Его изумило, что у нее хватило храбрости говорить об этом. Она была из тех, кто отдается с мыслью о замужестве, он же стремился избежать брачных уз до последнего возможного момента. Затем он подцепит кого-то из своего общества – скучную, простенькую, ничем не примечательную.Его невеста скорее всего влюбится в его титул и состояние, а не в него самого. Она будет понимать законы его мира, никогда не потребует, чтобы он был настоящим мужем, будет ожидать небрежного к себе отношения и получать его.Эмили заслуживала супруга, которому могла бы доверять и кого будет любить. Он был до такой степени не похож на человека, которого она должна иметь в качестве мужа, что Уинчестер не мог представить, насколько не оправдал ее надежд и ожиданий, избрав такой идиотский путь к ее сердцу.– Нет, я никогда не женюсь на вас, – откровенно заявил граф. – Неужели вы рассчитывали на это?Эмили покачала головой:– Не знаю, что вы планируете для нас, но уверена, что это будет значить для меня гораздо больше, чем для вас.Ему было неприятно, что она столь низкого мнения о его характере, но девушка была права, и он не собирался лгать ей. Для него секс был просто сексом. Много лет назад он решил, что его волокитство и разврат будут всего лишь приятным физическим актом. И все же Уинчестер спросил:– Почему вы так решили?– Я не столь глупа. Для вас это пустейший проступок, а для меня это нечто новое и волнующее – возможно, то, что произойдет лишь раз в жизни. Но я ничего не значу для вас и никогда не буду кем-то особенным в ваших глазах.У него на языке вертелись слова, чтобы возразить ей, сказать, какая она удивительная, уникальная. Но он не привык распространяться по поводу своих чувств и не мог решить, выйдет ли из этого что-нибудь хорошее. Если он признается, что восхищен ее исключительными качествами, она откликнется да его слова и придаст им большее значение, чем следовало бы.– Почему мы должны все время разговаривать об этом? – спросил граф.– Потому что у меня есть глупая привычка придавать событиям больше значения, чем они того заслуживают, и мне необходима изрядная доза реальности, прежде чем мы начнем.К своему изумлению, он почувствовал себя ужасно, таким подавленным, что не мог сказать того, что она так стремилась услышать. С другой особой он мог бы позволить своей ненадежной, обманной мужской сути сочинить столько небылиц, сколько требовалось, чтобы заставить ее уступить, но девушка была слишком дорога ему, чтобы вводить ее в заблуждение.– Я никогда не женюсь на вас, Эмили.Она, не отрываясь, смотрела на него, и его захлестнула мысль, что Эмили ожидала от него иного ответа. Очевидно, она лелеяла возвышенное представление о его целостности и чистоте, которые вовсе не соответствовали сложившейся ситуации. Неужели она не слышала всех сплетен о нем?Он вовсе не нуждался в ее восхищении, иначе он без конца будет раздумывать над своим поведением по отношению к ней.Ему просто хотелось развлечься, и он не мог допустить, чтобы девушка вообразила, будто их взаимоотношения были чем-то большим.– Благодарю вас за откровенность, – сказала она. – Я высоко ценю это. – Не произнеся больше ни слова, Эмили начала медленно и спокойно стаскивать с себя сорочку.Граф и сам толком не знал, какой ожидал от нее реакции. Гнева? Обвинений? Истерических всхлипываний? Как всегда он неправильно судил о ней, и то, что она так смиренно приняла его решительный отказ жениться на ней, усилило его раздражение.Чего она хотела от него? Что он должен был сказать? Как она может продолжать их отношения, словно в блаженном неведении? Им следует притворяться, что неприятного разговора не было?Ему было необходимо объясниться, но, очевидно, она не нуждалась в пояснениях. Как это было по-женски! Он был готов долго и во всех деталях обсуждать свое заявление, вдалбливать ей в голову, как жокей, подстегивающий проигрывающую лошадь, но она вела себя так, словно неприятная тема не была затронута.Он оскорбил ее, лишил уважения, которое мог бы принести брак, свел ее до уровня шлюх, с которыми общался. Как она может оставаться такой безразличной?Он поцеловал ее руку.– Извините, – повторил он.– Не надо извинений. Я просила сказать мне правду, что вы и сделали.– Но я не должен был быть таким грубым.– Вы и не были. – Она пожала плечами, как бы освобождая его от угрызений совести. – Я не ребенок и способна принимать собственные решения. Но, так как я оказалась на трудном перекрестке, я хочу знать состояние дороги, на которую собираюсь ступить.Уинчестер почувствовал себя еще хуже. Она говорила так, словно он превращал ее в проститутку. Что же дальше? Она будет бродить ночью по улицам, приставая к мужчинам?Он чувствовал себя так, словно Эмили вылила ведро холодной воды ему на голову, его желание улетучилось, хотя она кончила снимать с себя одежду. Не думала же она, что они смогут продолжить? Во всяком случае, сейчас, когда он так резко отказал ей!Графу пришло в голову, что он никогда полностью не осознавал преимущества покупать плотские утехи. Когда он платил своим любовницам, от него не требовалось, чтобы он читал их мысли. Он мог выделывать любые курбеты без всяких угрызений совести.Его тянуло к женщинам. У него не было друзей женского пола, обожаемой невесты, любящих тетушек или младших сестер. И лишь его отношения с Эмили можно было назвать чем-то вроде связи, и было очевидно, что тридцать лет его жизни не наделили его глубоким пониманием женских желаний или потребностей. У него не было ключа к ней.Уинчестер скатился с девушки, передвинулся к краю постели и начал застегивать рубашку.– Что вы делаете? – резко спросила она и ухватилась за ткань.– Наилучше остановиться. Пока все хорошенько не обдумаем.– Вы сошли с ума?– Мы не должны продолжать.– Почему?– Ну…Они оба держались за его рубашку, и момент был настолько нелепым, что Уинчестер откинулся на спину и расхохотался. Это был искренний, глубокий смех, каким он уже давно не наслаждался.– Что здесь смешного? – требовательно поинтересовалась Эмили.– Единственный раз за всю свою злосчастную жизнь я пытаюсь вести себя порядочно, а вы не позволяете.– Я не хочу, чтобы вы вели себя порядочно. Я думала, мы все прояснили на этот счет.– Мы ничего не прояснили! – Он засмеялся еще громче. – Вы хотите, чтобы я лишил вас невинности, а я всячески пытаюсь предотвратить это.– Разве я просила вас быть моей совестью?– Нет, и я не знаю, что на меня нашло. Должно быть, это галлюцинации, или, может быть, я сплю и это самый странный сон из всех, что мне доводилось видеть.– Не проявляйте свое благородство передо мной. Я в плачевном состоянии, и вы можете довести меня до того, что я нанесу себе увечье.Граф улыбнулся и повернул их тела так, что она оказалась словно в ловушке.– Вы слишком хороши для меня, – признался он.– Да?– Вы делаете меня счастливым.– Правда?– Самым необъяснимым образом.– Но как и почему?– Вы – просто вы… и я ужасно рад, что вы здесь.– Что за дивное чувство. – Она удовлетворенно вздохнула, глядя на него с такой любовью, что ему стало неловко.Он был не из тех, кто рассыпался в цветистых комплиментах или прибегал к нелепой лести, поэтому не мог понять, что происходит, но он определенно менялся и не имел представления, каким окажется его следующий шаг.Будет ли он подносить букеты? Посылать коробки конфет? Писать дурные стихи? Невозможно было что-то предположить.Целую вечность он просто существовал, и вот теперь постепенно он пробуждался, его ослабевший дух оттаивал после долгой зимы одиночества и изоляции.Эмили жила в его доме несколько недель. Если она останется здесь на полгода, что станет с его старым «я»? Он так изменится, что никто не узнает его.Если существовала вероятность, что его распутный, порочный характер может измениться, ему следовало хорошенько покутить, прежде чем превратиться в пустую оболочку человека, каким он был.Граф сел, стащил рубашку через голову и бросил ее на пол.– Мисс Барнетт, я весь – ваш. Изучайте меня, сколько пожелаете.– Серьезно?– Не оставьте камня на камне.Девушка засмеялась и положила ладони ему на грудь.– О-о… ваша кожа такая теплая.Она явно нервничала, словно не зная, как продолжать, так что он взял ее за запястья и начал водить ее ладони медленными кругами. Она гладила его плечи, руки, спину, но не опускалась ниже, не ласкала его там, где он так нуждался в ее прикосновениях.Он снял с нее сорочку, и она осталась обнаженной. Внизу между ее ногами он увидел треугольник каштановых волос. Граф пребывал в опасной форме, он развязал шнурок на своих брюках, ослабив их так, что спереди стало свободно.– Дотроньтесь до меня, – приказал Уинчестер. – Коснитесь меня повсюду.Он указал вниз, и она восторженно последовала его указаниям. Наткнувшись на его половой орган, она была откровенно изумлена.– Мы устроены по-разному, – заметил он. – Помните? Чтобы мы могли соединиться.– Вы уже говорили это, но я не понимаю.– Я покажу вам.Покажет? Сможет ли он лишить ее невинности? Уинчестер не думал об этом, но если он в ближайшее время не получит освобождение, можно было опасаться за его благополучие. Вряд ли было полезно оставаться таким твердым так долго.Он обернул ее ладонь вокруг своего возбужденного естества и показал, как надо ласкать его. Эмили быстро сообразила, что надо делать, и он почувствовал себя как четырнадцатилетний мальчишка, готовый без колебаний пролиться.– Как вы называете это? – поинтересовалась девушка.– У него много названий. Фаллос, петушок, половой член.– А для чего он?Ее жесты были мучительны, и граф не знал, сколько он еще сможет выдержать.– Для удовольствия. И для того, чтобы делать детей.– И как же это осуществляется?– Если нам суждено заняться любовью, я запущу своего петушка в вас.– На самом деле?– Да, а затем я буду двигать его вперед и назад. Это движение доставляет большое удовольствие, и создается трение, при котором белая пена исторгается из кончика. Это мое семя, и оно может зародить дитя в вашем чреве.– Это… занятие любовью болезненно?– Только в первый раз. Тонкая кожица прикрывает вход – это девственная плева, и когда мужчина овладевает вами в первый раз, она разрывается и кровит.– А-а, – задумчиво проговорила Эмили, – это проясняет истории, которые я слышала. Вы… мы… – Она покраснела, так как у нее не было словаря для обсуждения этих сладострастных действий.– Проникну ли я в вас?– Да.– Не сегодня.– Когда же?– Возможно, никогда.– А почему нет?– Потому что может появиться бэби.До нее дошло значение того, что они готовы были совершить.– Поэтому мы должны быть очень осторожны.– Да. И если я лишу вас невинности, вы можете никогда не выйти замуж.– Почему?Как много вопросов! Ему и в голову не приходило, что требуется столько усилий, чтобы уложить в постель девственницу.– Потому что ваш муж поймет, что до него вы были с другим мужчиной. Что вы не целомудренная невеста.– Не думаю, что следует беспокоиться по поводу того, что такая ситуация возникнет.– Вы не можете предсказать будущее.– Поверьте мне, – заверила девушка графа, – это никогда не будет проблемой.Что она имела в виду? Что не намерена выходить замуж? Или же это было более личное замечание? Откажется ли она после него от всех остальных? Глупо с его стороны думать, что он так много значит для нее, но подобное яркое чувство пугало.Он не мог прийти к заключению по поводу ее соображений, да и не пытался. Было лишь одно, что он хотел от нее, и это – волшебный секс.– Но если мы не собираемся заняться любовью, – отважилась спросить девушка, – что мы будем делать?– Я могу испытать то же удовольствие, что и вы, – объяснил граф. – Я научу вас, как доставить его мне вашими руками и ртом.– Ртом? Вы положите его мне в рот?– Да, но не будет зачат никакой ребенок.Он и представить не мог, что будет гак подло использовать ее, учить ее приемам шлюх, но мысль о том, что его копье окажется между этими роскошными рубиновыми губками, чуть было не заставила его кончить. В течение всего их разговора Эмили не прекращала своих ритмичных поглаживаний, и он был разожжен выше разумного, пытаясь в то же время сохранять самоконтроль.– Можно я посмотрю на вас? – Не дожидаясь позволения, она скользнула вниз и нагнулась над его мужским органом, скрытым под брюками.– Полагаю, да. – Если он скинет брюки, может случиться беда.Должно быть, девушка почувствовала нетерпение в его голосе, потому что она остановилась.– Вам больно?– Я так хочу вас, что это причиняет боль.– Физическую?– Да.– Я могу облегчить ее?– Очень легко.– Тогда я так и сделаю.Она потянула его брюки вниз, рывком открыв его чресла. Граф смотрел в потолок, не обращая на нее никакого внимания, притворяясь, что Эмили не была так близко.Девушка изучала его, проверяя каждую деталь, как ученый мог обследовать новое изобретение. Она проложила пальчиками дорожку по всему его копью, проделывая этот путь вновь и вновь, касаясь набухших вен, бархатной кожи и гладкого конца.– Он такой большой, – наконец пробормотала она. – Он не мешает вам, когда вы ходите?– Он увеличивается, только когда я возбужден.– Тогда вы, должно быть, здорово возбудились.– Ода!Без всякого предупреждения она нагнулась и взяла его в рот, скользя языком по верхушке, словно проделывала это тысячу раз. Она была такой влажной, так плотно обхватывала его, и это действие было столь неожиданным, что он готов был пролиться. Он отодвинулся, потом крепко сжал ее и лег на нее.– Что случилось? – Она была, как безумная.– Я должен кончить. – Он прижал ее к груди. – Немедленно.– Что мне делать?– Просто обнимите меня покрепче.Эмили сжала его в объятиях, его фаллос уткнулся ей в живот. Он толкнулся пару раз и взорвался. Обычно граф мог продолжать акт бесконечно долго, но она привела его к яркому концу. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь его так провоцировали.Как ей это удалось? Как она сумела так его зажечь? Он взмыл к небесам, его оргазм продолжался и продолжался. Казалось, его бедное сердце не выдержит этого. Наконец он достиг вершины и обрушился, падая и падая вниз, пока не приземлился в ее объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34