Но потом он решил, что, скорее, всего ее гонит за ним ревность. «Я поговорю с ней потом», – решил он и сошел с крыльца.
Он тихо спустился к реке и сел в каноэ. На этот раз он решил держаться поближе к берегу, в его тени. Луна стояла высоко и ярко освещала все вокруг. Плеска его весел совсем не было слышно. Иногда Келеб поднимал весла и плыл по течению, пытаясь вслушаться в каждый ночной шорох. В один из таких моментов он явственно услышал громкое конское ржание.
Он повернул к берегу и замер, когда его каноэ дном проехалось по каменистому дну. С соседнего дерева заухала сова – вниз по реке откликнулась другая. Никаких других звуков не было слышно. Выбравшись на берег, Келеб прошел сквозь кустарник, обрамлявший берега реки. Волнение охватило его, сердце громко забилось. В нескольких ярдах от него горел небольшой костер. Рядом с ним лежало шестеро спящих, завернувшихся в одеяла людей. Рядом вышагивал, охраняя лагерь, одинокий индеец.
Глаза индейца слипались. Когда он повернул и пошел в направлении Келеба, тот едва подавил удивленный возглас – это был молодой человек, который охотился вместе с Длинным Шагом. Значит, он переметнулся к англичанам, еще раз удивился Келеб.
Когда часовой снова развернулся, Келеб пробрался еще чуть вперед и спрятался за большим камнем совсем близко к спящим. Он обвел их глазами и отыскал среди них красный мундир. Привстав на одно колено, Келеб инстинктивно потянулся к поясу за ножом. Он отдернул руку, и в это мгновение с горы раздался душераздирающий вой дикой кошки. Спящие проснулись, подскочили и в изумлении уставились на него.
Пользуясь их изумлением, Келеб поднялся на ноги, зажав в ладонях нож. Затем нож, без видимых усилий со стороны Келеба, будто сам по себе пролетел по воздуху и вонзился в грудь англичанина. Тот открыл рот, будто хотел возразить, широко раскрыл глаза и повалился вперед. Вокруг него распространилось темное пятно, казавшееся черным на красном мундире офицера. В полной сумятице индейцы откинули одеяла и ошеломленно смотрели на Келеба и направленное на них ружье.
Приятель Длинного Шага заговорил первым:
– Мы не будем мешать тебе, Коулмен.
– Почему вы шпионите для англичан?
Почувствовав, что их не застрелят на месте, индейцы вновь обрели дар речи и начали разом объяснять ему:
– Англичанин платит много денег. Краснокожим нет дела до войны между бледнолицыми, и мы водили его кругами, ничего не показывали.
Обдумав ответ индейцев, Келеб пришел к выводу, что, по всей вероятности, это так и есть.
Индейцы хитры, и у них своеобразное чувство юмора. Они вполне могли взять деньги у офицера, а сами водили его за нос.
Он опустил ружье, и индейцы с облегчением вздохнули. Келеб подошел к убитому и ногой повернул его на спину. Это был молодой человек. На мгновение Келебу стало грустно. Он подумал, что за океаном у офицера остались родители, к которым он никогда не вернется.
Он резко повернулся и приказал:
– Похороните его!
Через несколько минут в сырой каменистой земле была выкопана могила, в которую индейцы скатили молодого офицера. Могилу наспех закидали землей, закрыв ее ветками и листьями, так чтобы ее нельзя было заметить.
Прислонившись к дереву, Келеб наблюдал, как индейцы набросились на упряжь офицера, лежавшую рядом. Он не собирался останавливать их. Они взяли себе собственность убитого в обмен на молчание.
В седельном вьюке англичанина обнаружилось не мной ценностей, так что дележ шел быстро. Вскоре индейцы удалились и быстро исчезли в поднимавшемся от реки тумане.
Келеб постоял, послушал плеск весел, а затем направился вглубь леса. Наконец он может заняться и своими делами, разыскивая своих товарищей-охотников. Весной он вернется и отыщет свое каноэ. Теперь же была дорога каждая минута, а путешествие; по воде было слишком медленным.
Он обогнул пост – все было тихо. Даже в таверне стояла тишина, не горели огни. Он заулыбался, представив себе, сколько назавтра будет больных голов.
Когда он добрался до своей хижины, было уже почти совсем светло. Он хотел было немного поспать, но передумал. Он может проспать слишком долго, и приятели уйдут еще дальше.
К счастью, жеребец его был там, где он его оставил, – в теплом сарае. Он набросил одеяло на сильную спину коня и заговорил с ним. Просунув удила, Келеб вывел животное наружу, сел в седло, потрепал его блестящие бока и тронулся в направлении долины Огайо.
Когда солнце стояло уже совсем высоко, Келеб остановился на вершине холма, чтобы взглянуть на дом Шервудов. Он увидел фигуры людей, но среди них не было ни одной женской.
– Ее надменное высочество скорее всего еще спит, – проворчал он и пустил коня дальше.
К полудню он скакал по широкой избитой дороге, по которой обычно передвигались его приятели. Келеб заметил отпечаток треснувшей подковы. Такая подкова была у мерина, принадлежащего Эйбу. Келеб ехал и ехал, даже не останавливаясь, чтобы поесть. Когда голод слишком мучил его, он жевал сушеную Кукурузу, которую, уезжая из дома, сунул в карман.
Перед закатом он увидел, что поверх следов, оставленных лошадьми охотников, легли отпечатки неподкованных копыт индейских пони. Их было много, кажется, с десяток. Он перевел жеребца на шаг и внимательно изучил окружавший его лес. Они попадут в плохую историю, подумал он мрачно.
Не отрывая взгляд от следа, Келеб нашел место, где пони свернули в чащу. Он невольно вздрогнул. Вокруг была опасность.
Почти машинально он соскользнул с седла и затаился, не шевелясь, за деревом. Он смотрел и слушал, но вокруг не было ни малейшего движения. Несмотря на это, у него было ощущение, что за ним следят.
Вдруг из темнеющего леса что-то двинулось на него, без всякого предупреждения он оказался окруженным людьми. Громко крича и размахивая ножом, он катался по земле в схватке, нанося куда попало удары.
Келеб попытался встать на одно колено. Но тут раздался звук, который бывает, когда рвется кожаная одежда. Он почувствовал в бедре боль такой силы, что едва не потерял сознание. Сквозь пелену он увидел, как вокруг него встают обутые в мокасины ноги. Заставив себя не поддаваться бессильной панике, он смотрел на угрюмые, пылающие ненавистью лица.
Он видел движение ноги и почувствовал удар в подбородок, но был не в силах пошевелиться. Теряя сознание, он все спрашивал себя, было ли нападение случайностью или кто-то предупредил ренегатов, что он едет этой дорогой?
И перед его глазами вспыхнуло воспоминание о Белой Звезде, скрывающейся в чаще.
Глава 10
Роксана старалась поспеть за парой лошадей, которая медленно, но верно тянула сани, нагруженные дровами.
Роксана уже почти неделю возила с дядей дрова. Четыре дня назад он объявил ей за завтраком:
– Нам надо заготовить побольше дров, Рокси. В воздухе пахнет снегом, и его будет очень много. Тогда мы вряд ли сможем отправиться в лес.
На самом деле она помогала Малкольму по хозяйству уже три недели. По глупой случайности Гидеон угодил в один из своих собственных капканов. Его лодыжка так посинела и распухла, что он не мог ни ходить, ни даже натянуть на ногу башмак. Работники уже отправились на зимнюю охоту, и помогать, кроме Роксаны, было некому. Конечно, остались Летти и две другие женщины. Но эти бедняжки были так замучены и слабы, что Малкольм не мог заставлять их делать тяжелую работу.
Но Роксана была молода, сильна и здорова. Она ворочала колоды почти так же легко, как сам Малкольм. Кроме того, он любил быть в ее компании. Ему нравился ее заливистый смех, неожиданный и заразительный. Она заставляла его почувствовать себя снова молодым, и, когда она была рядом, походка Малкольма вновь становилась легкой.
Но сегодня он отправился в лес, решив, что нельзя больше откладывать охоту на оленя или бизона. Неизвестно, сможет ли он охотиться, когда ляжет снег. В один год из-за снега он целый месяц не мог выйти со двора, и его запасов мяса едва хватило.
– Ну и потом, я уже давно не видался с Рут. Заеду-ка я к ней посмотрю, как у нее обстоят дела с дровами. И подброшу ей свежего мяса.
Роксана и Гидеон обменялись веселыми взглядами, и Гидеон крикнул дяде вдогонку:
– Я бы тоже навестил Рут.
Малкольм хмыкнул и ответил:
– Тебе придется подождать своей очереди, сынок, – и хлопнул дверью.
Сегодня впервые Малкольм доверил Роксане самостоятельно управлять упряжкой. Ей нравилась ее первая настоящая работа, хотя она отдавала слишком много ненужных приказаний этим покладистым рабочим лошадкам.
Работа была довольно тяжелой: ей приходилось грузить дрова на плоские сани, крепко привязывать их. Но Малкольм хорошо учил ее, и работа у нее спорилась. Она всего дважды прищемила пальцы.
Ей было тепло и удобно работать в охотничьих штанах Гидеона. Ей нравилось, что движения ее не скованы. На поднявшемся холодном ветру ей не приходилось бороться с юбками. На ее плече приятной тяжестью висело ружье, и она испытывала гордость оттого, что умела им пользоваться.
Этому научили ее Малкольм с Гидеоном. Малкольм предупредил:
– Запомни главное. Нельзя понапрасну тратить порох.
Она слушала его очень внимательно и наблюдала, как он отливал пули и отмерял порох. Целый месяц у нее ныло плечо. Но постепенно она привыкла к оружию и не забывала плотно прижимать приклад к плечу при стрельбе. Конечно, она не была таким же хорошим стрелком, как ее дядя и кузен, но, как говорил Малкольм, могла при случае подстрелить индейца или английского солдата.
Обледенелая, изрытая колея свернула к реке. Здесь дорога была гладкой и ровной, и Роксана отпустила лошадей. Она улыбнулась. В нескольких метрах перед ней стояли три оленя, разбивая лед звонкими ударами своих копыт. По кромке, приблизительно на ярд шириной, вода уже полностью замерзла. Выйдя на берег, олени стали нюхать снег.
На минуту Роксана задумалась, не попытать ли ей счастья, не застрелить ли одного из них, но потом покачала головой. Она не сможет выстрелить в этих прекрасных животных. Дядя Малкольм принесет с охоты достаточно.
Вдалеке, в направлении дома Сета, она ясно различала настойчивый лай собак. Роксана предположила, что, может быть, он отправляется на охоту. И опять она стала думать о том, каким он мог бы стать мужем. Он казался ей добрым и деликатным, но дядя всегда отмечал его отчужденность.
Бывали моменты, когда Сет казался ей очень веселым – когда делал ей комплименты или говорил о Бостоне. Но если она задавала ему слишком много вопросов о его прошлом, ответы его становились уклончивыми, а улыбка – натянутой. Чаще всего она замечала это, когда начинала говорить о войне и о действиях короля в отношении колонистов. Тогда на его лице появлялось странное выражение, как будто бы он хотел защищаться, и ей казалось, что ее слова он воспринимает как личное оскорбление. Но она гнала от себя эти мысли, объясняя это тем, что он, видимо, испытывает чувство вины, так как не сражается за свою родину.
Но он не должен так думать, размышляла она. Многие не воюют, например Келеб Коулмен и его приятели-охотники.
В любом случае она надеялась, что все эти странности исчезнут после женитьбы. Сет привыкнет к ней и станет более мягким.
Неделю назад он сделал ей предложение. Роксана не могла отказать себе в удовольствии немного помучить его перед тем, как дала ответ.
– Вы уверены, что хотите жениться именно на мне, Сет?
Он поднес ее руку к своим губам:
– Совершенно уверен, Роксана. Я был уверен с первого дня, как увидел вас.
– И вы абсолютно уверены, что не отдаете предпочтение кому-то другому?
Она почувствовала, что рука его слегка напряглась.
– Почему вы говорите об этом? – осторожно спросил Сет.
– Разве вам не нравится одна индейская девушка?
Ее вопрос заставил его щеки вспыхнуть, и он резко отпустил ее руку.
– Вы, конечно, шутите, – сказал он холодно.
Тогда Роксана засомневалась. Он не был человеком, которому может понравиться индейская скво. Наверное, Рут ошиблась. Скорее всего, с Белой Звездой она видела тогда Эза Джонсона.
Роксана коснулась рукой его плеча и мягко проговорила:
– Я хотела помучить вас. Я буду счастлива стать вашей женой.
Сет обнял и поцеловал ее. На мгновение ей показалось, что его руки ласкают ее. Но он мягко отстранил ее и пожелал ей спокойной ночи. И хотя Малкольм в этот вечер предложил ему остаться, чтобы полюбезничать с Роксаной, Сет нашел какой-то предлог, извинился и уехал домой.
Роксана подозревала, что дядя Малкольм немного разочарован ее выбором. Гидеон, тот вообще не одобрял его. Он сказал ей:
– Этот человек не для тебя, Рокси. Он слишком заносится. Он совсем не похож на охотника.
Она почувствовала волнение, но быстро с ним справилась. Роксана твердо решила забыть охотника, поэтому отозвалась сердито:
– Очень на это надеюсь.
Гидеон фыркнул и сказал:
– Так оно и есть, Рокси.
Роксана напряглась. В лесу, тревожно прокричав, вспорхнул козодой. Два месяца назад она всякий раз начинала плакать, услышав этот печальный звук. Но теперь он ей нравился. Она вообще очень многое видела теперь в новом свете.
Роксана не могла сказать, как это произошло, но постепенно она сделала для себя множество прекрасных открытий. То она вместе с дядей Малкольмом и Гидеоном волновалась за заболевшую лошадь, то тревожилась, что тяжелый снег мог сломать балку и обрушить крышу их дома. Один раз она даже поднималась с Гидеоном на скользкую крышу, чтобы сбрасывать оттуда снег и лед. Вместе с Гидеоном она забрасывала первым снегом стены дома, чтобы защитить его от пронзительного ветра.
И, к своему удивлению, она полюбила вечера, проведенные перед очагом. Дядя Малкольм рассказывал сказки об индейцах и волках. Роксана и Гидеон слушали эти сказки с широко открытыми глазами, грызя орехи и жареные каштаны. Иногда они играли в карты, а чаще всего вели тихие беседы.
За последние недели у них было немного гостей. Но когда какой-нибудь сосед со своей семьей все-таки добирался до них по снегу, она наслаждалась такой компанией. Теперь она знала достаточно о жизни пионеров, чтобы вести разговоры с женами соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30