Когда Джон повернулся, чтобы идти к себе, Тина рывком отбросила одеяло и бросилась за мужем.
– Джон, не обращайся со мной как с девочкой, – взмолилась она. – Когда мы ехали сюда, ты был совсем другим.
Джон смерил ее удивленным взглядом. Стройное девичье тело не скрывал тонкий шелк ночной рубашки, пепельные волосы обрамляли побледневшее возмущенное лицо. На руке, схватившей его за рукав, сверкали золотой и рубиновый символы его собственности.
– Я готовилась к тому, чтобы быть тебе женой, – запинаясь произнесла Тина. – Я помогу тебе забыть...
– Забыть – что? – оборвал ее Джон.
– Ты... ты знаешь, – замялась Тина.
– Мой первый брак? – прорычал он. – Ты это имела в виду?
Она наконец отпустила его рукав и отпрянула. Голубые глаза вдруг вспыхнули – супруга задела его за живое, коснулась его тайны, и лицо Джона исказилось, словно от боли, сильнее которой нет на свете.
– Говорить о моем первом браке очень трудно, Тина. – Его руки сжали ее плечи так, будто он хотел поделиться своей болью. – И тебе лучше сразу узнать, что я не стану обсуждать то, чему надлежит оставаться неприкосновенным. Если не ворошить былое, боль стихает, но забыть все вовсе... – Его жесткий взгляд остановился на ее лице. – Сомневаюсь, что это возможно.
– Мне... мне очень жаль, Джон... – Это были не те слова, в них прозвучало лишь задетое женское самолюбие, а предложить ему свою любовь Тина не смела. Тина не могла сказать Джону, что хочет быть с ним. Отпуская ее, он весь дрожал, и девушка только сейчас почувствовала боль от его пальцев.
– Иди спать, Тина, – вздохнул Джон. – Ты неважно выглядишь.
– Джон... – Она стояла перед ним, нервно крутя обручальное кольцо. – Ты жалеешь о нашей женитьбе, да?
– Думаю, нам нужно узнать друг друга получше. – Его глаза сузились. – Надеюсь, ты не против?
Тина хотела угодить ему, поэтому кивнула.
– Тогда ложись, а я подоткну тебе одеяло. – Он поднял ее на руки и отнес в кровать, заботливо поправил одеяло и убрал волосы с лица жены. – Спи крепко, дорогая. Завтра у нас тяжелый день.
Тина надеялась, что Джон останется, но он с улыбкой нагнулся и поцеловал ее в лоб. Спустя секунду дверь за ним закрылась. Так прошла Тинина первая брачная ночь.

Глава 4

У Тины слегка гудело в ушах. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что под ними ничего нет, кроме пустого пространства.
Она смотрела в иллюминатор и видела одни только облака. Авиалайнер-гигант полз по небу, словно жук по потолку. Он нес Тину к новому дому. Газета Джона перестала шелестеть, и она поняла, что муж о чем-то задумался. Видеть его рядом было одновременно приятно и больно. Тина прикусила губу, вспомнив их первую ночь. Некоторые из разделявших их барьеров были преодолены, и она могла взять его за руку и чувствовать себя настоящей его женой.
– Нервничаешь, Тина? – Джон крепко сжал ее руку.
Тину поразила его улыбка – горькая и отрешенная, подумалось ей, – и девушка сделала так, чтобы их пальцы переплелись.
– Чуть-чуть, – призналась она, хотя это было явным преуменьшением. У нее душа ушла в пятки.
– Скоро привыкнешь, – успокоил ее Джон. Взгляд его аквамариновых глаз остановился на лице молодой жены в поисках согласия. – Сомневаюсь, что Лиз примет тебя в штыки, об этом не тревожься. Когда она увидит, как ты молода, то примет тебя как подружку, привезенную ей из Англии любящим отцом.
Несмотря на шутливый тон, в его голосе звучали и серьезные нотки, и Тина с беспокойством поняла, что Джон размышлял о смысле их брака – и все из-за проклятой женщины в гостинице, которая приняла их за отца и дочь! Тине захотелось тут же признаться, что она испытывает к Джону вовсе не дочернюю привязанность, но время было уже упущено. Ей оставалось лишь надеяться, что, когда они поселятся в «Доме у синей воды», все уладится само собой. Они должны сблизиться! Джон значил для нее так много!
– Не хочешь рюмочку аперитива? – предложил он.
Тина кивнула, он подозвал стюардессу и заказал херес для нее и виски с содовой для себя. Потягивая напиток, он рассказывал об острове, описывая его прекрасные лагуны, на песке которых разбросаны похожие на цветы кораллы. Но там прячутся в засадах скаты, а в море охотятся гигантские кальмары, его бирюзовые глубины скрывают зубастых барракуд...
Джон одним глотком допил остатки виски, и Тина заметила, что он смотрит на свою левую ногу. Она вспомнила рассказ Гай о том, как, пытаясь спасти жену, он поранил ногу и на него напала барракуда. В тот ужасный день он сам едва не лишился жизни – и после этого пошли сплетни о нем и кузине Джоанны?!
Тина расспрашивала об острове, стараясь обходить острые углы, и ей сопутствовал успех, потому что Джон расслабился и даже начал улыбаться, описывая гротескную скульптуру аборигена, над которой он работал. До этого момента Тина не знала, что ее муж – владелец апельсиновой плантации, управлял которой его родственник Ральф Кэрриш.
– Дом и плантацию оставил мне дядя, – пояснил Джон. – В жилах Трекарелов всегда текла горячая кровь, им не сиделось на месте. Мой далекий предок был офицером на корабле, открывшем Санта-Монику. Он обосновался на острове, стал плантатором, завел семью. Дядя – его прямой потомок. После его смерти я вступил в права владения. Я работаю на острове и никогда его не покину. Ральф – прекрасный управляющий, и на этот счет у меня не возникает никакого беспокойства.
Взгляды Тины и Джона пересеклись.
– Ральф – кузен моей первой жены. Он живет с сестрой, Паулой, ты скоро познакомишься с ней. Паула – творческая натура, она превратила их дом в нечто бесподобное. Думаю, с Ральфом ты должна поладить.
Из этого Тина сделала вывод, что с Паулой она может не поладить. Почему-то Тина это предчувствовала. Если Пауле нужен Джон, то с какой стати ей любезничать с его новой женой!
Они пообедали. За крошечными тринидадскими устрицами и заливным из цыпленка с зеленым салатом последовали ломтики манго в шампанском. Тине обед очень понравился.
Джон заметил:
– Хорошо, что рядом нет обычных туристов, которых вечно мутит в полете и которые то и дело хватаются за бумажные пакеты. Кошмарное зрелище.
– Я довольна собой, – улыбнулась Тина. – Страшно беспокоилась, не будет ли меня тошнить. Ведь до этого мне не приходилось путешествовать.
– А как же летние каникулы? – удивился Джон.
– Ну, мы жили у моря, и тетушка Мод считала, что незачем ездить еще куда-то.
– Ты ведь не занималась спортивными играми, Тина? – оживился Джон. – Ну, на острове мы исправим это упущение. Ты сможешь плавать, исследовать остров, играть в теннис. Я научу тебя ездить верхом и водить машину. Скорость у нас ограничена, да это и к лучшему, ведь спешить здесь некому и незачем. В английской суете люди перестали получать удовольствие от простых радостей.
– Поэтому ты предпочитаешь жить на острове? – спросила Тина.
– Это одна из причин, – согласился Джон, наблюдая, как она открыла небольшую круглую пудреницу и начала прихорашиваться. Она же не могла при этом избавиться от мысли, что Джон все время сравнивает ее с Джоанной. Тина с досадой захлопнула пудреницу, крайне недовольная собственной внешностью, прежде всего бледностью кожи и тенями под глазами.
– Что, забыла губную помаду? – подколол ее Джон.
– А ты хочешь, чтобы я ею пользовалась? – Тина бросила на него застенчивый и немного удивленный взгляд.
– Не отказывай себе в маленьких радостях, Тина. – Удивление в ее глазах обескуражило Джона. – Разве я произвожу впечатление тирана?
– Конечно нет! – воскликнула Тина. – Но многие мужчины терпеть не могут косметику.
Это наивное замечание лишний раз показало, как мало Тина знала о нем и его вкусах. Как-то Джон насмешливо заметил: «Косметика – замечательная штука, но мне часто приходила в голову мысль, что юных особ она не красит. Это вовсе не означает, что женщинам постарше она необходима – но беда в том, что они часто перебарщивают».
– Была бы я хоть чуточку постарше, – вздохнула Тина, считая, будто это помогло бы ей стать увереннее в себе и не леденеть при мысли о «Доме у синей воды» и падчерице.
– Забудь свои тревоги и принимай вещи такими, какие они есть, – посоветовал ей Джон, опуская спинку кресла. Он лежал с умиротворенным видом, и от этого на сердце у Тины потеплело. Конечно, он прав, не стоит поддаваться юношескому стремлению получить все разом – особенно любовь.
Им оставалось лететь еще три часа, и Тина задремала, а когда проснулась, в кабине пилотов горели огоньки. Джон объяснил, что они приближаются к Ямайке, откуда его катер доставит их на Санта-Монику. В салоне засветились надписи, предупреждающие о посадке, и так как у Тины задрожали руки, Джон сам пристегнул ее ремень.
Теперь их самолет спускался как огромная птица, и Тина увидела огни внизу. Море казалось рельефным, словно вельвет, а маяк выбрасывал вспышки света, как пушка снаряды. Вдалеке появились очертания гор, и Тина почувствовала, как ее сердце падает, а когда самолет стал вибрировать при торможении, ее пальцы судорожно сжали руку мужа. Самолет с ужасающей скоростью приблизился к посадочной полосе, потом последовали два сильных толчка, скорость начала постепенно снижаться, и за иллюминаторами показались огни аэропорта.
Следующие три четверти часа они провели среди множества темнокожих чиновников, проверяющих различные документы, и наконец чья-то смуглая рука мелом сделала отметку на их багаже, и супруги получили возможность выйти из здания в бархатистую темноту. Джон подозвал двух носильщиков, и они мгновенно приступили к делу. Когда парни несли вещи к такси, Тина с любопытством прислушивалась к их высоким певучим голосам. Через минуту машина с включенными на полную мощность фарами помчалась по направлению к бухте, где сверкали огни различных судов. Их встречал веселый верзила островитянин со сдвинутой на затылок яхтенной кепкой. Он не переставал радостно улыбаться, демонстрируя ослепительно белые зубы.
– Это моя жена, Джо. – Джон выдвинул вперед прижавшуюся к нему Тину – не столько от холода, сколько от смущения.
– Рад познакомиться с вами, мэм. – Джо прикоснулся к своей кепке, и она запрокинула голову, чтобы разглядеть доброе морщинистое лицо этого гиганта. – Надеюсь, вам тут понравится.
– Как Лиз? – не утерпел Джон.
– Маленькая мисс в порядке, босс. И очень скучает по вам. Скачет весь день как горошина – нипочем на месте не удержишь.
Джон улыбнулся, и чтобы хоть как-то реализовать страстное желание поскорее увидеть дочь, крепко обнял Тину.
Катер был пришвартован к тумбе, и когда Джон ступил на палубу, она заскрипела под его ногами. Он подал руку молодой жене и играючи поднял ее на катер, потом помог Джо уложить багаж. Наконец они были готовы отправиться в путь. Когда двигатель ожил, катер вздрогнул и великан Джо направил его к выходу из порта.
Тина в одиночестве стояла у перил, а ее муж разговаривал с Джо. Ветерок теребил ее волосы, над головой светилась звездная пыль Млечного Пути, а когда Кингстон скрылся из виду, на сердце у Тины ненадолго стало спокойнее. Это последний отрезок ее пути к новому дому. Ее дому. «Дому у синей воды». Сказочное место, которое она даже не надеялась увидеть и где теперь ей предстоит жить. Ее руки сжали перила. Всего две недели назад она приехала из Чорли в Лондон, и ее волновали только жилье и работа. Ни о чем другом не помышляла Тина Мэнсон, скромная молодая машинистка, разорвавшая оковы лишенных любви и тепла родственных отношений.
А теперь она стоит на палубе катера, скользящего по водам Карибского моря. А самое главное – она вышла замуж за прекрасного, волнующего, поразившего ее сердце незнакомца. Она вступила в новую жизнь, которая могла оказаться весьма печальной.
Дорога до острова занимала несколько часов, и повар Джона принес для хозяев корзину с провизией. Они перекусили сандвичами с мясом и отведали кофе, лучше которого Тине никогда не доводилось пробовать.
– Он сварен из зерен, которые собирают на Голубых горах, – пояснил Джон, наполняя еще раз протянутую Тиной чашку.
– Божественный кофе. – Она обхватила чашку обеими руками и с наслаждением отхлебнула напиток. Тине захотелось навсегда сохранить в памяти теплую интимную атмосферу трапезы на открытом воздухе. Сейчас Джон принадлежал только ей, но очень скоро придется делить его с другими. С людьми, которые могут ее оттолкнуть. Лиз, например! Восемь лет отец принадлежал только ей, а теперь откуда ни возьмись появляется незнакомка и выходит за него замуж! Женщина, которую он, может быть, не любит, но которая по праву жены займет важное место в его жизни, оттеснив Лиз. Тина слегка поежилась при мысли о девочке. Джон тем временем подошел к ней. Темнота скрывала черты его лица и седину, и он казался Тине чужим. Джон снова был молодым мужем Джоанны!
Не думал ли он о ней и сейчас, задумчиво глядя в воду? А вдруг все его мысли и чувства посвящены только Джоанне, даже когда он сжимает Тину в объятиях?
Джон вынул трубку и кисет с табаком, и через некоторое время до Тины долетели густые ароматные клубы дыма. Она подошла к нему – ведь это был ее Джон. Его трубка во рту, его морщинки при улыбке – все это принадлежало ей.
– Море чудно пахнет, – заметил он. – Тебе нравится?
– О да, – кивнула Тина. – Тропические ночи всегда так ароматны?
– Только в это время года. – Джон рассеянно приобнял Тину, даже не догадываясь, какой восторг вызвало у нее это движение. – Иногда здесь бывают сильные штормы, потом до августа нам грозят один или два урагана. Но в целом Санта-Моника – рай на земле. Тебе наверняка там понравится. Я понял, что тебе не жить в Чорли, еще там, у моря. Помнишь тот день?
Тина улыбнулась самой себе. Разве она могла это забыть?
– Да, помню, – промолвила она. – Ты рассказал мне о Санта-Монике, и я тут же в нее влюбилась.
Слово «влюбилась» как будто заинтриговало Джона, и он посмотрел на нее снизу вверх:
– Прошлой ночью ты спрашивала меня, Тина, не сожалею ли я о нашем браке. А ты не жалеешь? – Он замялся. – Я имею в виду, что ты молода и романтична, и тебе наверняка обидно, что замужеству не предшествовали продолжительные ухаживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22