https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/River/desna/
Шейн покачал головой и отвел Чероки в свободное стойло. Женщины! Как только они сговорятся и начнут плести против него интриги – пиши пропало!
В конюшне было темно, поскольку окна заколотили на зиму, зато так было гораздо теплее. Запах преющего сена, потертой кожи и лошадей задурманил голову Шейну, и тяжести дня как-то сами собой свалились с его плеч.
Что ни говори, а он прошел неплохой путь от ирландского мальчишки в дырявых туфлях. В постели его всегда ждала прекрасная жена, он твердо стоял на собственной земле, и у него был умный сынишка. И, если он не ошибается, у Кэтлин еще достаточно муки, чтобы приготовить хлеб к столу.
Тут какой-то царапающий звук вклинился в ход его мыслей. Шейн вскинул голову, взглянул вверх, и на его лицо упала пара соломин с сеновала.
Ему стало любопытно, и он отпустил уздечку. Чероки ткнулся мордой в плечо кобыле в соседнем стойле и замер.
Шейн прислушался, но никаких посторонних звуков не было слышно.
– Гейбриел? – позвал он.
Когда никто ему не ответил, рука Шейна автоматически легла на рукоятку «кольта».
– Кто здесь? – спросил он и медленно двинулся к лестнице, ведущей на сеновал. – Джастис, это ты там наверху?
Сверху слетела целая копна сена. Шейн крепче сжал рукоять револьвера.
– Кенна! – Среди сена появилось маленькое личико Дерри.
– Дерри? – Шейн облегченно вздохнул и убрал руку с оружия. – Что ты там делаешь?
Нижняя губа девочки задрожала.
– Не могу найти котенка.
– Ты там одна? Джастиса рядом нет? – Шейн протянул ей руки. – Давай спускайся.
– Н-не могу. – По щеке малышки скатилась крупная слеза. – Я залезла, а слезть не могу.
– В конюшне нет котят. Пойдем, милая, я тебе помогу спуститься.
– Косеська! – упрямо сказала Дерри.
– Как ты вообще сюда забралась? И как тебя никто не заметил? – На улице было довольно холодно, да и в помещении не слишком тепло. – Где твое пальто, малышка? – Шейн вздрогнул при мысли, что Дерри могла залезть к лошадям в стойла или уйти в лес и потеряться.
– В доме. Я з-забыла.
– Ну-ка слезай, – приказал он.
Дерри так отчаянно помотала головой, что косички разметались по сторонам. В ее волосах застряла солома.
– Если боишься спускаться по лестнице, то прыгай, я тебя поймаю.
Но Дерри отпрянула, и Шейн потерял ее из виду.
– Стой, крошка, не шевелись, я поднимусь и заберу тебя.
Он залез по лестнице и увидел, что Дерри смертельно напугана. Она стояла, прижавшись к крыше, и, не мигая, смотрела на него круглыми, точно блюдца, глазами.
Шейн не знал, как обращаться с маленькими девочками, зато он прекрасно знал, как обращаться с напуганными жеребятами. Он сел на пол и тихо спокойно сказал:
– Не плачь. Я буду сидеть здесь, а ты сама подойди, когда захочешь.
Так он сидел несколько минут, а Дерри плакала. Затем девочка подбежала к нему и обняла за коленку.
– Я искала киску, – сказала она сквозь слезы.
– Здесь кошек нет. Мыши, может, крысы, но только не кошки.
– Застис мне сказал.
– А ты хочешь кошечку?
Девочка отодвинулась и посмотрела на Шейна:
– Косеська на колаблике.
– Да, на пароходе была кошка. А здесь, в Килронане, кошек нет.
Дерри утерла личико грязной ладошкой, размазывая слезы и пыль по щекам. Шейн видел, что она дрожит от холода. Он хотел схватить ее и прижать к себе. Но он знал, что так делать нельзя. Надо еще подождать. Пусть сама успокоится.
– Мне горячо, – сказала наконец Дерри.
– Ты, наверное, хочешь сказать, холодно?
– Угу. – Она кивнула и посмотрела на него с каким-то вопросом в глазах. – Нету косесек?
Шейн покачал головой, затем медленно снял свое пальто.
– Мама, наверное, уже с ног сбилась, ищет тебя. Если ты не пойдешь в дом, то кто будет есть хлеб с повидлом?
– Застис.
– Та-а-ак, и что мы с этим будем делать?
– Хосю косеську, – снова заявила Дерри.
– Договорились. Когда придет весна, Макенна привезет тебе кошечку из Форт-Индепенденс.
Кошка. Он терпеть не мог кошек. И вот теперь он пообещал ребенку привезти чертово животное.
– Вот дурак, – прошептал он себе под нос, спускаясь с лестницы.
Дерри смотрела на него сверху.
– Кенна?
– Да?
Дерри осторожно встала на ступеньку и обняла его за шею:
– Я юбью папоську. – Макенна обнял ее. – А ты меня юбис? – требовательно спросила малышка.
– Конечно, люблю, – честно ответил он.
Кэтлин стояла на стуле в гостиной, пытаясь повесить индейское одеяло на окно. На ней был голубой халат из тафты и белый передник. Волосы она прибрала под льняную шапочку. Она так мило выглядела, что Шейну хотелось взять ее за талию и прижать к себе. Но он был слишком зол на ее легкомыслие. Как она могла отпустить девочку одну из дому?
– А-а-а, Шейн. – Кэтлин глянула на него через плечо и улыбнулась. – Помоги мне спуститься. Эти одеяла такие... – но она не договорила, заметив Дерри у него на руках. Она бросила одеяла и спустилась сама. – Что случилось?
– Я нашел ее на конюшне.
– На конюшне? В такую-то погоду? – Кэтлин буквально выхватила Дерри у него из рук. – Ты что, с ума сошел? Как можно тащить ребенка в такую погоду на улицу без шапки и пальто?! Она же вся продрогла.
– Мамоська, я бегала за косеськой.
Дерри начала сбивчиво рассказывать свою историю. Но Кэтлин не слушала ее. Она набросилась на Шейна.
– Стыд и срам, – кричала она, – а если ребенок заболеет? Да что ты за отец такой?
– Да, видать, такой же, как ты – мать. Я всего лишь нашел ребенка, за которым ты должна была приглядывать.
Кэтлин вдруг побледнела. Веснушки прорезались еще четче на ее лице.
– Извини. Я зря на тебя накричала. Я увидела...
– Это твой ребенок, Кейти. И это не графство Клэр. Смотри за ней лучше или потеряешь ее.
– Я виновата, я знаю. Вина только моя. И если с ней что-нибудь случится, то ответственность за это будет только на мне.
Дерри нахмурилась и начала всхлипывать.
– Ну что ты, милая, – пробормотала Кэтлин. – Разве можно выходить из дома без взрослых? Ну да ладно, я тебя не буду сейчас ругать. – Кэтлин подошла к двери. – Мэри! Попроси Урику подготовить для Дерри горячую ванну. Пусть вымоет ее и оденет в ночную рубашку.
Кэтлин пришлось рассказать Мэри, что случилось с ребенком, и та забрала Дерри с собой, чтобы она погрелась у кухонной печи, пока вода не нагреется. Кейти снова развернулась к Шейну:
– Ты правильно распекаешь меня за то, что я так легкомысленна.
Но Шейн уже пожалел, что так резко высказал все жене. Кэтлин была хорошей матерью, и не только Дерри, но и его сыну. Ее терпение с Джастисом было достойно высших похвал. И самое главное, ей удалось привить мальчику основы культуры.
– Я погорячился, Кейти, прости.
Молчание между ними затянулось, и Шейн нервно переступил с ноги на ногу, оглядывая комнату. Кейти неплохо потрудилась здесь. Она декорировала сосновыми сучками огромную каменную печь. А доски пола были отмыты добела. Мебели было немного – пара скамей да стул с высокой спинкой. Но стекла были вымыты, а стены сияли свежей побелкой. На дальнюю стену Кэтлин повесила два небольших портрета. На одном был изображен пожилой мужчина в старомодной военной форме и с мечом. На другом – молодая красивая женщина в зеленом берете.
– Дядя Джейми не узнал бы этот дом, доведись ему сейчас войти сюда, – сказал Шейн. – Ты хорошо здесь поработала.
– Да неужели?
– Ладно, не начинай все сначала. Я просто хотел тебе сказать, что детям опасно...
Кэтлин смяла в кулаке край передника.
– Да что ты говоришь? Что ж, поздравляю. У тебя получилось завести меня.
– Мир, женщина. У тебя что, месячные? Чего ты такая раздражительная?
Глаза Кэтлин расширились.
– Советую вам следить за своим языком, сэр, – сказала она, – такие вещи тебя вовсе не касаются.
Шейн пожал плечами.
– Вообще я твой муж, так что такие вещи меня касаются. Тем более если учесть, что моя жена превращается в мегеру.
– Это несправедливо! – Она развернулась, явно намереваясь выйти из комнаты вон, но внезапно остановилась как вкопанная. – А кто не станет мегерой, если ее муж в постели произносит имя другой женщины?
– Ты что, до сих пор на меня за это злишься? – Он шагнул к ней. – Кейти, это был только сон.
– Ты все еще думаешь о Сериз. Признай это.
– Один раз, – сказал он, – всего один раз я упомянул ее имя во сне, и ты...
– Нет, не раз, – сказала Кэтлин зло. – Три или даже четыре раза. Сегодня ночью, например, ты снова сказал это. Ты что, сравниваешь нас? – Она уже задыхалась от гнева. – Ну и как? Я похожа на нее?
– И что ты хочешь услышать в ответ? – В затылке Шейна пульсировала такая боль, словно кто-то пытался просверлить его черепушку сверлом размером с десятицентовую монету. – То, что у нас было с Сериз, отличается от того, что было у нас с тобой, когда мы поженились. Но это было.
Кэтлин побелела.
– А сейчас? Ты любишь меня, или ты все еще любишь ее?
– Любовь может умереть, Кейти. Моя любовь к Сериз умерла той ночью, когда ее убили. Она убила ее, когда попросила у меня деньги на то, чтобы убить нашего ребенка. Она убила ее, когда сказала мне, что ни за что не станет жить впроголодь, готовя и стирая на одного человека.
– Если ты не любишь ее больше, то почему ты не можешь перестать о ней думать?
– Потому что ее кровь на моих руках. Потому что я был мертвецки пьян и... – Он прервался, не в силах продолжать разговор, не в силах признаться вслух, что был настолько зол на нее, что желал ей смерти. Он не мог сознаться Кэтлин, что не раз хватал Сериз за плечи и тряс ее так, как это делал его отец с его матерью.
– Это ты убил ее? – спросила Кэтлин.
– Сколько можно тебе говорить, что я этого не делал?
– Ты говорил... – По щекам Кэтлин катились слезы. – Ты хочешь, чтобы я верила тебе на слово, а сам моему слову верить не желаешь. Ты не хочешь верить в то, что я говорю тебе про Дерри.
– Правда может быть разной в зависимости от того, с какой колокольни ты на нее смотришь, – прошептал он хриплым голосом. – Но я не мог зарезать Сериз до смерти, и если ты не хочешь в это поверить, то и черт с тобой.
– Я очень хочу поверить в то, что кто-то другой убил ее, Шейн! – закричала она. – И я верю в это. – Она закрыла лицо руками. – Неужели ты думаешь, что я была бы сейчас здесь с тобой, если бы не верила твоим словам?
Шейн подошел к ней и обнял.
– Не плачь, – сказал он. – Когда ты плачешь, мое сердце разрывается на части. – Черт возьми, как он ненавидел эти споры с Кейти; ему всегда казалось, что у нее на руках все тузы, а у него – лишь пара валетов.
Они поцеловались, сделав вид, что примирились, но зерна боли, причиненной друг другу, упали на почву и вскоре должны были дать всходы, подобно озимым, ждущим своего часа под февральским снегом.
И вот следующим вечером, за ужином, они снова нашли причину для ссоры.
– Скоро Рождество, – сказала Кэтлин после того, как дети отправились спать и они сидели на кухне, попивая чаек. – Мы должны что-то сделать, чтобы купить детям подарки.
– У них есть теплая одежда, достаточно еды и крыша над головой. Я не могу позволить себе покупать им всякую ерунду на подарки.
– Но ведь это же Рождество! – Взгляд Кэтлин сказал ему больше, чем могли сказать слова. Она считала его скупердяем, экономящим деньги на радостях детишек.
– Я говорил тебе, Кейти, – ответил он, – пока я не продам скот в Форт-Индепенденс...
– Ты слишком беден, чтобы устроить нам праздник?
От стыда у Шейна зарделись щеки и покраснела шея. Его жена ничего не знала о бедности. Как она могла понять, к примеру, его беспомощность, когда он смотрел, как плачет его маленькая сестренка, глядя на лавку кондитера, а он ничего не мог купить ей?
В доме Патрика Макенны никогда не было праздников, и дети никогда не получали подарков. И на Рождество в том числе. По сравнению с тем, как жил он и его братья и сестры, Дерри и Джастис были просто богачами.
– Джастис уже вырос из игрушек, – сказал он грубо. – А что до Дерри, то чем меньше она будет ожидать от меня, тем легче ей будет здесь жить.
– Ты это серьезно? – спросила Кэтлин.
– Испеки им печенья или что-нибудь в том же духе. Дети любят печенье.
– Что, только печенье на рождественский стол?
– Многие дети были бы счастливы, если бы ели, как наши. Мясо каждый день и пирог по субботам.
– Но твоим детям и не приходится голодать, – настаивала Кэтлин. – У их отца шестьсот акров земли, дом, конюшни и много еще чего...
– Черт возьми, женщина! Ты что, не понимаешь? Да, у меня есть Килронан, ноу меня нет денег до тех пор, пока я не продам скот. Все, что у меня было, я отправил тебе, чтобы ты приехала сюда.
Ее гнев сошел на нет. Кэтлин в изумлении уставилась на него.
– Ты хочешь сказать, что у тебя ни гроша за душой?
– Вот именно.
– Но почему ты мне ничего не сказал?
Он с шумом выдохнул.
– В семье мужчина должен заботиться о финансах, а не женщина...
– Ну что за вздор! Жена должна быть напарником своему мужу. Я знаю, каково это – быть без денег. После того, как мой отец умер, мы с Морин с трудом находили средства на еду и дрова.
– Мой дядя оставил Килронан в долгах, Кейти. И я до сих пор расплачиваюсь с ними. Если бы у меня были деньги, я бы ни секунды не колебался, чтобы потратить их на тебя или детей.
– Я чувствую себя такой дурой, – сказала она. – Упрекала тебя в жадности совершенно без причины. Прости меня, Шейн.
– Нет-нет, это я виноват. Я должен был раньше тебе все рассказать, но это все моя гордость. Для меня проще терпеть твои упреки в скупердяйстве, чем признаться, что я тот же, кем и был, – грязный ирландец без шиллинга в кармане.
Кэтлин покачала головой.
– Я помогу тебе заработать деньги.
– Да? И каким же образом? Ты можешь помочь нам подковать лошадей?
– Не надо смеяться надо мной. Я говорю вполне серьезно. Я могу работать в школе. Или я могу продать что-нибудь из вещей, которые я привезла из Ирландии.
– Я не позволю своей жене торговать своими шмотками на углу. Ты лучше займись тем, чем положено: заботься о детях, благоустраивай дом. А я буду думать обо всем остальном.
Он уже начал думать о том, как удовлетворить просьбу Кэтлин. И тут он вспомнил о человеке в Сент-Луисе, который сделал ему выгодное предложение.
– Но я хочу помочь, Шейн, правда хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37