После ухода Итона Кит не стал ломать голову над своими счетами, все его мысли занял куда более соблазнительный образ Александры.
Алекс в это время смотрела, как Дотти читает послание от лорда Стейнса.
Моя драгоценная Дороти! Очень сожалею, что не смогу встретить с вами Рождество. Доктор приковал меня к постели, утверждая, что у меня сердечный приступ. Не могу же я сказать ему, что лучшее лекарство – это вы, любовь моя. Ваш навеки, Невилл.
Дотти быстро побросала в сумку вещички:
– До Рождества всего три дня, милая, но я еду ухаживать за Невиллом. Куда более заманчивая перспектива, чем праздник в компании твоего брата и Хардингов. Не забывай о своей репутации, Александра. Пусть Руперт сопровождает тебя на все увеселительные мероприятия, а днем непременно бери с собой Сару.
– Не волнуйтесь за меня, – улыбнулась она бабушке, вздохнув с облегчением. Хвала Господу, ее деятельность в заведении Чарли Шампань пройдет незамеченной!
Глава 20
Бойцам Королевской конной артиллерии на линии фронта с Францией было не до Рождества. Люди бывшего лейтенанта, а ныне капитана Хаттона преследовали армию Сульта, в то время как другие подразделения получили более безопасное задание – блокировать Байонну.
Медленно, но верно они занимали холм за холмом, вынудив врага отступить и занять новую линию обороны.
Во время переправы через реки несколько бойцов Ника утонули. Он оберегал их, как мог, но теперь под его командованием был целый батальон в тысячу человек.
С каждым новым сражением возрастала уверенность Николаса в скорой победе.
– По сведениям наших разведчиков, в окрестностях шатается более пяти тысяч французских дезертиров. Маршал Сульт защищает свою последнюю высоту. Он знает, что конец близок! – сообщил Николас своим подчиненным.
Люди капитана Хаттона поверили ему, когда был взят Сан-Северо. Отряды Сульта ретировались с такой скоростью, что даже не успели уничтожить боеприпасы. Среди солдат начались разговоры о победе над Наполеоном и планах на будущее. Большинство желало оставить службу и вернуться в Англию. К удивлению Николаса, находились и такие, кто выбрал военную карьеру.
Сам Николас Хаттон больше всего на свете хотел вернуться домой. Как только закончится война, он уйдет в отставку. Если останется жив.
В начале года Алекс отнесла в «Коуттс бэнк» первый взнос. Дотти с Невиллом Стейнсом еще не вернулись из деревни, и она взяла на себя решение семейных финансовых проблем. Алекс узнала, что бабушка заняла пять тысяч фунтов и задолжала по процентам триста фунтов, и сердце у нее упало. Сколько же ей придется выступать у Чарли Шампань, чтобы выплатить не только проценты, но и полную сумму займа! Однако выбора у нее не было: нельзя забывать, что Дотти заложила Лонгфорд-Мэнор.
Дома Александру ждал сюрприз. Оказывается, к ней заезжал Кит Хаттон и оставил записку. Ее удивлению не было предела – Кит приглашал ее в театр! Он извинялся за столь позднее уведомление и явно горел желанием увидеться с ней. Она набросала ответ и послала лакея на Керзон-стрит.
Алекс понравилась и пьеса Шеридана, и компания Кита. После спектакля Кит повел ее ужинать.
– На Рождество я ездил домой, в Хаттон-Холл, но там так мрачно и одиноко. Еле дождался возвращения в Лондон.
Его внимание польстило Алекс, однако она подозревала, что это неспроста. Он видел ее с Хартом Кавендишем, и если не приревновал, то в нем наверняка взыграло чувство соперничества. Вероятно, Кит пришел к выводу, что Харт решил сразиться с ним за нее. И она не стала его разуверять.
– Вы с Рупертом теперь нечасто видитесь?
– Рождество он праздновал со своей семьей, однако брак фактически не повлиял на его образ жизни. Мы, как и прежде, выезжаем в свет. Оказывается, быть мужем не такая уж тягостная обязанность. Я и сам изменил свое отношение к женитьбе.
Алекс пристально всмотрелась в его лицо, стараясь понять, не ерничает ли он, но его серые глаза лучились искренностью. Ее взгляд скользнул по черным густым бровям, прошелся по скулам и остановился на квадратном подбородке с ямочкой. «Он и в самом деле один из самых красивых мужчин, которых мне доводилось встречать. Вот бы и мне взглянуть на брак иначе!»
Той ночью в ее сны ворвался мужчина с густыми черными бровями и высокими скулами. Алекс ощущала жар его тела и видела голубую тень щетины на квадратном подбородке. Она протянула руку и с трепетом коснулась ямочки. Но это был не Кит Хаттон. Во сне к ней приходил его близнец, Николас.
* * *
Где-то далеко, на границе с Францией, Николас Хаттон проверил посты и вернулся в свою палатку. Он чувствовал себя измотанным и физически, и духовно, одиноким и опустошенным. В последнем бою он потерял своего коня и проклинал всех богов войны, вместе взятых. И Господа Бога, беспощадного и жадного до крови.
«Когда я приехал сюда, у меня был только Слейт, всего остального я лишился. Но ты не угомонился, пока не забрал и его!» Лежа в темноте и глядя в пустоту, он постепенно успокоился, и на него снизошло небывалое умиротворение. За исключением Слейта, ему было не о чем больше жалеть и не на что пожаловаться. Война научила его вещам, которых он не узнал бы нигде и никогда. И хотя цинизма у него прибавилось, его вера в себя стала несокрушимой, да и самооценка выросла. Он закрыл глаза и погрузился в мечты об Александре и далеком доме.
– Прибавка в пять шиллингов в неделю изменила всю мою жизнь, госпожа! – присела в реверансе Сара.
– Зови меня Алекс и не идеализируй. Я не святая. – Алекс пообещала ей повысить жалованье еще в те времена, когда считала свою бабушку богатой вдовушкой, и теперь ей приходилось отдавать Саре часть заработанных у Чарли денег.
– Я просто хотела, чтобы вы знали, как я вам благодарна. У меня появилась возможность покупать маме вещи, каких она никогда не могла себе позволить.
– Как она, Сара?
– В прошлый раз пребывала в добром здравии. А вот к Мэгги зима была не так добра. Она совсем плоха. Теперь весна на дворе, будем надеяться, ей станет лучше.
– Да, ты права, весна на дворе. Почему бы нам не прогуляться немного и не навестить их?
– А можно? Я куплю маме чаю, он такой дорогой!
Алекс задумалась над высокой ценой импортного продукта и возблагодарила милого Невилла Стейнса за его щедрость, ведь именно он оплачивал счета за еду на Беркли-сквер. Да продлит Господь его дни и дарует ему полное выздоровление! Дотти вернулась пару недель назад и сообщила, что Невилл фактически полностью оправился. Но вчера снова уехала к другу, дабы лично убедиться в этом.
На сей раз Алекс не стала переодеваться мужчиной. По пути они зашли в магазин. Сара купила матери две унции чаю, а Алекс прибавила к нему горшочек меду. Затем купила мед и для Мэгги Филд.
Они пробыли в гостях полчаса, распрощались с матерью Сары и постучали в дверь напротив.
– Она велела войти, – сказала Сара, подняла щеколду, и девушки переступили порог. – Это Сара. Вам лучше?
Мэгги, лежавшая на узкой софе, попыталась сесть. Однако стоило ей увидеть, что Сара не одна, как улыбка сползла с ее лица, а запавшие глаза округлились от ужаса.
– Нет… нет… уведи ее! – задохнулась больная.
– Все в порядке, миссис Филд. Я уже приходила к вам с Сарой. Но тогда на мне была одежда брата. – Алекс невольно коснулась своих рыжих волос, с которых Мэгги не сводила потрясенно-испуганного взора. – Я вам меду принесла.
– Александра, убирайся прочь, – выдохнула Мэгги.
– Она боится, что вы заразитесь, – пояснила Сара.
– Она знает, как меня зовут? – поразилась Алекс. – Мэгги, вы знаете меня или, может, мою бабушку?
– Нет! – выпалила та.
«Мэгги Филд, вы знаете меня. Мэгги Филд… Маргарет…» Алекс прижала ладонь к губам, потом к сердцу.
– Ваша фамилия Шеффилд… Маргарет Шеффилд, не так ли?
Женщина рухнула на кушетку.
– Убирайся, не смотри на меня!
– Простите, – попятилась Алекс. – Я не хотела вас расстраивать.
– Нам лучше уйти, – дернула ее за рукав Сара.
Алекс кивнула и вышла следом за ней из комнаты.
– На вас лица нет. Вы знаете Мэгги?
– Знала когда-то. – Алекс поджала губы. Ноги сами несли ее прочь от грязных улиц. Она была не в силах поделиться с Сарой свалившейся на голову проблемой, для начала нужно привести свои растрепанные чувства в порядок. Мысли скакали, точно бешеные лошади, противоречивые эмоции разрывали ее на части, нарушив покой и безмятежность.
По мере приближения к Мейфэру в голове у Алекс немного прояснилось. У дома на Беркли-стрит девушка остановилась.
– Мне нужно кое-куда сходить, – сообщила она Саре.
Служанка замялась:
– Хотите, чтобы я пошла с вами?
– Нет, – покачала головой Алекс, – спасибо.
Она пошла в направлении Керзон-стрит, потом свернула на Кларджес. Знакомый слуга открыл ей дверь.
– Мой брат дома?
– Дома, Алекс, но скоро ухожу. – Руперт как раз спускался с лестницы в одежде для верховой езды.
– Ты едешь на прогулку, это вполне вписывается в мои планы.
– К сожалению, ты в мои планы не вписываешься. Я еду на весеннюю встречу в клуб «Четверка лошадей».
– Без тебя обойдутся! – отрезала Алекс. – Мне нужно, чтобы ты свозил меня кое-куда, Руперт.
– Неужели, мисс Деловитость? А что случилось, если не секрет?
– Сказать не могу, только показать.
Из гостиной появилась Оливия.
– Привет, Алекс. – Она перевела взгляд с гостьи на мужа. – Если ты везешь сестру в парк, я тоже поеду. Поездки в экипажах приближают появление ребенка на свет.
Алекс с ужасом уставилась на ее огромный живот:
– О нет, не в вашем положении разъезжать по городу в открытом экипаже! Идем, Руперт!
– Ты с каждым днем становишься все больше похожей на Дотти, – сквозь зубы процедил Руперт, выходя вслед за сестрой через парадную дверь.
– Для меня это комплимент.
Грум передал Руперту вожжи, Алекс забралась в экипаж.
– В Сент-Джайлс, – скомандовала Алекс.
– В Сент-Джайлс?! – не поверил своим ушам Руперт. – Я не поведу своих коней в трущобы! Ты совсем спятила?
– Тогда убирайся прочь, я одна поеду.
Они обменялись недружелюбными взглядами.
– Я не стала бы тебя просить, если бы это не было так важно.
По глазам сестры Руперт понял, что выбора у него нет.
– Вижу, ты серьезно.
– Никогда в жизни не была серьезнее.
Руперт повернул коней на Оксфорд-стрит.
– Послушай, если ты вбила себе в голову блажь спасти какого-нибудь несчастного, полагаю, тебе следует понять, что милосердие начинается дома.
– То есть?
– Пришла пора рассказать тебе, что Дотти никакая не богатая вдовушка, коей ты ее считаешь. Ты не можешь швырять деньги на благотворительность, у нее их попросту нет.
– Я в курсе наших финансовых проблем, Руперт. Каждый из нас решает их так, как считает нужным.
– Осуждаешь меня за брак по расчету, да?
– Нет, конечно! – Она тронула брата за руку. – Я собираюсь последовать твоему примеру.
– Черт побери, Алекс! Выйти за Кита Хаттона не то же самое. Вы знаете друг друга с детства.
– Сверни на эту улицу.
– Она такая узкая. Господи, ничего удивительного, что здесь такая вонь. Это же Рукери – место сборища бродяг! Не стоило мне ее показывать, могла бы просто сказать.
– Остановись.
Руперт ехал очень медленно, и лошади встали, как только он дернул поводья. Он поставил фаэтон на тормоза и замахал руками, когда Алекс вышла и вопросительно взглянула на него, ожидая, что брат последует за ней.
Алекс направилась внутрь здания, без стука вошла в комнату Мэгги и опустилась на колени перед софой.
Руперт шел за ней по пятам.
– Кто это? – Он посмотрел на зашедшуюся в кашле женщину, пытаясь скрыть отвращение.
– Это наша мать, Руперт.
В комнате повисла гробовая тишина. Через секунду Руперт в ужасе попятился:
– Ты ошибаешься, Алекс. Нашей матери чуть за сорок, а этой все шестьдесят.
– Нет никакой ошибки, Руперт. Я добуду одеяло, и ты отнесешь ее в экипаж. Я везу ее домой.
На обратном пути Алекс села сзади рядом с матерью, чтобы избежать расспросов Руперта. У Мэгги, или Маргарет, как называла ее про себя Александра, не нашлось сил воспротивиться переезду, но в промежутках между приступами кашля на ее лице читалось смятение.
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы поправились. Вы не можете жить одна, кто-то должен позаботиться о вас.
Вскоре фаэтон притормозил на Беркли-сквер.
– Думаю, тебе снова придется нести ее, – сказала Алекс брату.
– Алекс! – с подозрением и тревогой посмотрел он на сестру. – Дотти знает?
– Пока нет. – Девушка старалась не думать об этом.
– Я туда не пойду! Она свалит вину на меня, разорвет на клочки.
– Дотти нет дома, она в деревне.
Руперт с облегчением закатил глаза. Алекс посмеялась бы над ним, если бы не разделяла страх брата перед гневом бабушки.
– Что скажут Хардинги, когда узнают об этом?
– А зачем обсуждать с ними наши семейные дела, Руперт?
Он отнес тщедушное тельце в свою бывшую спальню, стараясь не обращать внимания на потрясенные взгляды прислуги. Хопкинс последовал за ним наверх и передал записку:
– Лакей только что доставил это, милорд, вам надо срочно возвращаться домой.
Прочитав записку, Руперт запаниковал:
– Оливия… ребенок… мне надо домой. Прости, Алекс.
После ухода брата Алекс позвала Сару и разъяснила ей ситуацию. Открытие потрясло служанку до глубины души, но она возблагодарила судьбу за то, что Мэгги Филд, женщина, которая вызволила ее из Рукери, спасена и вновь обрела свою дочь.
– Чем я могу помочь? Может, искупать ее?
– Ванна подождет, Сара. Сначала нужно ее покормить. Сходи вниз, попроси кухарку подогреть бульон и приготовить хлеб с сыром. А я застелю кровать Руперта свежим бельем. Затем пошлем за доктором.
В этот момент внизу хлопнула дверь. Дотти вернулась домой, и, судя по голосу, не в настроении. Алекс с трепетом спустилась поприветствовать ее.
– Слава Богу, я снова в атмосфере здравомыслия и благоразумия! Сиделка лорда Стейнса никуда не годится. Пока я не устроила ей разнос и не выгнала из дому, там был настоящий хаос!
Хопкинс забрал у Дотти саквояж и бросил на Алекс красноречивый взгляд: «Вы доведете бабушку до апоплексического удара!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42