— Как?! — У Монтегью глаза полезли на лоб. — Ведь они ведут себя, как друзья. Мне показалось, что их водой не разольешь.
— Да, с нами обходятся хорошо, но топор занесен у Роберта над головой, и никто не знает, когда он упадет. Пока мы соглашаемся плясать под дудку Генри, он доволен. Он играет с нами, как кот с мышью. А по ночам я не сплю и представляю, как Роберта поволокут на эшафот, а меня — на костер, если Генри склонится выполнить просьбу Брайана.
— Но тут я тебя выручу, дочь. — Монтегью обрел решимость и сам подлил себе вина. — Брайан слишком много на себя берет в последнее время. Ему кажется, что он уже взрослый и может не слушать отцовских советов. Я проучу его как следует.
— Знаете, отец, — вдруг созналась Джоселин, — я поначалу даже обрадовалась, что я не ваша дочь… Я почти поверила, что мой отец — Рхис, добрый, ласковый, хороший человек. Но сейчас я уже думаю по-другому. Я благодарна вам, что вы приехали и готовы помочь нам с Робертом де Ленгли.
— А я горжусь тобой, Джоселин. И жалею, что не могу сказать того же про моего сына.
Джоселин вдруг захотелось прикоснуться к отцу, погладить его поседевшие, но все еще пышные кудри. Подобное желание она иногда испытывала в раннем детстве. Она уже было протянула руку, но увидела, что он засыпает у нее на глазах. Возраст, тяжелая дорога, трудный разговор с дочерью, да и выпитое вино — все это сказалось…
Он упал головой на стол, из раскрытого рта вырвался храп. Он выглядел таким беззащитным — ее отец, некогда могущественный, знатный рыцарь сэр и Уильям Монтегью.
30
Роберт опять кипел гневом.
— Завтра на рассвете мы выезжаем. Возле Уоллингфорда произойдет решающая битва. А что я там буду делать, связанный по рукам и ногам?! Смотреть, как сражаются и погибают мои друзья?
Джоселин вздохнула облегченно. Слава Богу, ее муж не примет участия в битве. Она прильнула к нему, попыталась заключить его потную, разгоряченную шею в нежное кольцо своих рук, но он отстранился.
— А сейчас Генри требует, чтобы я сопровождал его на сегодняшней охоте… якобы для развлечения. Мне не нужны эти развлечения!
— Раз он попросил, вы должны согласиться, — мягко настояла Джоселин. — Его просьба — это почти приказ, а пленник вынужден подчиняться приказам. Вы в его власти, выкуп за вас еще не назначен.
— Я готов отдать все, что имею… Все, кроме вас, любимая моя, но этот негодяй никак не хочет назвать размер выкупа. Нам приказано ехать в Уоллингфорд, так что собирайтесь, мадам!
Роберт удалился, такой же разгневанный, как и пришел.
Собрать вещи было несложно. Джоселин упрятала в пару сундуков нехитрые его и свои одежды, конскую упряжь, оставшуюся от ныне покойного жеребца Белизара, и книги, в том числе драгоценное сочинение Абеляра, позаимствованное на время Робертом у принца Генри. Роберт успел осилить лишь первую страницу, а она — половину тома. Книгу она завернула бережно в полотно.
Генри постоянно удивлял Джоселин — и поступками, и своей образованностью. Он говорил на множестве языков, даже на древнееврейском, а книги проглатывал мгновенно. Если бы он не был врагом Роберта, то она бы могла…
Джоселин поспешно отогнала возникшую в голове крамольную, постыдную мысль.
Даже такая, весьма несложная, работа утомила ее. Она прилегла, прикрыла глаза. Что-то с ней происходит, ее подташнивало по утрам. Джоселин столько приходилось выслушивать горестных исповедей от беременных служанок, что с самого начала ей было ясно, какой хворью она заболела.
Но как открыть это Роберту, когда он так взбешен, когда его жизнь висит на волоске? Может быть, он решит, что она обманывает его, склоняя на измену Стефану.
— К вам, миледи, прибыл мальчик на подмогу! — доложил стражник.
Она не нуждалась ни в чьей помощи, но все же ей было любопытно, кого прислал шпионить за ней вездесущий Генри Анжу.
Мальчик явился. Что-то в лице молодого сквайра было ей знакомо.
— Я сын управляющего покойного эрла Уорвика, — представился он. — Меня зовут Томас Абинье.
«Я же видела его на похоронах», — вспомнила Джоселин.
— Я стыжусь, что мой отец присягнул на верность Анжу! — заявил мальчик.
— Тише! Говори тише. — Она прижала палец к губам. — Мы с тобой во вражеском лагере. Делай вид, что помогаешь мне перевязывать сундуки. И тебе нечего стыдиться отца — многие вельможи присягнули Генри. Почти вся Англия покорилась ему.
— Нет, не вся! Белавур снова ваш, миледи!
— Что?
— Ваши люди изгнали оттуда сэра Брайана. Теперь принцу Генри не хватит ни стрел, ни копий, чтобы отвоевать замок обратно. Ради этой вести я и добирался сюда к вам.
— А принц уже знает об этом? — затаив дыхание, спросила Джоселин.
— Он все узнает мгновенно. У него уши по всей стране. Но сэр Роберт еще не знает.
— О чем это не знает сэр Роберт? — громко спросил де Ленгли, входя в шатер.
«Как не вовремя он появился!» — подумала Джоселин. Она так надеялась, что Роберт утихомирится, а теперь, когда Белавур вновь перешел к нему, надежда эта безвозвратно угасла. У Роберта появился стимул продолжать войну.
Путешествие, начатое на рассвете и закончившееся глубокой ночью, далось Джоселин особенно тяжело. И поутру, когда она увидела голубую ленту Темзы, омывающей изумрудно-зеленые берега, a вдали, на той стороне, белокаменный, выстроенный из известняка город Уоллингфорд, красота природы не доставила ей радости. Наоборот, ей стало еще тревожнее на душе.
Темза за первый летний месяц обмелела. Хорошему коню не составляло труда переплыть глубокое место, а всаднику — добраться до лагеря короля Стефана.
Роберт украдкой поглядывал, как его боевые друзья на том берегу разжигают костры и подкрепляются своими скудными запасами. Если б он крикнул, позвал кого-то из них, они бы откликнулись, но его зов услышала бы и охрана, и тотчас это дошло бы до принца Анжу.
Молодой сквайр Томас, как бы прогуливаясь, ненароком приблизился к де Ленгли. Джоселин услышала взволнованный шепот. Томас и Роберт переговаривались, явно что-то замышляя. Она сделала незаметный шажок… еще один. До ее обостренного слуха донеслось:
— Я вызвался искупать в реке лошадей вашей охраны… У воды растет колючий кустарник. Если я подсуну занозы под седла…
— …то когда на них взгромоздятся всадники, — подхватил Роберт, — воображаю, как лошади взбрыкнут и взбесятся и какой будет переполох. У тебя светлая голова, Том. Только не жди, когда это произойдет. Ведь они могут догадаться, и твоей умной голове не поздоровится. Переправляйся на ту сторону сразу же и разыщи там эрла Йорка или де Люси. Любой из них примет тебя из уважения ко мне.
Мальчик кивнул и беспечной походкой удалился.
От Джоселин не укрылось, как изменилось настроение Роберта, как преобразилось его лицо.
— Не можете устоять перед искушением, милорд? — спросила она, притворно улыбнувшись.
— Да, мадам!
— Что ж, я готова последовать за вами.
Де Ленгли с сомнением посмотрел на жену. Она была бледна, на шее ее вздрагивала жилка.
— У нас не будет времени на раздумья, любимая. Мы должны бежать сразу же, как только помчится по лагерю табун. Справитесь ли вы с тем, что нам предстоит? Едва мы сделаем первый шаг, как пути назад уже не будет.
— Вам незачем мне это объяснять и незачем выяснять, по силам ли мне следовать за вами. Где вы — там буду и я!
Роберт нахмурился, терзаясь сомнениями. Все зависело от того, насколько они будут расторопны и решительны в первые минуты после возникновения в лагере паники. Дальнейшие их действия спланировать было невозможно, оставалось полагаться лишь на милость Божью.
— Я не думаю, что они станут осыпать нас стрелами, — пробормотал Роберт неуверенно. — Ведь Генри не раз заявлял, что печется о моем здравии. Однако, если со мной что случится, ты не останавливайся, прошу тебя, Джоселин. Не возвращайся обратно. Я хочу, чтобы ты перебралась за реку, подальше от Генри Анжу и Брайана. Обещай мне! Если меня не будет, Джеффри и Аймер оградят тебя от всех опасностей. Ты поняла меня, любимая?
Она кивнула, устремив на мужа взгляд широко раскрытых, горящих преданностью глаз. Никогда еще он не испытывал такого страстного желания расцеловать ее, заключить в объятия, признаться в том, как она дорога ему.
— А если… — Он с трудом проглотил комок, застрявший в горле. — А если они тебя догонят и схватят, я все равно не остановлюсь. Я пойду до конца. Только так я смогу выручить тебя потом. Генри не захочет, чтобы я принял участие в сражении. Уверен, что мне удастся уговорить его на обмен, согласившись вновь стать пленником.
Джоселин сжала его руку.
— Не надо думать о худшем.
Все же Роберт поцеловал ее на глазах у всех. Это мог быть последний в их земной жизни поцелуй. Он любил ее в этот момент так, что ему казалось, будто Джоселин вынула сердце из его груди и держит в своей трепетной руке.
Он вскинул голову и произнес по возможности убедительно:
— Да! Будем надеяться и верить.
Полчаса прошло в ожидании. Для Джоселин это были, может быть, самые худшие минуты в ее жизни. Она страшилась и подумать о том, как с ними поступит Генри, если их предприятие не удастся и они вновь попадут в его руки.
Но вот стражники подвели к ним освеженных купанием и заново оседланных лошадей.
Роберт подсадил ее на коня и шепнул:
— Ради своего спасения скачи во весь опор, любимая. И знай, что ты сделала меня счастливейшим человеком на свете.
Он тут же поспешно сам вскочил в седло жеребца, принадлежащего лорду Честеру. Охранники, чуть запоздав, тоже взгромоздились на лошадей.
Хотя Джоселин и ожидала увидеть нечто подобное, но от зрелища, которое развернулось перед ее глазами, у нее перехватило дыхание и сердце чуть не остановилось. Как по сигналу, лошади охраны все разом обезумели, когда сотни фунтов мяса, костей и железных доспехов всей тяжестью надавили на заботливо размещенные Томом под седлами колючки терновника. Животные оглашали пространство бешеным ржанием, взбрыкивали, лягались, метались из стороны в сторону, сталкивались, крутились на месте, разрывая копытами землю, подымая тучи пыли и стряхивая с себя всадников. Все, кто был рядом, в страхе разбегались. На пленников никто не обращал внимания. Про них забыли.
Роберт вонзил шпоры в своего скакуна, опрокинув наземь ударом кулака ближайшего охранника, преграждавшего ему путь. Они с Джоселин пустились галопом через взбаламученный лагерь.
Джоселин низко пригнулась к холке коня, понукая его и пытаясь не отставать от летящей впереди фигуры де Ленгли. Люди разбегались при их приближении, что-то крича. Людские вопли вместе с лошадиным ржанием слились в общий режущий слух, но невнятный рев.
Река была уже близко, холодная, чуть подернутая рябью от набегавшего ветерка. На быстринах она ослепительно сверкала. Травянистый берег круто обрывался к воде.
Конь Роберта напрягся, уперся задними ногами, вбирая в себя дополнительную силу, вытянулся для прыжка и, пролетев по воздуху несколько ярдов, упал на воду, взметнув по бокам могучие фонтаны брызг.
Теперь настала очередь Джоселин. Она почувствовала, что конь ее колеблется. Уже приготовившись к прыжку, он вдруг передумал, попытался остановиться, хотя было уже слишком поздно. Эта остановка сыграла роковую роль. Джоселин рвануло вперед, перекатило через лошадиную шею. Проклиная неразумное растерянное животное, она хваталась за все возможное — узду, гриву, — чтобы избежать падения.
Но тут мягкая рыхлая почва на краю берега осыпалась, и оба — и Джоселин, и конь — вниз головой окунулись в реку.
Джоселин ударилась о воду, погрузилась и тотчас устремилась подальше от смертельно опасных копыт обезумевшего коня. Скакун отчаянно бился в воде, грозя задеть ее, ослепляя и не давая возможности набрать в легкие воздуха. Наконец конь как-то пришел в себя и поплыл. Джоселин тут же потянулась за поводьями, но опоздала. Течение уже унесло их за пределы досягаемости.
Роберт развернул своего жеребца, уже достигшего середины реки, и направился обратно к Джоселин. Наверху, на обрыве, раздавались истошные крики. Два воина верхом спрыгнули с берега за спиной у Джоселин.
— Роберт! Нет! — умоляла она. — Не возвращайся!
Она нащупала ногами дно и ринулась навстречу ему, но едва могла противиться силе течения. Река тут же подхватила ее, понесла вниз.
— Не возвращайся, Роберт! — вновь крикнула она.
Но Роберт не повернул. Он миновал Джоселин и устремился, как безумный, навстречу преследователям, отрезая путь двум конным воинам, загораживая ее собою от них. Когда они сблизились, один из анжуйцев замахнулся мечом, но Роберту удалось увернуться и схватить воина за руку. Оба яростно боролись за обладание оружием, а их кони теснили и кусали друг друга в закрученном ими водовороте.
Все это длилось считанные секунды. Каким-то чудом Роберт овладел мечом и вытолкнул тяжеловесного рыцаря из седла в реку. Затем он развернулся, чтобы напасть на второго противника, но тот уклонился от схватки. Его больше волновала участь сброшенного в воду товарища. Несчастный взывал о помощи. Ведь рыцарь в доспехах, лишенный лошади и попавший на глубокое место, мог считаться уже смертником.
Роберт использовал выигранные им драгоценные мгновения, чтобы снова развернуть коня и последовать вниз по течению за Джоселин. Он догнал ее. Когда он поравнялся с ней, она уцепилась за его рукав, прижалась к боку плывущего коня. Роберт вытянул ее из воды и посадил впереди себя. Конь, раздувая легкие и отфыркиваясь, плыл достаточно быстро. Течение помогало ему.
Но тут в воду начали вонзаться стрелы.
— О Боже! Нет! — простонал Роберт, наклонился и закрыл своим телом Джоселин. Этого он опасался больше всего. Против лучников и их стрел он был бессилен.
Внезапно откуда-то сверху донесся знакомый голос разгневанного герцога:
— Прекратите, дурни! Я выколю глаза тому меткому стрелку, кто попадет в них.
Роберт рискнул приподнять голову и оглянуться через плечо. Ливень стрел мгновенно иссяк. С полдюжины лучников, одетых в цвета эрла Честера, рассыпались по берегу, но пребывали в неподвижности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51