– Я хотел сделать этот вечер особенным.
Александра села, окинула взглядом театр и похолодела. Все глаза с галереи уставились на нее. На них. Дамы перешептывались, закрываясь веерами. Выставив ее в ложе регента, герцог Девоншир объявил их парой. Перед тем как погас свет, она поймала на себе изумленный взгляд Кристофера Хаттона. Ее будущий суженый глазам своим не верил.
Занавес поднялся, и Алекс отодвинулась внутрь ложи. «Пора привыкать к тому, что на тебя глазеют. Завтра ты сама окажешься на сцене!» – одернула она себя. Правда, она не увидит своих зрителей, но эта мысль не утешала. Они-то ее увидят. Всю, целиком!
Вскоре она уже смеялась над женихом и невестой из оперы Россини, над ценой, которую им пришлось заплатить за свою любовь. И вдруг ей стало не до смеха. «Особенный вечер? Что имел в виду Харт? Неужели решил сделать мне предложение!»
Она скосила на него глаза и увидела, что он смотрит на нее, а не на сцену. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, достал из кармана длинную бархатную коробочку и протянул ей:
– Это вам, Александра.
Сердце ее пустилось вскачь, сцена померкла, она не могла отвести глаз от бархатной коробочки. В голову полезли непрошеные мысли. Алекс обещала бабушке выйти за Кристофера Хаттона, потому что Дотти старалась обеспечить ей титул и стабильность. Но герцог Девоншир богат и сделает ее герцогиней. Дотти не станет возражать!
Занавес опустился под оглушительные аплодисменты. Начался антракт. Большая часть публики пошла прогуляться, но Александра и Харт остались в своем гнездышке. Она со вздохом открыла коробочку. Бриллианты и лиловые аметисты ожерелья лучились на фоне черного бархата. Девушка замерла.
Харт подвинулся поближе и наклонился к ней:
– Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей, Александра.
Он действительно сделал ей предложение. Непристойное предложение! Она не знала, плакать ей или смеяться. Нельзя сказать, что он не предупреждал ее. Когда он поцеловал ее в первый раз, она заявила ему, что брак ее не интересует, и он ответил, что его тоже. Теперь он просил ее стать его любовницей, подругой.
В глубине души Александра знала, что не должна на него обижаться. Сама виновата, накликала на себя беду своими безобразными выходками. Разве мог он относиться к ней как к леди, если она вела себя самым неподобающим образом? Она посмотрела на бриллиантовое ожерелье и поняла – вот оно, решение всех их финансовых проблем, плюс защита со стороны герцога Девоншира. К тому же он недурен собой. Соблазн слишком велик. Если она позволит ему застегнуть на ее шейке ожерелье, ей не придется идти к Чарли. Она вновь посмотрела на Харта и нехотя призналась сама себе – не может она сделать этого мужчину своим любовником, поскольку любовью здесь и не пахнет.
Александра захлопнула коробочку и вернула ее Харту.
– Черт побери, Алекс, я знаю, вы в состоянии позволить себе любые драгоценности, какие только пожелаете, но почему я не могу сделать вам подарок?
– Конечно, можете, – беззаботно улыбнулась она ему, – но только не бриллианты. Я не продаюсь, Харт.
– Я не собирался вас покупать, я только хотел…
– Уложить меня в постель? – кокетливо взмахнула она ресницами. – Вы и тысячи прочих, встаньте в очередь.
Харт рассмеялся, напряжение спало. Огни погасли, занавес взлетел вверх, заиграл оркестр. В конце представления актеров несколько раз вызывали на сцену.
На площади «Ковент-Гардена» Александра остановилась полюбоваться милыми безделушками, выставленными на продажу.
– Разрешаю подарить мне маску, ваша светлость.
– Зачем вам скрывать свое милое личико, Александра? – поинтересовался он, расплачиваясь за покупку.
– Чтобы скрыть краску стыда при непристойных предложениях, зачем же еще!
– Привет, Кит! Как тебе опера?
Увидев Кристофера Хаттона, Алекс ощутила неловкость.
– Отлично. Обожаю итальянский язык. Итальянцы – превосходные актеры и художники. Я недавно приобрел картину Каналетто «Регата на Большом канале». И хотел бы показать ее вам, – обратился он к Алекс.
– Видимо, ты перепутал название, старина, – нахмурился Харт. – «Регата на Большом канале» висит у меня в Чатсворте.
Лицо Кита превратилось в маску, но в серых глазах полыхнуло пламя. Это не укрылось от Алекс, и она поспешила вмешаться. На сегодня ей уже достаточно внимания общества, не хватало еще, чтобы эти двое вступили в перепалку.
– Было приятно повидаться с вами, Кит. Спокойной ночи.
Кристофер Хаттон был зол на весь мир. Фортуна от него отвернулась. Встреча с Александрой в обществе Харта Кавендиша стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Предыдущие несколько дней превратились в настоящий кошмар, деньги утекали от него рекой. Сначала эта ненасытная пиявка Итон вытряс из него еще десять тысяч, теперь этот чертов негодяй, торговец картинами! «Завтра первым делом верну ему Каналетто и потребую назад свои денежки. Потом отдам ублюдка под суд!» Он пошел бы сегодня, но салон уже был закрыт. Единственное, что оставалось Киту, – это отправиться в «Хупс и Грейпс» и напиться. Когда ему предложили опиум, он не стал отказываться.
К субботнему вечеру Александра смирилась со своей судьбой. Она облачилась в белье Дотти, облегающее тело, словно вторая кожа, надела пару нижних юбок и два комплекта подвязок. Чем больше предметов одежды ей придется снимать, тем меньше времени она пробудет обнаженной.
– Сегодня маскарад? – удивилась Дотти, заметив на кровати внучки свой белый парик и новую маску.
Пришлось солгать любимой бабуле:
– Да.
«Впрочем, в определенном смысле это и в самом деле маскарад!»
– С кем ты идешь и кто устраивает прием?
– Оливия и Руперт пригласили меня к друзьям Хардингов, не припомню их имени. – Эта ложь должна отбить у Дотти охоту пойти вместе с ними.
– Лучше ты, чем я, милая. Я предпочту быть похороненной заживо.
Час спустя Алекс собрала волю в кулак, распрямила плечи и перешагнула порог заведения Чарли Шампань. В комнате с подиумом все было готово для вечернего представления. Прекрасно зная, какую атмосферу она желает создать, Шарлотта Кинг повесила занавес из золотистого газа. Теплый свет ламп будет подсвечивать его изнутри. Таким образом, Александра окажется в круге света, а зал погрузится в полумрак. «Хорошо, что есть занавес», – подумала Александра. Можно себе представить, что в зале нет мужчин и она одна.
– Что вам сегодня понадобится? – спросила Чарли.
Алекс много над этим думала и пришла к выводу – чем проще, тем лучше.
– Кровать и стул, и еще небольшая ширма, чтобы было куда повесить одежду.
Двое слуг установили на сцене белую кровать, принесли перину, простыни и подушки.
– Простыни из черного атласа? – поразилась Алекс.
– Других нет. На черных женское тело смотрится особенно эротично и соблазнительно, вам так не кажется?
Закончив со сценой, слуги принесли стулья для публики. Целых три дюжины! Алекс рассчитывала максимум на полдюжины, но, когда одна из девушек показала ей приглашение, которое Чарли разослала своим клиентам, она была ошеломлена.
Шарлотта Кинг желает засвидетельствовать свое почтение лорду и берет на себя смелость сообщить, что в субботу, ровно в восемь часов вечера, прекрасная дева Каприс дает свое знаменитое представление поз в стиле прославленной артистки леди Эммы Гамильтон.
В семь тридцать Алекс встала за дверью у сцены, на голове парик, лицо скрыто под маской. Девушка поплотнее укуталась в плащ, сердце трепетало, как овечий хвост. Она готова была провалиться сквозь землю. Зажглись газовые лампы. Представление началось. Алекс точно парализовало, несколько нескончаемо долгих мгновений она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, потом прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и шагнула в пустоту.
Каждое ее движение было томным, но тщательно продуманным. Девушка вошла в спальню и медленно, грациозно закрыла за собой дверь. Застыла в соблазнительной позе, прежде чем сбросить накидку. Когда первый предмет одежды полетел прочь, зрители дружно вдохнули. Она повесила накидку на ширму и сделала реверанс. Затем выпрямилась и покружилась немного. Юбки взмыли вверх, превратившись в распустившийся цветок и обнажив лодыжки. Алекс сознательно вызвала в воображении публики таинственный образ дебютантки, только что вернувшейся с бала-маскарада.
Неожиданно она зевнула и потянулась, словно устала и собирается лечь в постель. Дюйм за дюймом она стянула лайковую перчатку и, когда рука ее обнажилась, услышала столь же дружный выдох. Алекс расстегнула пуговицы на платье, спустила его с плеч и снова замерла. Шагнула из платья и повесила его на ширму, взмахнув нижними юбками. Села на стул и принялась расчесывать волосы – непременный ежевечерний ритуал каждой женщины. Затем подняла ногу и застыла, прежде чем снять подвязку. То же самое проделала со второй ногой. Поднялась, сняла первую нижнюю юбку. Снова села, сняла туфельки, затем второй комплект подвязок и чулок. «А-ах!» – пронеслось по залу, когда она медленно спускала с ноги чулок.
По одобрительным возгласам и шепотку Алекс поняла, что пока все идет хорошо. Осталось самое трудное – избавиться от короткой сорочки. Изображая скромность, Алекс повернулась спиной к залу, сняла сорочку, положила на стул и сбросила панталоны. Из зала донесся свист. Да, там не полдюжины зрителей, а во много раз больше! Пора заканчивать представление.
Она прикрыла груди ладошками и повернулась. Боже! Почему ей это раньше не пришло в голову? Просвечивающие сквозь сетчатое одеяние золотистые кудряшки лона не совпадали по цвету с белым париком! Она убрала руки, желая переключить внимание публики на грудь, еще раз зевнула и потянулась, легла на кровать и застыла на черных атласных простынях. Газовые лампы сжалились над ней и погасли.
Послышались оглушительные овации. Сгорающей от стыда Алекс показалось, будто в зале целая толпа. Мужчины что-то кричали, и только через некоторое время до ее сознания дошел смысл.
– Бис! Бис! – вопила публика.
– Выйди на сцену! – прошипел кто-то за подиумом. Алекс вскочила с кровати, накинула плащ, убедилась, что парик и маска на месте, шагнула за занавес и поклонилась. К ее немалому удивлению, все места были заняты. Многие мужчины стояли в проходе! Она попятилась, поклявшись себе никогда больше не появляться перед публикой.
Страшась стать объектом насмешек, Кристофер Хаттон забился в угол. Салон, в котором он купил Каналетто, опустел, его владелец словно испарился. Кит потратил на картину целое состояние, а его провели, как мальчишку. Счета в конце года текли к нему рекой, в довершение ко всему он получил уведомление из «Барклиз бэнк» о том, что у него не осталось средств. До сих пор Джон Итон исправно пополнял казну. Кит послал своему финансовому советнику устное проклятие и записку с просьбой заглянуть на Керзон-стрит.
Джон Итон приехал в самый разгар ненастья. На дворе стоял декабрь, за окном бушевала непогода. Он стряхнул с пальто снег, протянул его дворецкому и предстал перед Китом.
– Ах, лорд Хаттон, вы мудрый человек. В такую пору лучше всего сидеть у огня с графинчиком виски.
Кит налил Итону виски и сразу перешел к делу:
– На моем счету одни нули, Джон. Как вы могли это допустить?
– Этот факт не укрылся от моего внимания, уверяю вас. Меня очень тревожит состояние ваших дел, милорд.
– О чем это ты? – хмыкнул Кит.
Итон кашлянул.
– Видите ли, ваши расходы явно превышают доходы.
– Но я унаследовал капитал моего отца, где он?
– Вам лучше знать, милорд.
– Позвольте не согласиться с вами, сэр! Вы отвечаете за мои инвестиции, так что это вам лучше знать!
– Ваш отец дальновидно вложил деньги в судоходство и морские грузоперевозки. К несчастью, во время войны с Соединенными Штатами многие корабли были захвачены. Генри также сделал ставку на Америку, однако с тех пор мы потеряли все тринадцать колоний.
– Я полагал, мы воюем с Францией!
– Так и есть, милорд. – Итон вытаращил глаза. – И войны, между прочим, выкачивают из страны деньги. Войны привели к тому, что регент и военщина подмяли под себя парламент и привели его к краху.
Для Кита все эти разговоры были все равно что китайская грамота.
– Вы же говорили, что на войне можно сделать деньги.
– Только в случае победы, милорд, – бросил Итон. – Две последние войны опустошили английскую казну. Они привели к повышению цен, непомерным налогам и безработице.
– Меня заботит моя казна, а не английская! Мне деньги нужны!
– Я предупреждал вас, чтобы вы не тратили наличность, не так ли?
– Так, – признал Кит, – но еще вы обещали ссудить мне столько денег, сколько понадобится, и под более низкий процент, чем в банке, два процента, насколько мне помнится.
Итон снова кашлянул.
– Два процента в месяц.
– Но это же двадцать четыре процента годовых!
– Банк берет двадцать шесть, милорд.
– А как насчет этого? – Кит ткнул в кучу бумаг у графина с виски. – Я выписал вам доверенность на ведение всех моих финансовых дел.
Джон Итон взял бумаги и внимательно изучил.
– Это ежегодные траты: налоги на Хаттон-Холл, земельный налог, налог на столичный дом, ежегодное жалованье прислуге. – Итон даже не стал упоминать счета за одежду, еду и спиртное.
– Боже мой, я же могу потерять всю свою собственность! Ты бы хоть налоги оплатил!
– Я финансовый советник, а не нянька.
– Тогда дай мне совет, черт бы тебя побрал!
– Ваши инвестиции пошли прахом. Я выдам вам еще один заем на уплату ежегодных расходов, но за это вы отдадите мне правоустанавливающие документы на поместье Хаттон, и они останутся у меня, пока вы со мной не расплатитесь.
Кит скрепя сердце поплелся в спальню и вернулся с документами на Хаттон-Холл.
– Я хочу получить их назад, ясно? – предупредил он, протягивая Итону листочки с красной печатью.
– Вы без труда выплатите заем, если урежете свои расходы и перестанете потакать всем своим прихотям.
– Я английский лорд, – процедил Кит сквозь зубы.
– В таком случае рекомендую вам поступить так же, как поступают другие титулованные господа, попавшие в затруднительное положение, – женитесь на наследнице!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42