– Не смотри на меня! – замахала руками Чарли. – Я не белошвейка, и у меня тут не кружок кройки и шитья.
– О, я сама все сделаю, если вы дадите мне нитку с иголкой.
Николас прикрыл глаза и застонал:
– Поверить не могу, что вы знаете друг друга!
– Тебе очень повезло, что мы знакомы, Хазард Хаттон! – парировала Чарли. – Мы только что спасли твои чертовы яйца! Сейчас принесу нитку с иголкой.
Как только Чарли исчезла, Алекс выбралась из кровати, надела рубашку, потом зажгла лампу и поставила ее на прикроватный столик.
– Дай-ка посмотреть.
Он осторожно сел.
– Скажи, что там.
Алекс призвала на помощь все свое мужество и осмотрела его голову. Чудесные черные кудряшки пропитались кровью, которая до сих пор текла из глубокой раны. Она подняла волосы, а вместе с ними и кусочек скальпа. Алекс ясно увидела белую кость, схватила подушку и прижала к ране.
– Все гораздо лучше, чем я думала. – «Боже, все гораздо хуже, чем я предполагала!» – Пуля прорезала полоску в пару дюймов. – «Да она дюйма три в длину и очень глубокая!»
– Откуда ты вообще узнала про заведение Чарли Шампань? – не унимался Ник. – И почему раздеваешься за деньги?
– Если ты не будешь сидеть смирно, кровотечение не остановится, Ник. А ты и так уже потерял много крови!
– Ладно, замолкаю на время, но тебе придется объясниться, Александра.
– А тебе, значит, нет? – сверкнула она глазами.
Ник, как обычно, нашел ситуацию забавной.
– А мы с тобой милая парочка – бесенок и разбойник. К счастью, ситуация больше смахивает на фарс, чем на трагедию.
Чарли вернулась с иголкой и катушкой черных ниток, положила их на столик и налила Николасу бренди:
– Выпей, поможет.
Уголок его рта приподнялся.
– Вряд ли. Боль, возможно, утихнет, но я потерял много крови и должен пить воду. У меня во рту сухо как в пустыне.
Несмотря на протесты, Ник выпил бренди, а Чарли принесла кувшин с водой из своей гардеробной.
– Офицер обыскивает другие здания на Пэлл-Мэлл, значит, он не видел, как ты сюда вошел.
– Не дергайся, Николас. Процедура довольно долгая и неприятная, – предупредила Алекс, устраиваясь на коленях у него за спиной.
– Процедуры – они всегда такие, любовь моя, – произнес Николас.
– А вы, как я погляжу, довольно близко знакомы, – заметила Чарли.
– С детства, – признался Николас.
– Он до сих пор считает меня ребенком, – с укором произнесла Алекс, делая первый стежок.
– Мои глаза говорят мне, что ты уже женщина, в этом нет никакого сомнения, но, к несчастью, леди тебя не назовешь.
– А мои глаза говорят мне, что ты мужчина, Ник, но отнюдь не джентльмен.
– Это точно, душа моя.
Чарли наблюдала за тем, как Алекс делает последний стежок и завязывает узелок.
– Я велела приготовить тебе ванну, как обычно. Это уже входит в традицию, горничная бежит ставить воду на плиту, как только видит тебя, – сухо бросила Чарли. – Позволь убрать с постели кровавые простыни. Чистые найдешь в гардеробной, – сказала она Алекс. – Ник, у меня дела, оставляю тебя в надежных руках твоей дамы сердца.
– Я не его дама сердца! – возмутилась Алекс, но Чарли уже вышла из комнаты с кипой белья в руках и закрыла за собой дверь.
– Нет, ты моя дама сердца.
От его глубокого голоса у нее закружилась голова.
Глава 29
Николас сидел в расписной ванне Чарли, а Алекс стояла у него за спиной и осторожно смывала кровь с волос. Его признание потрясло ее до глубины души, но она не успела никак отреагировать. Слуги принесли горячую воду, и это дало ей время понять, что в нем, вполне возможно, говорит бренди. Алекс сконцентрировалась на мытье его головы, удостоверившись, что рана больше не кровоточит.
– Выглядит неплохо, Ник, кровь остановилась. Вот, – она протянула ему кувшин, – допей. Он мне нужен, чтобы сполоснуть тебя.
– Спасибо, сердце мое. – Он поймал ее руку и пожал. – Точь-в-точь как во снах, которые я видел во Франции; правда, в них мы принимали ванну вместе.
Александра вспыхнула.
– Ты выпил слишком много бренди.
– Нет, любовь моя, я совершенно трезв.
Ей отчаянно хотелось поверить в это. «Я поверю ему, только на одну ночь. Ничего страшного не случится, правда ведь?» Она забрала у него пустой кувшин, улыбнулась и начала поливать его водой, смывая мыльную пену. Вода каскадами стекала по широкой спине и покрытой черными кудряшками груди, мускулы играли и перекатывались под влажной кожей. «Какое у него красивое тело. Меня так и тянет к нему». Она поставила кувшин и провела кончиками пальцев по ключице. Внезапно его петушок поднялся и высунул из воды бархатную головку.
– О! – выдохнула она, опустив ресницы. Как такое могло случиться? Ведь он ранен. – Боль отступила?
– Я сейчас только об одной голове могу думать, о той, что между ног, и она чертовски болит, – печально признал он.
Ей вдруг захотелось взять его пенис в ладонь и облегчить боль. Она потянулась было к нему, но тут же отдернула руку, шокированная своим распутным поведением.
При одной мысли о том, что она хочет коснуться его члена, Ник чуть из кожи не выпрыгнул. Его губы изогнулись в предвкушении, ему нужно лишь преодолеть ее застенчивость. Он заметил румянец на ее щеках, и сердце его запело от радости. Несмотря на неодолимое стремление познать мир, Александра была невероятно наивна, и разбудить ее может именно он.
– Не пытайся выбраться из ванны самостоятельно, – сказала Алекс. – Я возьму полотенце и сразу же вернусь.
Она встала перед ним в тоненькой промокшей рубашке, еще больше возбудив его. Ему показалось, что он умер и попал на небеса. Из горла вырвался резкий смешок. Разве он не сатанинское семя, которому одна дорога – в ад?
Алекс вернулась из гардеробной с чистыми простынями из черного атласа и двумя сухими полотенцами, перестелила постель и лишь после этого подошла к ванне.
Она развернула полотенце и приказала:
– Обопрись на меня, не то упадешь.
Ник встал, но не подошел к ней.
– Я никогда в жизни ни на кого не опирался и не собираюсь. Но давным-давно пал, этого, боюсь, уже не исправить.
«Не намекает ли он на то, что давным-давно влюбился в меня, невзирая на все запреты?» Сердце сжалось от радости, сладостное волнение опустилось в живот и поселилось между ног. Она смотрела, как он выходит из ванны, берет у нее полотенце и энергично растирается. Во рту у нее пересохло.
«Если он и голову будет так же вытирать, рана снова откроется!»
– Волосы я сама тебе вытру, Ник. – Алекс вдруг поняла, что слишком мала и ей попросту не дотянуться. Она поискала глазами скамеечку для ног и побежала за ней.
Стоило Алекс наклониться, и короткая рубашка задралась, обнажив ее очаровательный зад.
– Алекс, Богом клянусь, ты нарочно искушаешь меня, ты прирожденная кокетка!
Девушка резко выпрямилась.
– Нет, это ты искушаешь меня, дьявол во плоти!
– Хочу, чтобы это был твой единственный покров, любовь моя.
Она взяла второе полотенце, придвинула скамеечку и встала на нее, опираясь на плечи Николаса.
– Я не сделала тебе больно?
– Чуть не поставила меня на колени, и наверняка поставишь, бесенок.
– Ты можешь хоть на минуту стать серьезным? Замри и не шевелись, пока я буду вытирать затылок. – Она прижала полотенце к ране, дожидаясь, пока пушистая ткань не впитает воду. – Ну вот, почти как новенький, – промолвила она наконец.
Николас повернулся к Алекс, забрал у нее полотенце и бросил на пол. Потом стянул с нее мокрую рубашку и отправил следом за полотенцем. Взял ее личико в ладони, восхищенно заглянул в зеленые глаза, привлек ее к себе и нежно поцеловал.
– Ты просто богиня, Алекс.
У нее ком подкатил к горлу. Как нежны его руки и губы! Его поцелуи становились все более требовательными, ладони скользнули по мягким изгибам ее тела. Между ними не осталось ничего, кроме его восставшей плоти, и она судорожно вдохнула.
– Так будет лучше, доверься мне.
Он просунул член между ее ножек, коснувшись горячего влажного бутончика. Она поднялась на цыпочки, устраиваясь поудобнее. Ник застонал.
– Ты словно на пьедестале стоишь, любовь моя. Теперь всякий раз при виде скамеечки для ног я буду вспоминать тебя.
Его поцелуй лишил ее последних сил, и она задохнулась от желания. Когда ее соски касались кудряшек на его груди, ей хотелось кричать от восторга. Его сильные, властные руки ласкали ее тело, глубокий, охрипший от страсти голос нашептывал ей на ушко сладкие глупости, серые глаза затуманились.
Ее реакция на Николаса была настоящей катастрофой, и она знала, что это не имеет никакого отношения ни к романтической обстановке борделя, ни к поджидающей за дверью опасности. Целых пять лет она мечтала об этом смуглом красавце, но реальность не шла ни в какое сравнение с наивными девичьими фантазиями. От его ласк у Алекс подкашивались ноги. Она буквально сгорала от страсти, грудь налилась и прижалась к его стальным мускулам.
У Ника голова шла кругом от прикосновения к ее шелковой коже, аромата золотистых кудрей и медового вкуса губ.
– Боже, меня трясет от тебя, – выдохнул Николас.
– Не от меня, тебя знобит от потери крови! Ложись в постель, Николас. – Она пристально всмотрелась в его лицо, опасаясь, как бы он не впал в беспамятство.
– Может, нам действительно лучше лечь, ведь до полуночи все равно не удастся выйти отсюда.
Алекс отодвинулась от него, пенис скользнул по ее животу и игриво уперся в пупок.
– Я хочу отнести тебя, сердце мое.
– Вот поправишься, тогда будешь меня хоть день и ночь на руках носить. Если захочешь.
– Захочу. – Он провел кончиком языка по ее губам, взял за руку и помог сойти с пьедестала.
Когда Николас направился к кровати с балдахином, Алекс застеснялась и попятилась, но он не выпустил ее руки, задернул полог, растянулся на черных простынях, положил ее на себя и поцеловал.
– Поднимись, я хочу полюбоваться тобой, – прошептал он.
Она села рядом с ним на колени, и его восхищенный взгляд заскользил по ее телу, не пропуская ни одной детали.
Алекс тоже не сводила с него глаз. Смуглый красавец на черном атласе был само искушение, сама мужественность, темные ресницы обрамляли два серых озера, таких глубоких, что в них можно было утонуть.
Он взял ее за запястье.
– Дотронься до меня, – попросил Николас.
Она погладила мускулы на его широкой груди. Ник направил ее руку вниз, к животу и чреслам. По участившемуся дыханию она поняла, что ее прикосновение сводит его с ума. Он положил ее ладонь на восставшую плоть, Алекс провела по ней кончиком пальца, и ее глаза распахнулись от удивления – пенис увеличился и стал твердым как камень.
– А теперь возьми меня за руку и веди.
Она сомкнула пальцы на его запястье и поднесла его руку к своим губам. Потом опустила ниже.
– Слышишь, как бьется мое сердце?
Он кивнул, и она накрыла его ладонью свою грудь. Он провел пальцем по соску, и с ее губ сорвался полустон-полувздох. Набравшись смелости, Алекс перенесла его руку на вторую грудь и тут же получила вознаграждение. Затаив дыхание, она положила его руку на живот и задрожала, когда он провел пальцем вокруг ее пупочка и пощекотал ямочку. Она судорожно вцепилась в его запястье, не решаясь опустить его руку еще ниже, но сгорая от желания сделать это. Затем раскрыла ладонь, предоставив ему полную свободу.
Николас запустил пальцы в рыжие кудряшки, окутавшие ее лоно.
– Ты хоть представляешь себе, сколько раз я проделывал это в мечтах? Я хочу, чтобы ты села на меня верхом, любовь моя.
Алекс не могла раздвинуть ноги настолько, чтобы выполнить его желание. Она села сначала на одно бедро и почувствовала, как ее колена коснулся тяжелый мешочек. Ник застонал.
– Тебе больно? – встревожилась Алекс.
– Нет, любовь моя, я на пределе, но, молю тебя, не убирай колено! А теперь откинься немного назад.
Она исполнила его просьбу, завороженно наблюдая за тем, как он играет ее кудряшками и запускает в них палец.
– Николас! – воскликнула она, когда он коснулся чувствительного бугорка.
Он двинулся дальше, поглаживая ее горячее лоно. Она решила было воспротивиться, но его палец сотворил чудо – ей захотелось чего-то большего.
– Николас, нет!
Он тут же убрал палец, накрыл ее лоно ладонью, сжал его, преодолевая боль, потом протянул к ней руки:
– Иди ко мне, любовь моя.
Она прижалась к нему, подставила ему губы, и он запечатлел на них страстный поцелуй. Одна его рука скользнула по ее спине, вторая обхватила грудь, горячая плоть вжалась в ее живот.
– Ник… пожалуйста!
Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.
– Александра, любимая, я не собираюсь лишать тебя девственности в борделе, на черных простынях!
Однако Алекс забыла обо всем на свете. Здесь, на занавешенной со всех сторон огромной кровати, в волшебной атмосфере любви и сказки, никто не мог их разлучить. В объятиях этого смуглого властного мужчины Алекс окончательно потеряла способность здраво мыслить. Она поцеловала его в ямочку на подбородке.
– Откуда у тебя такие странные понятия о благородстве?
– За последний год мой кодекс чести претерпел катастрофические изменения. Но тебя это не касается, Александра. Благородство либо есть, либо его нет. Это в крови.
Александра еще крепче прижалась к нему. Долгие годы благородство заставляло Ника держаться от нее на расстоянии, поскольку она была предназначена другому. Неужели он и дальше будет вести себя подобным образом? Алекс охватило отчаяние. «Если он снова меня отвергнет, я умру».
Однако Николас развеял ее сомнения. Он нежно погладил ее грудь, и волны наслаждения понесли ее к райским берегам. Ее лоно касалось его бедра, и с каждым его движением возбуждение нарастало. Его губы коснулись ее шеи, превратив кровь в поток расплавленного золота. Осыпав поцелуями ее грудь, он устремился к животу и ниже, к сокровенному местечку. Алекс изогнулась и потерлась о его ногу.
Ее чувственность ошеломила Ника. Нужно продержать ее в таком состоянии, пока они не доберутся до его кровати на Керзон-стрит. Только там он даст волю так долго сдерживаемой страсти. Язык Николаса проник в горячую пещерку. Пальцы раздвинули золотистые кудри, вошли в розовую щелку, нащупали крохотный бутончик и принялись поглаживать его, призывая раскрыть лепестки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42