одна подушечка, красная; одна корзина с крышкой и ручками, соломенно-желтая; одна фарфоровая миска, расписанная цветами…
Кот. Его пригласили сюда, чтобы подвергнуть очередному унижению — сообщить, что он унаследовал какое-то идиотское животное семейства кошачьих. Он ненавидел кошек.
Теперь Джордж убедился, что угодил прямиком в ночной кошмар. Для осознания этого ему уже хватило услышанного, но окончательно его добили последние пункты завещания.
Поверенный бросил затравленный взгляд на Джорджа, потом на леди Оливию, поправил очки, глубоко вздохнул и огласил статьи поистине фантастические и абсурдные. Биб решил все же предоставить Джорджу более чем щедрое ежегодное содержание — восемьсот фунтов в год — сумма весьма приличная, но на определенных условиях. Он будет получать это содержание на усмотрение леди Оливии Фэрфакс в зависимости от помощи, оказываемой им в каком угодно виде на ее выбор школе для девочек имени Хелен Фэрфакс.
Джордж невольно поднялся. Через некоторое время поднялась и леди Оливия. Она крепко сжала спинку стоявшего перед ней стула и в бешенстве наклонилась вперед.
— Ушам своим не верю! — воскликнула она. — Это, должно быть, какая-то шутка!
Поверенный изо всех сил вцепился в бумаги, словно опасаясь, что она вырвет их у него из рук.
— Прошу прощения, мадам, — быстро проговорил он, — но мистер Биб упорно настаивал на этом пункте. Эта мысль полностью захватила его. Я не смог ни отговорить его, ни убедить хотя бы посоветоваться с вами, прежде чем ставить вас в столь компром… я имею в виду обязать вас тесно сотрудничать с… — Он покосился в сторону лорда Райвала, побледнел и снял очки, настолько устрашающе выглядел Джордж. — Факт, достойный сожаления! Но все совершенно законно, несмотря на некоторую странность последнего пункта завещания…
Джордж издал невеселый смешок. Поверенный вздрогнул, но храбро продолжал:
— В связи с этим сочту своим долгом пояснить, что мистер Биб часто изменял свое завещание. И обязательно вводил какую-нибудь странную статью, которую позже заменял другой или просто убирал. Боже милостивый! Я и предположить не мог, что этот вариант станет окончательным. Будь у меня хоть малейшее предчувствие, что моему клиенту так мало осталось жить, я бы проявил большую настойчивость, но, как говорится, прошлое не вернешь.
— Позвольте уточнить, правильно ли я понял? — с преувеличенной вежливостью спросил Джордж. — Мой друг Биб оставил мне неплохое содержание, но получить его я смогу лишь в том случае, если леди Оливия Фэрфакс проявит ко мне благосклонность.
Поверенный растерялся и стал усиленно протирать очки носовым платком, чтобы не встречаться с Джорджем глазами.
— В общем-то да, — произнес он наконец. — Но леди Оливия — женщина разумная, и вы решите с ней этот вопрос полюбовно. Если понадобится моя помощь, я буду рад…
— Могу ли я отказаться? Поверенный пришел в замешательство:
— Не уверен, сейчас посмотрю… — Он снова водрузил очки на переносицу и стал торопливо перебирать бумаги. — Погодите, погодите… Непредвиденные обстоятельства непременно должны быть учтены. Разумеется, мы не ожидали, что вы можете отказаться…
— Поставлю вопрос по-другому. Как будут обстоять дела, если леди Оливия в своей бесконечной мудрости сочтет, что я не принес достаточной пользы школе?
— Если сумма не будет вам выплачена, деньги останутся в фонде и будут использованы на нужды школы.
— В таком случае, — с трудом сдерживая гнев, заявил Джордж, — лучшее, что я могу сделать для школы, — это отказаться от содержания. Так я и поступлю. Прямо сейчас.
Три вороны из школы, затаив дыхание, ловили каждое его слово. Даже Гримсби, выражавший негодование по поводу того, что призрачное наследство Джорджа превосходит содержание его самого, подался всем телом вперед и приложил ладонь к уху. Неожиданно разыгравшиеся драматические события внесли живую струю в довольно скучное утро.
Джордж сардонически усмехнулся. Приятно сделать широкий жест на публике. Широкий, но бессмысленный. Ничего другого ему не оставалось. Раз бразды правления оказались в руках обиженной им женщины, из этих денег он не получит ни пенни. С таким же успехом можно притвориться, что они тебя не интересуют, и сохранить хотя бы остатки чувства собственного достоинства.
— Но, милорд… я не уверен, что вы можете так поступить. По правде говоря, это незаконно, — пытался переубедить Джорджа поверенный.
Однако Джордж был настроен решительно:
— Раз Алоиз решил оставить свое состояние на благотворительные цели, пусть так и будет.
Он гордо выпрямился и скрестил на груди руки. Звучное контральто нарушило театральность момента.
— Весьма впечатляюще, — заявила леди Оливия. — Но по-моему, лорд Райвал, вы слишком торопите события. Нельзя принимать решения, руководствуясь исключительно эмоциями.
Он резко обернулся к ней, но, увидев, что она настроена весьма серьезно, сдержал свой гнев. Она слегка побледнела, однако взяла себя в руки и смело встретила его взгляд:
— Предлагаю ничего не предпринимать сегодня, давайте сначала подробно изучим сам текст завещания. Это соглашение меня так же, как и вас, не устраивает, лорд Райвал, но, возможно, мы найдем какой-нибудь выход. Возможно, там осталась лазейка.
Поверенный раздраженно надул щеки. .
— Текст завещания предельно четкий и ясный, уверяю вас, — недовольно произнес он. — Условие трактуется однозначно.
— Прошу прощения. — Ее улыбка оказала умиротворяющее воздействие на поверенного. — Уверена, что вы оформили все абсолютно законно. Тем не менее буду вам весьма признательна, если вы позволите моему поверенному взглянуть на него. Мистер Калпеппер? — Она повернулась к пожилому мужчине, которого Джордж принял за банкира. — Не будете ли вы так любезны взглянуть?
Калпеппер поклонился и приблизился к столу. Поверенный Биба недовольно подвинулся, освобождая ему место, и оба склонились над документом. Оливия повернулась к собравшимся.
— Думаю, на сегодня все, — объявила она, взяв на себя функцию поверенного распускать собрание. — Спасибо, что пришли.
Ее командный тон был настолько естественным, что три женщины из школы послушно поднялись и вышли, Гримсби, ворча, последовал за ними.
Бесси Фэрфакс осталась. Джордж ей явно не понравился, и она сверлила его взглядом. Леди Оливия направилась к Джорджу. Когда он посмотрел ей в глаза, весь окружающий Мир словно перестал существовать. Они не слышали шепота поверенных, не замечали неодобрительного взгляда мисс Фэрфакс. Они словно остались наедине, забыв обо всем на свете. Щеки Оливии слегка порозовели.
Она остановилась достаточно далеко от него, но он остро ощущал ее близость. Никогда еще его не влекло так к женщине.
Она говорила тихо, но он различал каждое слово:
— По всей видимости, нам избрали такую кару. — Она еще больше покраснела, опустила глаза и нервно сцепила перед собой руки, словно школьница, не выучившая урок. — Со своей стороны, сэр, я сожалею о том недоразумении, которое вышло у нас с вами, когда мы впервые встретились.
«Но не так, как я», — подумал с горечью Джордж. Он с трудом сдерживал охвативший его мучительный гнев. Леди Оливия превосходила его самые смелые надежды, но собственный просчет лишил его каких бы то ни было шансов. Хуже того, Алоиз Биб снабдил Джорджа превосходным сценарием, на фоне которого могло бы пройти успешное ухаживание. Держи он рот на замке, был бы уже на пути к удобному во всех отношениях браку с ней, и они вместе возились бы с ее любимым детищем — школой. Мысль об упущенной возможности причиняла ему почти физическую боль.
Она замолчала, видимо, ожидая от него извинений. Но он промолчал, лишь скрипнул зубами. Она подняла на него глаза и снова уставилась в пол:
— Я должна вам все объяснить. Когда вы приняли меня за горничную, я почувствовала себя до того униженной! Но скорее умерла бы, нежели сказала, кто я на самом деле. Надеялась расстаться с вами еще у двери. Но потом вы вошли в дом, и мне пришлось играть эту роль гораздо дольше, чем я предполагала. — Она помолчала и продолжила: — Я решила, что ничего страшного не случится, потому что мы никогда больше не увидимся. Но когда я узнала, что вы приглашены на оглашение завещания, мне стало не по себе. Я… — Она снова умолкла, ожидая, что он скажет.
Он улыбнулся, пряча досаду.
— Моя очередь извиняться? Вы этого ждете? Долго же вам придется ждать. Меня никогда не мучает совесть, — сказал он, натянуто рассмеявшись. — Тем не менее я принимаю ваши извинения.
Она побледнела от нанесенного оскорбления:
— Правда? Вы невероятно добры!
— Да. Не злопамятен.
Его вымученную улыбку сменила вполне искренняя ухмылка. Леди Оливия прямо на глазах превращалась в острую на язык девчонку, какой он ее и запомнил.
— В чем дело? Я не должен был принимать ваши извинения?
К его радости, она разозлилась:
— С вашей стороны это самое настоящее хамство! У вас намного больше причин извиняться, чем у меня.
— Что ж, раскрою вам секрет. Если бы я извинялся за каждый свой проступок, у меня не осталось бы времени заниматься любимым делом — грешить. — Он подмигнул.
— Не сомневаюсь, — сердито бросила она.
Он наклонился к ней настолько близко, как только позволяли приличия в общественном месте.
— Раскрою еще один секрет, — ласково произнес он. — Вам тоже понравится грешить.
От потрясения губы ее приоткрылись. Он пристально посмотрел на них. Он мечтал о ее поцелуе, всего одном, прежде чем она исчезнет из его жизни. В ее необыкновенных глазах он увидел желание, такое же сильное, какое испытывал сам. Но все это несбыточные мечты. Так что лучше о них забыть.
Сознает ли она, что ее можно читать как открытую книгу? Наверное, нет. Она была смущена и испугана. И едва сдерживала гнев. Но умела подавить в себе любые эмоции. Она отошла от него на шаг.
— Какой же вы наглец! Не хочу вступать с вами в перепалку…
— Слишком поздно.
— Если, по-вашему, вам не за что просить прощения, то мне и подавно.
— Я не говорил, что мне не за что извиняться. Я просто сказал, что не стану этого делать.
— Я ведь хотела закончить дело миром, — возмущенно заявила она. — А вот вы, милорд, с самого начала замышляли недоброе. Обманывали мистера Биба, притворившись его другом, задумали соблазнить порядочную женщину и завладеть ее деньгами. Самая заурядная подлость в чистейшем виде!
— Подлость не бывает чистейшей. И редко заурядной.
— Правда? Как интересно! — Глаза ее засверкали. — Поверю на слово: вами эта область всесторонне изучена.
Он засмеялся:
— Мудро. Новичку стоит прислушиваться к советам эксперта. Так, давайте подумаем… Как мне применить свои навыки на благо школы? Осмелюсь предположить, что она остро нуждается в небольшой добавке подлости. Я лучше всех могу удовлетворить эту потребность. Восемьсот фунтов в год обеспечат вам стабильные поставки. Она раздраженно притопнула:
— Вы все смеетесь, а мы ведь оказалась в очень неприятном положении.
Он притворился непонимающим:
— Со школой?
— Да нет же! Вы и я. Это ужасно. — В ее голосе звучало отчаяние. — Я надеялась, что мы больше никогда не увидимся, а теперь у меня нет выбора.
Он знал, что Оливия поведет себя подобным образом, и досадовал, что она причинила ему боль своей неприязнью.
— Вы забыли, что я отказался от наследства, — твердо заявил он, — и к вашей драгоценной школе не имею ни малейшего отношения. Скоро ваши страдания закончатся, мадам. Это наш последний разговор.
Она нахмурилась:
— Но почему? Почему вы отказываетесь от наследства, если до того нуждаетесь в деньгах, что уж решили охотиться .за приданым?
Он поморщился.
— Как бы я ни нуждался, ни за что не стану плясать под вашу дудку, — заявил он. — Ведь вы не подпустите меня к деньгам ближе, чем на пушечный выстрел. Святой бы не устоял — такая возможность проучить меня! — Он сардонически улыбнулся. — А вы, мадам, далеко не святая.
Она залилась краской гнева:
— Да как вы смеете? Святость тут ни при чем. Я с радостью отдам вам содержание, если вы его заслужите. Почему бы и нет?
Он иронично поклонился:
— Превосходно! Мои аплодисменты! Вы отдадите мне содержание, если я его заслужу. А что заставите делать, милая леди? Грузить уголь? Выносить помои? Поймите, мадам, мне придется быть у вас в подчинении! А потом, что бы я ни делал, вы можете с полным правом заявить, что этого не достаточно, и отказать мне в деньгах.
— Понятно, — сказала она. — Вы даже не пытаетесь играть в благородство. Отказываетесь от наследства лишь потому, что не надеетесь его получить.
— Именно так. Я, разумеется, убит тем, что вы разгадали мои низменные побуждения, но вы абсолютно правы. Ваша школа меня нисколько не интересует, я просто хочу избежать еще одного унижения. Уже несколько часов меня гложет досада.
На ее лице снова отразилось недоумение.
— Но у меня нет намерения унижать вас, тем более было бы несправедливо лишать вас денег. Не самый лучший способ преподать урок, вы не находите?
— Само собой, — ответил он. — Но ничто человеческое вам не чуждо, вы, без сомнения, считаете, что именно такой урок я и заслужил. Возможно, вы и правы, но я в нем не нуждаюсь.
Оливия сдвинула брови.
— Так вот оно что! — воскликнула она. — Вы заподозрили меня в желании отомстить. Да как вы смеете приписывать мне такую мелочность?
Она, казалось, искренне возмутилась. Он удивленно уставился на нее. Неужели он снова ошибся? Ни одна женщина не упустила бы возможности проучить мужчину, вознамерившегося нажиться за ее счет. Нелепо. Никто не может быть настолько терпимым.
Терпимая. Именно это слово как нельзя лучше характеризовало леди Оливию Фэрфакс.
— Милая девочка…
— Я не девочка!
— Прекратите! — приказал он, взяв ее за плечи. Он посмотрел ей в глаза — в них не было ни намека на коварство. Только искреннее негодование. — Вы злитесь на меня, что бы вы ни говорили. Неужели вы действительно не против моего пребывания в школе? В ее глазах появилась настороженность.
— Ну, я не знаю… Боюсь, некоторые старшие девочки могут оказаться чересчур впечатлительными…
— Меня не интересуют школьницы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33