– Ради всего святого, зачем же вам было играть свадьбу с такой безумной поспешностью? Ведь, если вы действительно так сильно любите друг друга, нет никакого сомнения, что несколько недель или даже месяцев отсрочки не имели бы большого значения, а нам не пришлось бы собираться в путь и добираться сюда в такой невозможной спешке. Подумать только, я даже не успела купить новое платье, чтобы присутствовать на церемонии – и наверняка это всем бросилось в глаза. А кроме того, если бы вы имели больше времени на подготовку, вы могли бы обручиться, как все нормальные люди, в церкви, а не в этом… этом… саду Семирамиды!
Роберт Синклер, благообразный добродушный джентльмен, усмехнулся и взял на себя, как всегда, роль миротворца:
– Но послушай, Грейс, ведь церемония была совершена по всем правилам. Их обвенчал священник. И я не думаю, что кому-то пришло в голову пересчитывать твои наряды. Ведь гости явились сюда, чтобы полюбоваться на новобрачных, а не на их родителей.
– Ты, как всегда, все знаешь лучше всех, – недовольно упрекнула его Грейс.
Роберт вздохнул и покачал седой головой. Взглянув на сына с мягким укором, он произнес:
– Ты мог дать нам хотя бы несколько дней, сынок.
– Но все случилось именно так, как ты предсказал мне, папа, – возразил Брент с безмятежной улыбкой. – Любовь поразила меня глубоко и неожиданно.
И, прежде чем я успел оценить опасность, Андреа уже сразила меня наповал.
– Не совсем так, – поправила его Андреа. – Скорее это ваш сын безжалостно поразил меня в самое сердце.
– Я унаследовал от папы упорный характер и от мамы – бездну обаяния, – подмигнув ей, сообщил Брент.
Андреа же про себя подумала, что на деле все обстоит как раз наоборот.
Боб, старший брат Брента, выглядел точной копией своего отца, добродушного, но чрезвычайно серьезного джентльмена, когда дело касалось его фирмы. Его жена, Каро, была высокой миловидной брюнеткой с очаровательной улыбкой. Она так и лучилась добротой и непосредственностью, и Андреа подумала, что, если Бобу придется заниматься политикой, из Каро выйдет превосходная супруга для государственного мужа.
Вторая невестка, Шейла, составляла полную противоположность Арни. Это была весьма оживленная рыжеволосая болтушка, в то время как Арни унаследовал от матери и внешний облик, и острый ум, смягченный, впрочем, чувством юмора. Глядя на эту пару, нельзя было не вспомнить старую пословицу о том, что противоположности притягиваются друг к другу.
И все же из всего семейства самые дружеские отношения у Андреа с самого начала сложились с Дэном и Хоуп. Возможно, потому, что эти двое были моложе всех и ближе по возрасту к самой Андреа. В свои семнадцать лет Хоуп была полна жизни и очарования юности: медноволосая, с лукавым блеском в карих глазах. Дэн, подобно Бренту, унаследовал правильные черты лица и острый, проницательный взгляд, хотя и не выглядел столь солидным и серьезным. Интеллигентный и воспитанный юноша был баловнем семьи и любил порой подшутить над своими близкими, если они давали к тому повод.
И именно Дэн первым чмокнул Андреа в щечку и приветствовал следующей фразой:
– Добро пожаловать в наше семейство, милая леди. И позвольте мне выразить вам глубочайшую признательность за то, что вы сжалились над моим бедным, неприкаянным братцем.
– Да, и теперь он, возможно, больше будет обращать внимания на вас, вместо того чтобы баловать наших детей, – добавила Шейла.
– И подарит матушке еще немножко внуков, – мило улыбнулась Хоуп. Она обратилась к миссис Синклер: – После всех твоих бесконечных разговоров о необходимости жениться ты должна быть просто счастлива. Ведь он поступил так, как ты хотела.
– И выбрал себе в жены такую красавицу, – вмешалась Каро, ободряюще глядя на Андреа. – Андреа, да будет вам известно, что я умираю от зависти. Я бы полжизни отдала за ваш цвет волос. А этот подвенечный наряд! Вы просто обязаны раскрыть мне секрет, как вам удалось обзавестись таким за столь короткий срок!
– Оставь в покое наряды, – прервал ее излияния Дэн. – Лучше пусть Брент скажет, где он нашел ее саму, и нет ли у нее случайно сестры.
– Прости, братец, – вмешался Брент, довольно чувствительно пихнув своего шафера в бок. – Андреа единственна, неповторима и принадлежит только мне. Тебе придется самому поискать себе невесту, если только у тебя не пойдет кругом голова от твоей медицинской премудрости. И советую сделать это побыстрее, пока матушка не извела тебя своими уговорами жениться.
– Это напомнило мне кое-что, Дэн, – сказала Андреа. – Мы познакомились благодаря вашему однокашнику, Харри Эндрюсу. Он тоже приезжал на выставку. Вот он-то и представил мне Брента, теперь вы видите, к чему это привело.
– Ну что ж, вы подсказали мне неплохую мысль, – задумчиво приподнял бровь Дэн. – Честно говоря, я не переношу этого надутого гордостью малого, но постараюсь подольше выдержать его общество – вдруг он сведет меня с кем-то хотя бы вполовину таким же обаятельным, как вы.
Итак, первое знакомство состоялось, и Андреа почувствовала некоторое облегчение. Пожалуй, за исключением одной лишь матери, все остальное семейство показалось ей очень милым и готовым принять ее в свое лоно. К счастью, ей не грозила необходимость существовать под одной крышей со свекровью: у Брента в Нью-Йорке имелась собственная квартира, где они должны были поселиться сразу после того, как освободят Стиви из лап Ральфа. Воскресные и праздничные обеды дадут им с Грейс возможность постепенно познакомиться получше и, возможно, стать впоследствии более близкими людьми.
Андреа показалось, что остаток дня пролетел словно один миг, однако Брент был другого мнения. Он извелся во время бесконечного обеда со всеми традиционными тостами и дележом торта между женихом и невестой. После десятого по счету тоста Брент не выдержал и умолял друзей и родственников сжалиться над ними, дабы новобрачные не оказались слишком пьяны в первую брачную ночь.
Он отодвинул подальше от Андреа ее бокал с шампанским и прошептал ей на ухо:
– Одно дело слегка расслабиться и совсем другое быть пьяной, любовь моя. Я желаю, чтобы ты прочувствовала все до мелочей в нашу первую ночь.
– Я тоже, – с чувством заверила Андреа, также отодвигая его бокал. В ее фиалковых глазах промелькнул озорной блеск. – А теперь пойдем танцевать, милый. Чем скорее наши гости займутся собственными развлечениями, тем скорее мы сможем заняться своими делами.
ГЛАВА 19
Несколько позже их экипаж уже несся по улицам по направлению к отелю. На запятках болталась пара старых башмаков, как и полагалось по обычаю. Они и впрямь задержались гораздо дольше, чем им бы того хотелось. Удрать незамеченными не удалось, и вот Андреа заставили бросать свой свадебный букет в толпу юных девиц, а Брента отдать подвязку Андреа на растерзание десятку молодых холостяков. Щедро посыпанные рисом, который и теперь пребольно кололся под платьем, новобрачные наконец-то смогли покинуть бал.
– Я надеюсь, что твои родители хотя бы немного утешатся, – сказала Андреа. – Ведь мой букет поймала твоя сестра, а подвязка досталась Дэну. Это должно развеселить их, как ты считаешь?
– Не беспокойся об этом, Андреа, – отвечал он. – Конечно, их шокировала столь скороспелая свадьба и возникшие в результате этого неловкости, но они скоро успокоятся. Особенно когда мы через год-пол-тора предъявим им очередного внука.
– Мы можем им предъявить в качестве внука и Стиви, – напомнила Андреа, – по крайней мере я на это надеюсь.
– И я тоже верю в это, – подтвердил Брент, поудобнее устраивая ее головку у себя на плече. Прежде чем она успела впасть в меланхолические чувства, он поторопился переменить тему беседы: – О чем это вы так оживленно шептались с Мэдди перед самым отъездом? – поинтересовался он.
– Ах… ну просто кое о каких дамских делах, – пробормотала она с раскрасневшимся лицом.
– Ах, да, я понимаю, – хмыкнул он. – Последние наставления по поводу брачной ночи, я полагаю?
– Нечто подобное, – шепнула она и невольно поежилась, стараясь избавиться от неприятных ощущений, доставляемых зернышками риса в складках платья.
– Что это ты вертишься?
– Похоже, на меня высыпали столько риса, что им можно было бы накормить целый полк, – пожаловалась она. – И он ужасно колется!
– Если бы он уже был сварен, я сам собрал бы все зернышки до единого! – рассмеялся он. – Вот уж наелся бы до отвала! И вполне возможно, это было бы самой восхитительной трапезой в моей жизни. Можно, я все-таки попытаюсь, любовь моя? Ведь твое пышущее жаром тело вполне способно довести этот рис до готовности! – предложил он игривым тоном.
– Держи свой язык и свои зубы при себе, ненасытный волчище! – хихикнула она. – По крайней мере до той поры, пока мы не сможем уединиться.
И в очередной раз Мэдди превзошла самое себя. Войдя в комнату Брента, они обнаружили, что там все убрано цветами, в ведерке со льдом их ожидает бутылка шампанского, а сервировочный столик уставлен всевозможными закусками. Кровать была застлана свежими белоснежными простынями, слегка спрыснутыми любимыми духами Андреа, и край одеяла отогнут в полной готовности. Прикрученные до минимума газовые светильники заливали комнату мягким рассеянным светом. Словом, обстановка была вполне романтичной и завораживающей.
Брент подошел к изножью кровати, где обнаружил черный атласный мужской халат, разложенный подле изящного шелковистого полупрозрачного дамского ночного туалета лилового оттенка.
– Напомни мне поблагодарить утром Мэдди за ее хлопоты, – с чувством произнес он, теребя тончайший шелк ночной рубашки, словно воочию представив тело своей невесты, манящее его из полупрозрачных складок ткани.
– Я… хм… да, хорошо, – смутилась Андреа. – Я напомню тебе.
– Не надо так нервничать, мое робкое сердечко, – нежно заверил он. – Нам предстоит пережить одно из самых восхитительных мгновений в жизни, а вовсе не взойти на помост гильотины, и ты это должна знать.
Он вручил ей ночную рубашку, повернул к себе спиной и сноровисто расстегнул пуговицы на подвенечном наряде. Запечатлев легкий поцелуй у нее на шее, он подтолкнул ее в сторону туалета.
– Почему бы тебе не переодеться, а тем временем постараться успокоиться и собраться с духом. Я подожду тебя здесь.
Она радостно приняла его предложение, и ожидание Брента растянулось настолько, что он уже начал гадать, решится ли она выйти оттуда вообще, как вдруг дверь распахнулась и она вошла в комнату. Он всегда считал ее красивой, но теперь она показалась ему еще прекраснее. Полупрозрачная рубашка с низким вырезом выгоднейшим образом подчеркивала изящную девичью грудь и тонкую талию, целомудренно полускрывая в своих складках нижнюю часть тела. Ее волосы, распущенные и расчесанные, заливали водопадом роскошных локонов плечи и спину.
– Ты прекрасна, – выдохнул он, пораженный. – Ты просто божественна.
– Мне не надо было так много есть, – смущенно заявила она. – У меня желудок готов вывернуться наизнанку.
– Подойди же, мой ангел, – низко рассмеялся он, простирая к ней руку. – Позволь мне облегчить твои страдания, – и он усадил ее рядом с собою так, чтобы иметь возможность ласкать ее полуобнаженные плечи. – Помнишь ту ночь в твоем номере, когда я массировал тебе шею? Я было и впрямь подумал, что Мэдди пристрелит нас обоих! Она превращается в маленькую фурию, когда приходит в ярость.
Андреа блаженно вздохнула и наклонила головку набок, чтобы подставить горло для его поцелуев.
– Она мала ростом, но очень отважна, – согласилась она, вздрагивая от его прикосновений. – Ах, это восхитительно! Не останавливайся, умоляю…
– И не подумаю, – промурлыкал он ей на ушко, вызывая новый сладостный трепет. Нежные, легкие прикосновения его губ опускались по ее шее к обнаженному плечу. – Ты оставила для меня хоть немножко риса? – спросил он. – Или мне придется насладиться одной твоей восхитительной плотью, без гарнира?
Шелковые тесемки развязались как бы сами собой, и ворот ночной рубашки распахнулся, открывая его жадному взору прелестных очертаний спину и грудь. Она поудобнее устроилась в его объятиях, охватив руками его шею и прижимаясь к нему все плотнее и плотнее, повинуясь разгоревшемуся в ней желанию.
– Возможно, тебе повезет найти пару зернышек в каком-нибудь укромном месте, – многозначительно прошептала она. – Только искать придется очень внимательно.
– Я обещаю обследовать каждый дюйм твоего неповторимого тела, – заверил он, слегка охрипнув от нарастающего возбуждения. Не в силах долее медлить, он припал к нежной груди и долго ласкал ее языком, прежде чем охватил губами розовый бутон соска.
Андреа не сдержала низкого стона, с необычайной остротой реагируя на движения его губ и языка. Ей казалось, что даже сама матка запульсировала в глубине ее естества, в одном ритме с его ласками. Кровь бурлила в ее жилах, разнося радость в каждую клеточку тела.
Наконец, когда, казалось, уже прошла целая вечность, он оторвался от одного соска – с тем лишь, чтобы тут же заняться другим. Пока он покрывал поцелуями ложбинку между грудей и благоуханную кожу возле соска, руки Андреа проникли к нему под рубашку и пробежались по волосам, покрывавшим грудь. Вот она наткнулась на плоские, неразвитые мужские соски. Он хрипло застонал – каким-то невероятно низким басом, – словно замурлыкал огромный кот.
– Да, ласкай меня, – настаивал он. – Познай меня.
И он припал к ее второму соску, в то время как ее руки на ощупь познавали ширину и мощь его мускулистой спины, его прямых плеч, его груди. Она ласкала его теплую, гладкую кожу. Перебирала пальчиками темные завитки волос между сосками. Теребила их. Касалась их нежно-нежно. Старалась доставить ему такое же наслаждение, какое доставлял он ей.
Пламя желания разгоралось в ней все сильнее, чувственный трепет нарастал в ее теле с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. И она не была одинока в своих ощущениях. Она чувствовала, как подле нее тот же трепет поднимается в теле Брента, как его сердце учащенно бьется в унисон с ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47