Хардвик не стоил пятисот фунтов, а Бесс знала толк в недвижимости.— Пятьсот. Хардвик стоит этих денег.— А вы как думаете, Кромп? — спросила Бесс управляющего.— По-моему, цена слишком высока.— Мистер Энтвистл? Поверенный нахмурился:— Фунт за акр — это неслыханно! В Дербишире земельные участки идут по десять — двенадцать шиллингов за акр. Надо еще учесть доходы, которые приносит поместье, леди Сент-Лоу.— О, я сумею сделать его доходным, мистер Энтвистл! Об этом позаботятся мои управляющие. Что ж, я готова проявить щедрость: пятьсот — так пятьсот!— Значит, решено? Пятьсот фунтов? — оживился Джеймс.Бесс кивнула:— Решено. Приготовьте купчую, мистер Энтвистл, а ты подпиши ее, Джеймс. — Бесс обратилась к секретарю:— Бестни, вы только что оплатили счета за ремонт особняка. Какова была итоговая сумма?— Пришлось полностью перекрыть крышу, сменить водосточные трубы и потолочные балки, прочистить дымоход, починить две стены и заново оштукатурить их — это обошлось ровно в сто фунтов. Еще пятьдесят было затрачено на пристройку нового хлева и загонов для овец, итого — сто пятьдесят фунтов, миледи.— Кромп, сколько вы заплатили за скот? — Сто фунтов, миледи. Джеймс побагровел.— Черт побери! Значит, мне останется только двести пятьдесят фунтов?— Совсем забыла! Я выкупила твою закладную, Джеймс. Мистер Энтвистл, какая сумма указана в ней? Энтвистл деликатно прокашлялся.— Двести пятьдесят фунтов, леди Сент-Лоу.— Сука! Жадная, ненасытная тварь! Ты свела в могилу трех мужей, чтобы завладеть их деньгами, а теперь хочешь пустить по миру и меня!— Тебя? Но согласно купчей, Хардвик принадлежит мне.— Да, ума тебе не занимать! Ты просто смеешься надо мной!— Нет, Джеймс. Сказать по правде, мне хочется плакать. — Ком в горле мешал Бесс говорить. Она поднялась из-за стола и посмотрела в окно на старый могучий дуб. Через пару минут Бесс овладела собой и решительно вернулась к столу. — Мистер Энтвистл, будьте любезны сжечь закладную и составить расписку о передаче пятисот фунтов. Как сказал мой брат, Хардвик стоит этих денег — по крайней мере для меня.Бумаги вскоре были составлены, подписаны и скреплены печатями. В результате сделки Бесс достался Хардвик.— Немедленно зарегистрируйте бумаги, мистер Энтвистл, — попросила она.— Непременно, леди Сент-Лоу. — Поверенный сложил документы в кожаную папку. — Кстати, вы слышали печальную новость? О графине Шрусбери?— Какую новость?Вместо поверенного ей ответил Джеймс Кромп:— Вчера ночью графиня скончалась. Сегодня утром об этом уже говорили в Дерби.— А бедняга Шрусбери еще ничего не знает — он во дворце. Все произошло так внезапно! Для него смерть жены станет тяжким ударом.— Пожалуй, — вымолвила Бесс, чуть не лишившись дара речи.Всю дорогу до Чатсворта она молчала. Управляющий и секретарь скакали впереди, а Бесс двигалась неспешной рысью, впав в глубокую задумчивость. Едва переступив порог Чатсворта, она разыскала мать и тетку:— Гертруда Толбот умерла!— Когда? — ахнула Элизабет.— Похоже, вчера ночью. Шрусбери при дворе. Ему понадобится два или три дня, чтобы добраться до дому. А я не знаю, как мне быть. Нанести Шрусбери визит или нет.Мать пожала плечами:— Конечно, поезжай!Марселла остановила на Бесс понимающий взгляд:— Поскольку вы со Шрусбери — соседи и давние друзья, твой визит не вызовет никаких подозрений. Передай семье покойной наши соболезнования и помоги, чем сможешь, пока не вернется Шрусбери.— Конечно. Я возьму с собой Фрэнси — она знакома с Энн Герберт с детства. Глава 35 Леди Сент-Лоу и ее старшую дочь встретили безутешные фрейлины Гертруды Толбот, растерянные, с покрасневшими от слез глазами. Когда одна из них сказала: «Он ненавидит нас всей душой!» — Бесс поняла, что фрейлины боятся оказаться на улице.— Хотите проститься с графиней, миледи? Ее перенесли в часовню.— Нет-нет! — поспешно ответила Бесс. — Мы приехали проведать детей.— Маленькие дьяволята совсем отбились от рук. Это они во всем виноваты!Эти слова не понравились Бесс. Она оглядела слуг, которые занавешивали окна черными портьерами.— И все-таки я хотела бы увидеть детей.— У юных леди есть гувернантки, а у джентльменов — гувернеры. Мы не имеем никакого отношения к младшим Толботам.— Тем лучше для них! — раздраженно отозвалась Бесс. — Предупредите о нашем приезде кого следует. Шрусбери будет недоволен, узнав, что нас заставили стоять в холле!Прошло немало времени, прежде чем Бесс провели в верхнюю гостиную и позволили поговорить с тремя младшими дочерьми Толбота — Кэтрин, Мэри и Грейс.Двенадцатилетняя Кэтрин громко рыдала. Бесс обняла ее.— Поплачь, поплачь, детка, тебе станет легче.— Я хочу, чтобы приехал папа! Но мне так страшно… Он накажет нас!— Кэтрин, милая, этого не будет. Папа любит вас!Девятилетняя Грейс объяснила;— Мы убили маму и за это будем гореть в аду.Бесс всей душой потянулась к малышке. Она взяла ее на руки и усадила к себе на колени.— Грейс, кто-то наболтал тебе чепухи. Вы не убивали свою маму. Она долго болела, а потом Господь взял ее к себе на небеса.Грейс смотрела на Бесс серьезными темными глазами, пытаясь осмыслить ее слова. В этот момент в комнату вошли Фрэнсис Толбот и его молодая жена Энн Герберт.— О, как я рада вам, леди Сент-Лоу! — воскликнула Энн.— Ты уже замужняя дама. Зови меня просто Бесс. Пока Энн и Фрэнси обнимались, Грейс объявила:— Бесс говорит, что мы не убивали маму, — это сделал Бог.Когда появился Гилберт Толбот, дети собрались с духом и рассказали Бесс о бурной ссоре Фрэнсиса с матерью и о том, что все молодое поколение Толботов поддержало старшего брата. Замахнувшись на сына тростью, графиня упала на пол, забилась в судорогах и умерла.Несколько часов Бесс убеждала детей в том, что они ни в чем не виноваты и никто их не обвиняет.Наконец Грейс робко спросила:— А папа накажет нас?— Нет, милая, — заверила ее Бесс. — Я напишу ему письмо и отправлю с вашим братом Фрэнсисом. Завтра ваш отец уже будет дома. Он очень любит всех вас и будет о вас заботиться.Бесс написала Шрусбери, что дети считают себя виновными в смерти матери: «Я знаю, ты сумеешь успокоить их, как когда-то успокоил меня. У тебя неиссякаемый запас сил, сострадания и поразительное умение утешать. Я всем сердцем сочувствую детям тебе, Шру».Этой ночью Бесс долго лежала без сна, думая о Толботе. Уезжая ко двору, он пообещал что они проведут вместе все лето. Теперь ему предстояло вернуться в унылый, осиротевший дом, похоронить жену и носить траур по ней. Смерть Гертруды изменила все.Несмотря на холод и сырость, Бесс все же заснула. Постепенно у нее согрелись спина и нога. Она потянулась, чувствуя, как приятное тепло охватывает все тело, и вдруг поняла, что не одна в постели.— Ты приехал! — радостно шепнула Бесс. Он коснулся ее губ.— Конечно, приехал.Бесс с наслаждением прижалась к Шрусбери и приоткрыла губы, постанывая от предвкушения. Более привлекательного мужчины она никогда еще не встречала. Ее тело изнывало от желания. Бесс хотелось упиваться ласками его рук и губ, она мечтала, чтобы длинное твердое копье заполнило ее лоно, но больше всего на свете ее прельщал титул графини Шрусбери.— Ты спятила? — Он отстранился и сел на постели. — Ты всего-навсего служанка!Бесс вскочила, позабыв про свою наготу.— Я Бесс Хардвик, а это имя ничем не хуже любого другого!— Оно тебе идет, — осклабился лорд Толбот. — Мой фитиль и вправду стоит торчком.Метнувшись к нему, Бесс вцепилась ногтями в смуглое высокомерное лицо:— Ублюдок! Сукин сын! Развратник! Он засмеялся:— Ты же сама соблазнила меня, Плутовка.— Я не стану спать с тобой, Шру. Не буду твоей любовницей. Без свадьбы — никакой постели!— Ты слишком высоко ценишь себя! Нет, тебе никогда не стать графиней Шрусбери!— Посмотрим!Бесс проснулась, как от резкого толчка, и села в постели. Ее покрывал липкий пот. Поначалу она не могла понять, где находится. Она зажгла свечу и с облегчением увидела роскошную спальню Чатсворта. Картины сна, порожденные воспоминаниями о прошлом, все еше стояли перед глазами Бесс. Шрусбери давно желал ее, хотел, чтобы Бесс стала его любовницей. На большее она не могла рассчитывать. Бесс сознательно сдерживала чувства к нему, но теперь, когда Шрусбери стал свободен, призналась себе, что любит его. И вдруг в ее ушах ясно прозвучал голос Толбота: «Тебе никогда не стать графиней Шрусбери!»Бесс подтянула колени к груди и обхватила их руками. В такой позе она просидела целый час, погрузившись в размышления. Наконец уголки ее рта приподнялись, и Бесс прошептала, глядя на колеблющееся пламя свечи:— Я непременно стану графиней! Вот увидишь!Прошло две недели после пышных похорон Гертруды Толбот, на которые собралась вся местная знать. Не приехала только Бесс. Вместо нее на церемонии присутствовала Фрэнсис со своим мужем Генри Пирпонтом. Бесс и Шрусбери не виделись после того, как вдвоем скакали по живописным холмам Дербишира.Кончался последний день мая; на парк Чатсворта опустились сумерки. Услышав, что гонг созывает всех к ужину, Бесс велела дочерям идти в дом. Сама же задержалась в розарии, вдыхая сладкий аромат. После теплого дня вечер выдался прохладным. Оторвав взгляд от восхитительного розового бутона, Бесс увидела, что к ней приближается Шрусбери.— Я так соскучился по тебе!— Как дети?Выяснилось, что они каждый день вспоминали о ней. Старшим она понравилась, а маленькая Грейс настойчиво спрашивала, почему Бесс не может быть ее матерью.— С ними все хорошо. Спасибо за заботу. Тебе удалось утешить их.— На похороны я не приехала потому, что не умею лицемерить.— Понимаю. Но почему ты избегаещь меня, Бесс?— Все изменилось.— Что именно? — удивился он.— Ты поужинаешь со мной?— Наедине?— Конечно.Бесс ждала приезда Шрусбери, поэтому заранее продумала, как будет вести себя с ним. С ранней юности ее учили заманивать в сети мужчин, и теперь эти уроки сослужили ей хорошую службу.Выразив графу соболезнования, Элизабет и Марселла удалились. Бесс велела подать ужин в свою гостиную. Как только они остались наедине, Шрусбери потянулся к Бесс.— Не надо, Шру.— Но почему?— Сначала давай кое-что проясним. Прошу тебя, сядь. Мне трудно говорить, не перебивай меня. Он опустился в кожаное кресло.— Я избегала тебя потому, что твое положение изменилось. Теперь ты вдовец, и я хочу, чтобы ты знал: у меня нет желания выходить за тебя замуж. — Шрусбери нахмурился, но промолчал — к тайной радости Бесс. — Мне известно, что ты хотел бы заполучить Шервудский лес и построить собственный Чатсворт. Все преимущества сделки между нами совершенно очевидны. Мои владения граничат с твоими, ими было бы легко управлять, к тому же впервые в жизни у меня появились большие доходы и нет никаких долгов. Я богатая вдова и получила уже два предложения, поэтому от тебя мне ничего не нужно.— Кто, черт побери?.. — Шрусбери прервало появление лакея, который принес вино.Бесс спрятала усмешку: слуга пришел весьма кстати.— Мы справимся сами. Можете идти, — сказала она лакею, и тот поклонился и вышел. — Не спрашивай, кто сделал мне предложение. Я не хочу злить тебя — ты и без того слишком возбужден. — Бесс указала на еду:— Ешь, пока не остыло.Шрусбери вскочил:— К черту еду! Это Джон Тайн?— Нет, не сэр Джон, хотя в письмах он тоже делал мне кое-какие намеки. — Бесс улыбнулась и приложила ладонь к щеке Шрусбери. — Кто это — не важно, ведь мое сердце принадлежит тебе.Он застонал и стиснул ее в объятиях.— Бесс, Бесс, не мучай меня — ты же знаешь, я с давних пор влюблен в тебя! Мне не нужны твои земли, мне никто не нужен, кроме тебя.Мужчины хотят лишь то, чего не могут получить, строго напомнила себе Бесс. Чтобы добиться своего, мужчина способен свернуть горы. Подумав об этом, Бесс суеверно скрестила пальцы.— Дорогой, — прошептала она, — если мы начнем целоваться, еда останется нетронутой. Нам нечасто удается поужинать наедине, так не будем упускать случай! — Бесс понимала, что за едой и разговором ей будет проще удержать себя в руках, а в объятиях Шрусбери она потеряет голову.На блюдах, накрытых серебряными крышками, лежали жирная куропатка в вине и паштет из оленины с луком и зеленью. Бесс наполнила тарелку гостя и разлила вино, чувствуя на себе взгляд Шрусбери.— Знай я, что ты не притронешься к еде, не стала бы приглашать тебя на ужин.— Я изголодался по тебе. — Толбот отбросил салфетку и посадил Бесс к себе на колени.— Я еще не закончила, — сказала Бесс, ощущая жар его чресел.— А я — не начал. — Приподняв волосы на затылке Бесс, он приник губами к ее шее.Бесс ахнула, когда Толбот подхватил ее груди и сжал их.— Дорогой, нам незачем спешить. Я хочу, чтобы ты остался здесь на всю ночь. — Бесс поняла, что эти слова воспламенили его: он поднял подол ее юбки и начал поглаживать обнаженные бедра.— Этих слов я ждал целую вечность!.. — простонал Шрусбери, неутомимо работая пальцами. Его жадные губы завладели ртом Бесс, настойчивый язык заметался, палец, проникнув между влажными складками, ритмично вонзался вглубь. Ее лоно сжимало палец, подхватив игру, и Шрусбери возблагодарил небеса за то, что они подарили ему такую страстную возлюбленную.Бесс льнула к нему, доведенная до экстаза ловкими пальцами, и знала, что это лишь начало восхитительной ночи. Когда Шрусбери развязал тесемки ее платья, она с лукавой улыбкой соскользнула с его колен.— Я разденусь сама. Наберись терпения и смотри на меня. Я так счастлива видеть твои глаза, горящие желанием!Страстный взгляд Шрусбери действительно приводил ее в трепет. Бесс задернула тяжелые парчовые портьеры на окнах, зажгла десяток свечей в резных серебряных подсвечниках, потом медленными, чувственными движениями сняла платье.Увидев оранжевое белье, Шрусбери издал восторженный возглас. Одежда Бесс вполне соответствовала ее натуре. Под скромным серым платьем скрывалось вызывающе-яркое белье, а под ним таился настоящий вулкан страсти, глубины которого Шрусбери еще только предстояло изведать.Переступив через нижнюю юбку, Бесс отбросила ее, и та яркой кометой пролетела по освещенной свечами комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51