– Меня учили воевать.
– Замечательно, – сказал Джолиет, – тогда ты можешь защитить ее. Почти бесполезное умение.
Хью пришлось согласиться, что в этом деле его навыки вряд ли пригодятся.
Несколько мгновений три человека провели в мрачных раздумьях, пока Лукан не поднял голову.
– Может, в этом и кроется ответ на вопрос.
– В чем? – спросили двое остальных.
– Он может защитить ее.
– Защитить се? – с сомнением переспросил Джолиет.
– Разумеется, я могу защитить ее, – раздраженно произнес Хью. – Но чем это мне поможет?
Лукан не обратил на него внимания, а возбужденно повернулся к Джолиету.
– Мы составим письмо с извинениями, в котором будет сказано, что Хью осознал свои ошибки. Мы передадим ей это письмо, а Хью будет в это время сидеть перед ее домом на коне с мечом в руке, выказывая тем самым свою преданность. Думаю, этого будет достаточно, чтобы смягчить девушку.
– Хмм! Может быть, – с сомнением произнес Джолиет.
– Достаточно для чего? – неуверенно спросил Хью. – И сколько мне там сидеть?
– Пока она соблаговолит подойти и заговорить с тобой.
Хью не скрывал своего волнения. У него было мало опыта в общении с другими женщинами, кроме маркитанток, но если Уилла характером напоминала его мать, то для того, чтобы она простила то, что он назвал ее незаконнорожденной и сказал, что она ниже его по рождению, придется ждать, пока замерзнет ад. С другой стороны, лучшего выхода не было.
– Думаю, часа или двух хватит, – заверил его Лукан.
– Совсем немного для того, чтобы получить состояние на содержание этого поместья и Клейморгана. – добавил Джолиет.
– Что он сейчас делает?
Ида оторвала пристальный взгляд от открытой корявой двери и оглянулась.
– Он все еще сидит на лошади… охраняет тебя.
– От чего это он охраняет меня? От дождя? – нетерпеливо спросила Уилла, прекратила раздраженно прохаживаться по комнате и внимательно посмотрела на Иду. – Наверное, мне нужно пойти к нему и сказать «да». Он умрет, если будет и дальше сидеть под проливным дождем.
Отвернувшись, чтобы не показывать довольную улыбку, появившуюся на ее морщинистом лице, Ида взглянула на Хью Дюлонже, сидевшего на лошади под моросящим дождем, начавшимся утром, почти сразу после его приезда. Он сидел прямо с суровым выражением лица, с копьем в одной руке и мечом – в другой, явно готовый к битве со стихией, чтобы доказать свою преданность. Казалось, он совершенно забыл о дожде, лившем ему на волосы, сбегавшем по лицу и капавшем на грудь, покрытую доспехами. Он и его лошадь были неподвижны, их можно было принять за каменные изваяния. Ида была уверена, что он замерз, промок и чувствует себя несчастным, но все-таки никуда не двинулся с рассвета. Их разбудил стук в дверь. Ида знаком запретила Уилле высовываться и сама подошла к двери. Она встретилась лицом к лицу с тем самым человеком, который накануне приезжал к ней вместе с Дюлонже. Он был не один. Лукана сопровождал более яркий, чем он, молодой человек невысокого роста, старавшийся заглянуть через ее плечо внутрь домика. Сердито осадив его взглядом, Ида постаралась заслонить ему вид, потом переключила внимание на друга Дюлонже. Тот протянул ей свиток, остановился и спросил, умеют ли она или девушка читать, или он должен прочитать им то, что в нем написано. Тут рядом с ней появилась Уилла и выхватила свиток из руки удивленного человека.
– Благодарю вас, милорд. Я умею читать.
Ида закрыла дверь перед ошеломленными мужчинами. Когда Уилла прочитала послание вслух, клятва стоять на страже ее красоты прозвучала почти поэтично. Ида побоялась, что девушка выбежит на улицу и примет предложение, но Уилла только открыла дверь, чтобы посмотреть на всадника, маячившего на просеке. Ида успела мельком взглянуть на него, когда Уилла закрыла дверь и повернулась к ней.
– Ты уверена, что он умрет, если я приму его предложение прежде, чем он начнет ползать передо мной на брюхе?
Ида кивнула, гадая, действительно ли гордость Уиллы уязвлена отказом Дюлонже. Обычно девушка трепетно реагировала на любые страдания людей и животных. Уилла явно переживала из-за того, что Хью приходится мокнуть под дождем в полном облачении. Надвигались сумерки, а он все не уходил со своего поста. Хью держался по-прежнему стойко, несмотря на то что дождь усиливался. Теперь на него лило как из ведра. Ида знала, что ему не по себе, но на его лице это никак не отражалось.
– Дурак! – нетерпеливо фыркнула Уилла, направляясь к двери. – Он простудится и умрет.
– Пожалуй, – спокойно согласилась Ида. – Однако он точно умрет, если ты выйдешь и примешь его извинения до того, как он примется ползать перед тобой на брюхе.
Уилла остановилась, дотронувшись рукой до двери, и с расстроенным видом повернула обратно.
– Ну а если он не будет ползать?
– Будет.
Услышав это самоуверенное заявление, Уилла нахмурилась.
– Когда?
– Когда придет время.
Ида не удивилась обескураженному выражению лица Уиллы. Она не удивилась и тому, что маска спокойствия быстро спрятала то, что творилось в душе девушки. Уилла совсем юной научилась контролировать себя и свои эмоции. За свою короткую жизнь Уилла потеряла все, что могла потерять, – мать, отца, друзей, дом. Даже человека, который заменил ей родителей. Она рано повзрослела. Покров наивности улетучился вместе со смертью Лувены, на слабые детские плечи навалилась ответственность за жизнь окружающих. Уилла выросла с мыслью о том. что кто-то желает ее смерти. Она избегала других детей, чтобы не подвергать их опасности. Уилла выросла среди взрослых… и своих животных. Пока она росла, в ней было много противоречивого. Уилла могла быть очень послушной и невообразимо упрямой через мгновение. Она была печальной и одинокой и в то же время полной оптимизма и любви к жизни. В некоторых вещах Уилла была мудра не по годам, в других – совершенно наивна. Она казалась мягкой, но была твердой и сильной как тодедская сталь, мечи из которой теперь необычайно высоко ценились. По мнению Иды, Уилла была поразительной молодой женщиной, достойной короля. Ида не сомневалась, что Дюлонже со временем поймет это. Сейчас он демонстрировал свой интерес к Уилле, но она знала, что это внезапное изменение отношения продиктовано скорее всего тем, что деньги по завещанию остаются Уилле. Но в этот раз он узнает, что она ценнее нескольких сундуков с золотом и драгоценностями. Вопрос в том, поймет ли он это вовремя и спасет тем самым свою жизнь, или истина откроется ему перед гибелью, когда будет уже слишком поздно что-либо делать.
– Пойду лягу.
Услышав от воспитанницы это неожиданное сообщение, Ида успокоилась. Ложиться спать было рано, но день выдался долгий и мрачный, дождь загнал их внутрь душного домика, а снаружи можно было видеть только неподвижного Дюлонже. Ида надеялась, что утро принесет солнце и облегчение от изматывающей нервы скуки, кроме того, она боялась, что сердобольная девушка примет предложение Хью до того, как это будет безопасно сделать. Щурясь от дождя, Хью печально посмотрел на домик. Он тихонько вздохнул, когда заметил свет от горящей свечи, мерцавшей у окна. Обдумывая последствия своего сватовства, он решил, что это худшая из мыслей, когда-либо приходивших в голову Лукану. Согласившись на авантюру, он расписался в собственной глупости. Наверное, ему просто захотелось выяснить, как вести себя со слабым полом. Хью никогда не чувствовал себя спокойно с женщинами. Они такие маленькие и нежные! Он чувствовал себя с ними большим и неловким, точно великан в маленькой комнатке, полной бьющихся предметов. С мужчинами все было по-другому. Один мужчина мог ударить другого по спине, а тот рассмеялся бы и ударил в ответ. Попытайся так нежно приветствовать женщину, и она скорее всего упадет, плача от боли. Женщины не любили отдыхать за кружкой эля, рассказывая при этом друг другу истории о войнах. Какие слова им должен говорить мужчина? Казалось, все, что их интересовало, так это их красота и нарядные платья. Поэтому-то Хью и старался избегать женщин. С ними он чувствовал себя косноязычным идиотом, который злился и старался говорить в их присутствии коротко и резко, как это было тогда, когда он подошел к Уилле, певшей в поле. Ему было все равно, что она делает, он нарычал па нее как людоед. Уже не в первый раз Хью попадал в глупое положение из-за неловкости, сковывавшей его в обществе женщин. Именно поэтому он нанимал свах, чтобы те узнавали у придворных дам, не желает ли какая-нибудь из них выйти за него замуж. К сожалению, ответы на его предложения были по меньшей мере разочаровывающими. Каждая из «послушных девиц», к которой приближался его человек, отвечала, что хотя и находит Хью весьма привлекательным и знает его как опытного воина, но о браке не может быть и речи из-за его бедности. Хотя почти каждая намекала, что он мог бы вступить с пей в менее законный союз. Хью принимал новость с безразличным хмыканьем, но чувствовал, как внутри что-то съеживается и умирает. Он знал, что этого следовало ожидать, но утрата достоинства вместе с состоянием и титулом вызывала ощущение того, что он стоит один на поле битвы, а против него выстроилась целая армия. Хью чувствовал себя маленьким и подавленным. Размышляя об этом сейчас в темноте, сидя в одиночестве на лошади под дождем, он радовался, что счастливо отделался от этих дам. Какой мужчина захочет назвать такую женщину своей женой? Муж станет рогоносцем, не ведающим ни о чем еще до брака, а для того, чтобы подделать невинность невесты, на брачную постель будет пролита кровь цыпленка или козы. Обдумав это, Хью признал, что его опрометчивое стремление выставить себя напоказ с недавно обретенным титулом и предполагаемым богатством было продиктовано мелочным себялюбием в ответ на давние обиды. Теперь Хыо еще больше стыдился того, что отказался жениться на Уилле. Он повел себя с ней не лучше, чем придворные дамы вели себя с ним. Хью решил, что именно поэтому все еще сидит на лошади. Именно поэтому он останется здесь на всю ночь. Это было нечто вроде епитимьи. Хью чувствовал, что заслужил это. Он просто надеялся, что Уилла смягчится и выслушает его извинения… прежде, чем он умрет от холода и простуды.
Глава 4
С первыми проблесками зари дождь прекратился. Хью насквозь промок и так устал, что не обратил на это никакого внимания. Он задремал в седле, когда внезапно услышал свист. Выпрямившись, Хью поднял голову, прислушиваясь и стараясь определить, откуда доносятся веселые звуки. Только тогда он услышал топот лошадиных копыт. Поправив меч, висевший на боку, Хью быстро выехал на середину просеки, преградив дорогу к домику человеку, появившемуся из леса. По внезапной тревоге, отразившейся на лице пришельца, Хью понял, что его присутствие явилось для пего неприятной неожиданностью. Появление незнакомца озадачило и Хью. Этот человек был старше его па добрых двадцать лет, и крестьянская одежда не скрывала военной выправки. Под ним была породистая лошадь, и он, видимо, отличался недюжинной силой. Реакция незнакомца тоже была соответствующей. После первых неловких минут его взгляд скользнул по Хью, его оружию, лошади, а потом по мирному домику за ним. Казалось, он немного успокоился, но Хью отметил, что правая рука незнакомца покоится на одном из мешков, притороченных к седлу. Решив, что мешок достаточно длинен и тонок, чтобы внутри него находился меч, Хью предпочел прояснить обстановку.
– Балдульф?
– С кем имею честь говорить?
Хью заметил, как ловко приезжий избежал ответа на его вопрос. Но удивление в глазах выдало его до того, как он успел скрыть это. Хью понял, что угадал верно.
– Хью Дюлонже, лорд Клейморган и граф Хиллкрест.
Презрев судороги и боль в мышцах, Хью удалось выпрямиться в седле. Он впервые назвал свой новый титул и сам удивился, как гордо это прозвучало. Человек убрал руку с мешка. Он кивнул вместо поклона, одновременно двигаясь вперед, пока они не поравнялись.
– Да, меня зовут Балдульф. Для меня большая честь встретиться с вами, милорд. Здесь что-то случилось?
– Можно и так сказать, – сухо ответил Хью.
На лице воина отразился испуг, он длинно выругался.
– Я знал, что не должен уезжать, но Уилла заупрямилась, заявив, что ей нужна черная одежда для приличного траура. Конечно, в деревне ничего подходящего не нашлось, поэтому мне пришлось… Она пострадала? – перебил он сам себя. – Ваше присутствие свидетельствует о том, что она еще жива, но…
– С ней все в порядке, – заверил его Хью, мысленно обругав себя за то, что без необходимости встревожил собеседника. – Я не имел в виду, что девушка как-то пострадала физически.
Услышав это, Балдульф вопросительно поднял брови.
– Это как же понимать?
Хью не хотелось признаваться, что он оскорбил девушку, назвав ее незаконнорожденной и отказавшись на ней жениться. Но он не сомневался, что Балдульф обязательно услышит об этом от Иды или самой Уиллы. Он решил, что лучше все рассказать самому.
– В первый раз я приехал сюда разгневанным из-за того, что мне завещали жениться, не спросив моего согласия.
Балдульф понимающе кивнул.
– Уверен, это стало для вас неожиданностью.
– Еще какой! – Хью поморщился. – Поэтому я, похоже, был недостаточно вежлив…
Балдульф был умным человеком.
– И в чем же это заключалось? – поинтересовался он, внимательно посмотрев на Хью.
– Я назвал ее незаконнорожденной и отказался жениться на ней.
Увидев в глазах собеседника гнев, Хью ощутил раскаяние.
– Разумеется, я извинился.
– Ну, я надеюсь!
Топ Балдульфа был достаточно неуважительным, совсем не таким, каким рыцарь должен говорить с новым господином, но Хью решил, что ему сейчас следует забыть об этом. Он даже позволил воину рассматривать себя несколько мгновений, прежде чем выпрямился и бросил ответный взгляд. Получив напоминание о разнице в их положении, Балдульф отвел глаза и посмотрел па домик.
– Вы, кажется, промокли до костей, милорд. Вы давно здесь? – произнес он гораздо мягче.
– Со вчерашнего утра.
– Вот как! – Он медленно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35