Да, они были дружны, но теперь Кит видел в Карле соперника. Женщина, которую желали оба, положила конец их дружбе.– Простите, сир, но я не сказал ничего, кроме правды.Глаза Карла превратились в черные жгучие угольки.– Да? И в чем же состоит эта правда?– Я не нанес оскорбления ни одной леди, я просто назвал госпожу Данн ее настоящим именем. Она шлюха! И спали вы с ней или нет, дела не меняет.Дженни испуганно вскрикнула. И Карл, и Кит немало выпили в этот вечер, хотя пьяным никто из них не выглядел – ярость протрезвила обоих. Карл публично простил Кита – это случилось незадолго до ухода королевы Екатерины, – а теперь эта глупая выходка могла все испортить.– Стойте! – Кит уже направился к выходу, но окрик короля заставил его обернуться. – Я не стану брать назад своего обещания простить вас за убийство моего придворного, как не стану требовать от вас извинений, чтобы не расстраивать даму, которую вы так незаслуженно оскорбили, но я приказываю вам покинуть этот дом и никогда больше не показываться мне на глаза. Ваши манеры отвратительны, лорд Росс. Я не желаю более вас знать.Кит побледнел как смерть.– Благодарю вас, мой король, – сказал он, поклонившись. – Обещаю сегодня же покинуть город, но хочу еще раз повторить – я был и останусь вашим верным слугой. Мне жаль, что между нами встала продажная женщина, но я желаю вам насладиться вашим приобретением сполна.Весь зал замер в шоке. Кит покинул бал в полной тишине, лишь шаги его гулко звучали. Затем все вдруг заговорили разом, голоса были в основном женские – дамы с энтузиазмом обсуждали случившееся.– Пошли отсюда, дорогая, – предложил Дженни король, когда немного утих шум. Он искренне сочувствовал Дженни, видел, как ей больно. Он понимал, что она солгала, сказав, что у нее ничего не осталось к Киту Эшфорду, и, хотя Карл вынужденно дал ему отповедь, зла на друга он не держал. Карл понимал, что у них с Дженни отчего-то не заладилось, хотя они вовсе не охладели друг к другу. Как бы там ни было, Карл не стал допытываться о причинах – главное, что Дженни была с ним, королем.– Спасибо, Карл. – Дженни старалась держаться независимо, хотя ей это давалось с трудом. Будь ее воля, она покинула бы зал куда раньше. Уже у выхода она встретилась глазами с братом Кита, и недоброе предчувствие завладело ею. Дженни была наслышана о недавней связи Эшфорда-младшего с Барбарой Палмер, и, кажется, эта выдающаяся женщина давала ему уроки не только в области человеческих отношений. Барбара была известной интриганкой, и по хитрому, расчетливому блеску в глазах молодого человека Дженни определила, что он затеял недоброе. С нелегким сердцем она покидала зал. Ледяной декабрьский ветер раскачивал деревья, навевая тоску.– Любовь моя, будь умницей, – говорил Карл, обнимая Дженни, они сидели у горящего камина в уютной гостиной декана. С того памятного бала прошла почти неделя. – Мужчина обязан обеспечить будущее своей возлюбленной. И своим детям, если они родятся. Так принято. В этом нет ничего постыдного.Дженни упорно молчала. То, к чему она так стремилась – скромный домик в Лондоне на Чансери-лейн, свой дом, которого у нее никогда не было, – сегодня она упорно не желала принимать. Слова Кита стучали в голове как набат. Шлюха! Она не была Карлу законной женой, не была даже женой гражданской, с которой живут под одной крышей, она была просто женщиной, к которой король иногда наведывался с совершенно определенной целью.– Кит просто назвал все настоящими именами…– Довольно! – Карл вскочил и принялся расхаживать по комнате туда и обратно. – Ты не можешь и дальше жить на Лебяжьей улице. Это решено. У тебя будет дом в городе и особняк с поместьем в Бекингемшире. Оно и так пустовало слишком долго.– Но я не хочу, чтобы меня называли шлюхой, и потому не могу принять таких даров.– Ты все еще любишь меня?– Да.– Тогда почему не можешь? Из-за этого неотесанного моряка? Из-за его поганого языка? Тем словом, что он назвал тебя, можно назвать чуть ли не каждую фрейлину! У него самого сколько их было?Дженни слова Карла не утешили.– Ваше величество, вы награждаете людей, которые помогали вам в трудное время?– Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?– Мой отец был джентльмен, и он погиб, защищая ваше дело. Вы не могли бы назначить ему пенсион? Такой дар был бы для меня более приемлем.Карл задумчиво погладил по голове собаку – любимую суку породы спаниель. Если ей так хочется, пусть будет пенсион, зато она охотнее будет идти навстречу всем его требованиям. Отчего не сделать приятное женщине?– Пенсион так пенсион, – с улыбкой согласился Карл. – Мы не должны ссориться, и истерик с меня хватит. Если бы я знал, что такое простое решение тебе подойдет, не стал бы даже ждать, пока ты его предложишь.– Так у меня будет свой дом?– Конечно. Многие женщины требуют к подаркам еще и титулы. Если наша любовь принесет плод… Впрочем, об этом пока рано думать. – Карл был приятно удивлен недоумевающим выражением ее лица. Эта девушка была настолько простосердечна, что ей и в голову не могло прийти потребовать от него титула графини или на худой конец баронессы. Что за очаровательная невинность!– Ты будешь меня там навещать?– Когда найду время. Но ты вольна жить как пожелаешь. Уверяю тебя, если между нами случится размолвка, как это уже было, если ты меня разлюбишь – я не оставлю тебя без крыши над головой.– Ваше величество, вы так добры ко мне.У Дженни на глазах заблестели слезы благодарности, она встала, чтобы поцеловать короля, и он растроганно прижал к своей груди ее голову.– Бедная моя Дженни-птичка, теперь, когда у тебя есть свое гнездышко, станешь ли ты задерживаться здесь или упорхнешь как птичка?– Я бы хотела увидеть свое поместье как можно скорее, но если вы прикажете мне остаться в Оксфорде, я повинуюсь.– Вот еще! Я никогда не стану приказывать женщине делать то, чего она сама не желает. Если тебе не нравится мой двор – уезжай. Кончится чума, и мы вернемся в Лондон, и там у тебя будет свой уголок. А как ты думаешь, обустройство новых гнезд оставит тебе хоть капельку времени для меня?– Для вас у меня всегда найдется время.Сегодня в их отношениях появилось нечто такое, чего раньше не было, – теплота и какая-то особая, щемящая нежность.– Карета в твоем распоряжении. И помни, придворные не хотели тебя обидеть – не держи на них зла.Дженни внутренне съежилась при напоминании об очередном оскорблении. Навечно она запомнит этот бал, понимающие взгляды кавалеров, их ухмылки, шепоток дам, а сегодня утром кто-то прикрепил к дверям картинку скабрезного содержания. Странное дело, когда она показала карикатуру Карлу, тот от души смеялся, прежде чем бросить смятый листок в корзину у очага. Сейчас он вынул этот листок, расправил его и с ухмылкой стал разглядывать двух пялящихся друг на друга ослов – один с весьма крупным мужским достоинством и в короне, а другой – ослица, с непропорционально пышным бюстом, на котором болтается та самая подвеска. Сомнений в том, кто был изображен на рисунке, ни у кого возникнуть не могло.– Здесь всего лишь обыгрывается твое имя, – сказал король, читая короткий стишок на латыни под рисунком. – Кроме того, автор мне весьма польстил.– Я обиделась.– Будь я в ином настроении, я тоже мог бы обидеться, – признался король. – А теперь, Дженни-птичка, поедем и посмотрим, как тебе понравится мой подарок.За окнами занимался рассвет. Дженни медленно шла по улице, думая о том, что наконец у нее появится свой угол. Пусть Карл согласился передать ей недвижимость как признание заслуг ее отца, которого Дженни, кстати, никогда в глаза не видела, лишь для того, чтобы сделать ей приятное, все равно ей было не так стыдно.В тот момент, когда Дженни проходила мимо собора, величественного и монументального, отбрасывавшего лиловую тень, из здания на противоположном конце той же улицы вышел неприметно одетый молодой человек. В рукаве у него был припрятан свернутый пергамент, и он направлялся к самому королю.Карл оторвался от чтения депеши, потревоженный объявлением о нежданном визите. Карл был наслышан об Эшфорде-младшем, знал он и о том, что молва связывает его с Барбарой Палмер.– Мне сообщили, что у вас для меня важная информация. – Король смотрел на посетителя сурово и надменно.– Боюсь, ваше величество, эта информация не покажется вам приятной. – Опустив глаза, Джеймс достал пергамент и протянул его королю.Карл несколько раз перечитал сообщение, не желая верить написанному. Наконец он оторвал взгляд от письма.– Вы с готовностью сообщаете мне об участии в заговоре старшего брата. Почему?Джеймс не был готов к такому повороту.– Я ваш подданный, государь, – скороговоркой сообщил он, боясь посмотреть Карлу в глаза.– Как письмо, изобличающее заговор, в котором участвуют ваш брат и капитан Оноре де Бранд, попало в ваши руки?– Я не могу вам этого сообщить, сир.– Папистский заговор, – медленно проговорил король, – как это все знакомо. – Карл замолчал и прошелся по комнате. – Откуда вы знаете, что это не подделка?– Мне ли не знать почерка собственного брата, сир.– Да, это верно… Но с чего бы ему вдруг стать предателем? Совсем недавно он рисковал жизнью, спасая меня.– Ваше величество… – Джеймс сделал многозначительную паузу – точь-в-точь так, как его учила Барбара. – Я думаю, здесь все дело в женщине. Мой брат однажды убил из-за нее человека. Он не настолько безрассуден, чтобы бросать вызов королю, но есть иной способ свести с вами счеты – измена, заговор.– Да, конечно…Карл задумчиво посмотрел в окно. Едва ли Кит Эшфорд из одной лишь ревности станет пытаться свергнуть своего короля.– Вы также отлучили его от двора.Он чувствовал себя оскорбленным, обесчещенным.– Кит Эшфорд никогда не рвался в придворные.– Но люди меняются, сир… – Опять домашняя заготовка от Барбары Палмер. Ее интонация, ее многозначительность.Карл пристально посмотрел на юного собеседника.– Что лично вам даст тот факт, что вашего брата осудят за измену?– Я унаследую титул и поместье. – К этому вопросу Джеймс был готов.– Тут вы ошибаетесь, поместье и земли отойдут короне.– Но, сир, вы, конечно же, не оставите без награды человека, который помог вам обезвредить предателя.– В этом письме упомянута женщина, но имя ее не названо. Как вы думаете, кто она?Джеймс уставился взглядом в рисунок турецкого ковра.– Ваше величество, я лишь смею предположить…– Не хотите ли вы предположить, что эта женщина – госпожа Данн?Джеймс съежился от страха. Барбара чего-то не учла. Она заверяла, что после скандала на балу Карл будет только счастлив отделаться от бывшей любовницы, но, очевидно, король был привязан к госпоже Данн куда сильнее, чем того хотелось Барбаре. Напрасно он назвал ее имя.– Кто еще знает о донесении?– Секретарь леди Каслмейн. Показал его своей госпоже.– А вы-то тут при чем? Вы так хорошо освоились в доме леди Каслмейн?Румянец, вспыхнувший на щеках юнца, сказал Карлу все, что тому хотелось узнать. Теперь он руководствовался не только слухами.– Я передам письмо в руки тех, кто знает, как с ним быть, – сказал Карл. – А вас попрошу никуда покуда не уезжать из Оксфорда.Отпустив визитера, Карл задумчиво уставился в окно. Что это – очередная интрига ревнивой Барбары или?.. Глава 23 Подаренное Дженни имение располагалось в живописной долине, среди поросших густыми зарослями холмов. Сад был запущен, прямо к дому подступал лес, и изогнутые ветви деревьев были как черное кружево на фоне бледно-голубого зимнего неба. От самого дома из золотистого известняка словно веяло теплом. Особняк елизаветинской эпохи был небольшим, но уютным, и имел все необходимое: три гостиных, веером отходящих от небольшого, отделанного дубовыми панелями холла, наверху – четыре спальни, кухня на половине слуг и там же все служебные помещения. Дом сильно обветшал, повсюду гуляли сквозняки, и даже растопленные камины не могли прогнать запах сырости.Дом требовал определенных вложений, но кое-что можно было сделать уже сейчас. Дженни велела трем служанкам, которым надлежало подготовить дом к ее приезду, смести паутину и пыль и почистить портьеры. Она была настолько захвачена происходящим, что не захотела ждать до утра. В целом ей здесь очень нравилось, и Дженни была исполнена решимости превратить жилище в обитель своей мечты.Две недели подряд погода стояла такая, словно силы небесные сами решили отвадить Дженни от этого дома. Мокрый снег тут же превращался в слякоть, ветер дул не переставая, камины чадили, и из всех щелей пробирался холод. Леди Каслмейн и ночи не провела бы здесь, но Дженни не была привередлива, кроме того, она сразу почувствовала любовь к этому заброшенному жилью, привязалась к нему, как к живому и уже не могла бросить.Погода не способствовала путешествиям, и Дженни, хотя и скучала по Карлу, знала, что ждать его не приходится. Тем не менее в Оксфорд ее совсем не тянуло. Здесь она чувствовала себя в безопасности, недосягаемая для придворных острословов. Душа ее требовала покоя, а местные леса стали лучшими целителями.Как-то в конце января, когда погода вдруг изменилась к лучшему, Дженни решила разведать границы своих владений. В ее распоряжении находились две верховые лошади, вернее, гнедой жеребец с дурным нравом и кобылка окрасом посветлее – спокойная и покладистая. Дженни велела конюху седлать кобылу.В лесу было очень тихо, каждый шаг лошади отдавался эхом – замерзшая земля гудела. Дженни осторожно вела лошадь по незнакомой тропе между густых зарослей. Вдруг перед глазами мелькнуло что-то желтое, и два вспугнутых щегла опустились на ближний куст. В воздухе пахло прелыми листьями и сыростью.Дженни спешилась.«Какое счастье, – думала она, – ни карет, ни людей, только лес вокруг и твари бессловесные».– Не бойтесь, госпожа, я не причиню вам вреда.Дженни едва не лишилась чувств. Откуда ни возьмись перед ней возник чернобородый мужчина могучего телосложения в грубой одежде – не джентльмен. Дженни окинула нарушителя внимательным взглядом. Вид у него был изрядно потрепанный, одежда в грязи, но он не производил впечатление разбойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47