению смертного приговора Бьянке. Он использовал все могущество фамилии Фоскари, но безуспешно. Они остались непреклонны. Йен не мог найти в себе силы взглянуть в лицо Бьянке, чтобы она увидела его неспособность защитить ее. Он использовал всю свою политическую власть и могущество титула, даже предложил увезти Бьянку из Венеции, став добровольным изгнанником, но теперь ему оставалось лишь сидеть на жесткой, неудобной скамье и смотреть, как женщину, которую он уже готов был полюбить, обвиняют в убийстве.
Стражники ударили в пол прикладами. Все еще хмурясь, Йен поднялся вместе с остальными, чтобы приветствовать судей. Никто не знал, кто они, — дань вековой традиции, свидетельствовавшей о неподкупности суда. Впрочем, это не мешало горожанам все же преподнести им дары, чтобы повлиять на исход дела. Один из судей, входящих в заду, размышлял о том, на что потратить взятку в тысячу двести дукатов: на новую гондолу или на любовницу.
Судьи прошествовали перед собравшимися и уселись на высокие стулья. Толпа на улице подняла недовольный рев, когда служитель попытался закрыть перед ними двери. Если уж им нет места в зале, то могут они хотя бы слушать процесс! Служитель оглянулся на всемогущего судью, но тот решительно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41