OCR Anita, вычитка riya35
«Солнце и луна»: АСТ; Москва; 2002
ISBN 5-17-011878-3
Аннотация
Лорд Уэксфорд любил вино, женщин и сражения… но только если это не угрожало его свободе. Ибо свобода – а особенно свобода от брачных уз – была для него самой большой ценностью в жизни.
Однако настал день, когда судьба подарила мужественному воину встречу с юной и прекрасной Филиппой де Пари – девушкой, которую он обязан назвать своей женой, ибо только так сможет исполнить тайный королевский приказ.
В какой же миг между отважным рыцарем и его «дамой поневоле» вспыхнет пылкая страсть? В миг, когда встретятся на небе лучи солнца и луны, когда соединятся мужская сила и победоносная женская нежность!
Патриция Райан
Солнце и луна
Данный алхимический процесс заключался в разделении изначального вещества, называемого «хаосом», на активный элемент, – «душу» и пассивный элемент – «тело», которые затем воссоединялись путем так называемого алхимического единения, по сути своей олицетворяющего союз Солнца и Луны.
Карл Юнг
Глава 1
Июнь 1172 года
Оксфорд, Англия
– Вон там! – прошептал школяр, указав на скамью в задней части собора, освещенного множеством свечей и битком набитого молодежью. – Одна из них!
– Которая?
Притаившись в глубине полутемного нефа, Хью Уэксфорд взглянул на нескольких молодых женщин. Они почти терялись в море мужчин, чьи головы были или прикрыты круглыми шапочками, или увенчивались тонзурами. Шла лекция о применении принципов метафизики.
– Самая хорошенькая, – ответил парнишка. Судя по состоянию одежды и по тому, как жадно он схватил монетку в два пенса, предложенную за услуги, его денежные дела были плохи. – Та, что без шляпы.
На скамье сидели семь женщин, четыре из них – монахини в черных одеяниях и низко повязанных платах. Еще две были одеты как дамы света, но лица их скрывала густая вуаль. Скорее всего, это были матери семейств, и мужья потакали их прихоти посещать лекции. Седьмой была девушка с непокрытой головой.
– Так это и есть Филиппа де Пари?
Хью сдвинул брови. По его сведениям, ей было двадцать пять лет, но выглядела она гораздо моложе благодаря хрупкому сложению и выражению огромных черных глаз. Две толстые темные косы спускались на спину девушки, одетой в голубое платье очень простого фасона, что делало ее похожей на наивную девчонку из предместья, а вовсе не на ту независимую, свободомыслящую особу, какой Хью себе ее нарисовал. Однако, хотя единственным свидетельством этого была сумка тисненой кожи у пояса, ему было известно, что она принадлежала к редкому типу образованных женщин.
– Говорю вам, это она! – горячо заверил парнишка. – Она ходит на все лекции по арифметике, геометрии и логике. Не просто слушает, а порой и спорит! Я сам не раз это видел.
– Хм…
Хью озадаченно потер подбородок, заросший недельной щетиной. Он ожидал, что Филиппа де Пари будет не только более зрелой, но и более невзрачной, возможно даже, мужеподобной. Такой облик было бы проще увязать с тем, как легко она проникла на чисто мужскую территорию, какой являлся академический мир до самого последнего времени. Ее независимость бросала вызов всем условностям. Благородное происхождение обязывало женщину находиться под крылом отца, мужа или хотя бы покровителя даже в таком просвещенном сообществе, каким был Оксфорд. Чтобы пробиться самой, нужны были из ряда вон выходящая отвага и сила воли.
Тем временем парнишка с интересом разглядывал нечесаные волосы Хью, потрепанный ранец на плече, флягу у пояса и турецкий ятаган в роскошных серебряных ножнах.
– А можно узнать, зачем вам леди Филиппа? – спросил он.
– Спросить можно, но ответа не жди.
Хью сунул левую – здоровую – руку в кошель и выудил оттуда пару монеток по одному пенни. Парнишка с готовностью принял деньги.
– Да я ничего, я так только… Господа вроде вас в Оксфорд забредают нечасто.
– Можешь считать, что и я не забредал.
Еще пара мелких монет перекочевала к мальчишке, сопровождаемая многозначительным взглядом. Пряча деньги в карман, тот нервно оглянулся.
– Как скажете, сэр, как скажете!
– Иди с Богом.
– Рад был услужить, сэр. Доброй ночи, сэр.
Хью вернулся к созерцанию леди Филиппы, прячась в тени нефа до тех пор, пока лектор не перешел с латыни на французский, причем на подлинный нормандский диалект, а не на мешанину из французских и английских слов, которая употреблялась, чуть ли не повсеместно. Он объявил, что будет рад назавтра обсудить изложенный вопрос со всеми желающими. Просторный зал наполнился приглушенным гулом голосов. Школяры начали поодиночке и группами покидать собор Святой Марии.
Хью подался глубже в полумрак нефа, когда Филиппа де Пари прошествовала мимо, на ходу набрасывая на плечи плащ. Ее сопровождали двое довольно нескладных молодых людей. Разговор шел о только что прослушанной лекции.
– Да, но так ли уж важна для нас природа извечного, – говорила леди Филиппа нежным девичьим голоском, – если вечность сама – всего лишь одна из сфер логики, а логика больше касается слов, которыми мы выражаем понятия, чем вещей абсолютных в своей реальности…
– Страсти Господни! – пробормотал Хью, глядя, как маленькая группа выходит за порог.
Уж он-то хорошо знал, что такое вещи абсолютные в своей реальности, – например, оказаться лицом к лицу с визжащим от ненависти янычаром и понимать не только умом, но и всем существом, что жизнь твоя зависит лишь от того, кто первым нанесет удар.
Извечное… логика… метафизика. Ну и словечки! Одна хорошо заверченная из них фраза заставит голову трещать от боли! Как ни тяжело порой приходится на войне, уж лучше попадать в любые передряги, чем изо дня в день выслушивать подобную чушь!
Хью выскользнул на улицу последним. Это была всего лишь грязная грунтовая дорога, по обеим сторонам которой теснились крытые соломой домишки и лавки. Собирался дождь, воздух был тяжелым от влаги. Хью бесшумно крался за леди Филиппой и ее спутниками, надеясь, что они вскоре разойдутся в разные стороны. Нужно было, чтобы она оказалась в одиночестве, да поскорее, пока не полил дождь.
На углу Хай-Стрит, самой оживленной улицы города, девушка попрощалась с молодыми людьми и пошла дальше одна. Хью последовал за ней на почтительном расстоянии, стараясь держаться в тени и не привлекать внимания прохожих. Впрочем, кругом было почти темно, разве что сквозь ставни пробивался свет керосиновой лампы, да полная луна порой ненадолго заливала улицу своим сиянием.
Казалось странным, что девушка знатного происхождения бродит по ночному городу без провожатых. В такое время за порог выходили в одиночку разве что потаскухи. Возможно, леди Филиппа наивно полагала, что образование сделало ее неуязвимой. Так или иначе, но здравого смысла оно ее лишило.
Девушка повернула за угол и исчезла из виду. Хью помедлил, пережидая, пока мимо, пошатываясь и горланя песни, пройдет большая группа школяров. Эти были совсем другого толка, и от них вовсю разило элем. Дав им удалиться на достаточное расстояние, он нырнул в переулок, где скрылась леди Филиппа, – узкий, извилистый и совершенно темный, если не считать тускло освещенных окошек домов. Хью успел заметить, как она вошла в магазинчик, все еще открытый, несмотря на поздний час. Судя по деревянной вывеске, это была одна из бесчисленных книжных лавок Оксфорда, собственность некоего Альфреда де Ленне.
Заглянув в щель между приоткрытыми ставнями, Хью увидел внутри несколько столов с толстыми книгами в деревянных переплетах, цепями, прикованными к массивным ножкам. Кроме них, в лавке помещались лишь два железных решетчатых шкафа у задней стены. Между прутьями можно было разглядеть более ценные издания в кожаных переплетах с тиснением и вышивкой. Помещение отнюдь не пустовало: пять-шесть молодых человек и седовласый господин (все в темных одеяниях и шапочках) листали книги, очевидно, отбирая те, с которых желали снять копии в университетской библиотеке. Хозяином столь процветающего торгового заведения был здоровяк, солидный живот которого распирал грубую шерстяную рубаху. Леди Филиппа остановилась перед одним из шкафов, читая названия.
– Доброго здоровья, леди Филиппа! – Букинист, бренча солидной связкой ключей, подошел к ней.
Девушка рассеянно ответила, не отводя взгляда от книг.
– Заприметили что-нибудь, миледи?
– Я бы взглянула на эту, мастер Альфред.
Она указала на томик в переплете из крашеной оленьей кожи. Букинист не спеша, отыскал в связке нужный ключ и вставил его в замок. В тот момент, когда он распахнул шкаф, Филиппа внезапно повернулась к окну и оказалась бы лицом к лицу с Хью, если бы тот не пригнулся.
Несколько секунд он сидел под окном на корточках, бормоча под нос грубые ругательства в адрес своего теперешнего занятия. Ему куда больше нравилось драться в открытом бою, чем выслеживать и преследовать. Однако ему ничего не оставалось, как строго придерживаться полученных указаний и не выдавать своего присутствия.
Когда Хью решился снова заглянуть внутрь, в лавке все было по-прежнему, но Филиппа исчезла. Очертя голову он бросился внутрь. Все повернулись в его сторону. Альфред, только что вернувший томик за решетчатую дверцу, окинул его подозрительным взглядом. Хью быстро огляделся и обнаружил два пути наружу: лестницу на чердак и заднюю дверь в углу.
– Где та молодая леди?
– А тебе что за дело? – угрожающим тоном осведомился букинист, заступая ему дорогу. – Ты кто такой?
Хью в сердцах мысленно обозвал себя олухом царя небесного. Подумать только, минуту назад рассуждал о строгой секретности – и на тебе, ворвался в лавку, как в неприятельский город, переполошив всех! Школяры, конечно, ему и в подметки не годились в драке, но он был один, а их полдюжины. Как бы быстро он с ними ни разобрался, леди Филиппы простынет и след. В данный момент все зависело не столько от доблести, сколько от хитрости.
– Да я просто прохожий! – начал Хью, лихорадочно импровизируя. – Леди кое-что выронила на пороге собора Святой Марии. Я это подобрал и хочу ей вернуть.
– Уронила, говоришь? – с сомнением переспросил Альфред. – А ну, покажи!
Хью порылся в ранце и достал запечатанный свиток пергамента, который все это время прятал между всякой нужной всячиной.
– Это вроде как письмо… – буркнул он, всматриваясь в имя адресата, как если бы не умел читать, но не хотел в этом признаться.
– Дай взглянуть, – строго произнес седовласый господин. – В самом деле, адресовано леди Филиппе де Пари. Он не солгал, отпусти его, Альфред.
– Как скажете, магистр, – проворчал тот.
Хью подхватил ранец, плечом отодвинул букиниста с дороги и вышел через заднюю дверь. Он оказался в дворике, ограниченном глухими задними стенами домов. Оттуда можно было попасть в соседний переулок. Хью быстро зашагал по нему к выходу на улицу, держа письмо в одной руке, а ранец в другой, и вдруг его охватило ощущение чьего-то близкого присутствия. Не то чтобы он что-то заметил или расслышал, просто интуитивно почувствовал, что рядом таится человек.
Кто бы это мог быть? Скорее всего, один из головорезов, что бродят по ночам в поисках легкой добычи. Хью сунул письмо за пояс штанов, а ранец перебросил через плечо, чтобы освободить обе руки.
– Кто здесь? Ну-ка, выходи!
Ничто не шелохнулось в ночной тьме. Померещилось? Нет, он не из тех, кому мерещатся несуществующие опасности.
Нащупав эфес ятагана, Хью двинулся назад в глубь переулка. Примерно посредине пути он заметил в стене массивную деревянную дверь, нажал на ручку, но та не подалась. В тот момент, когда он повернулся, женская фигурка метнулась из расположенной рядом ниши и устремилась к выходу на улицу, больше не пытаясь таиться.
Хью понадобилось лишь несколько шагов, чтобы перехватить беглянку. От резкого рывка капюшон ее плаща соскользнул на плечи. Блеснула сталь.
– Руки прочь, негодяй! Подними их повыше, чтобы я видела!
– Скажите на милость, у нее кинжал! – хмыкнул Хью. – Ничего не скажешь, храбрая девчонка.
– Я сказала, подними руки, не то пожалеешь!
– В самом деле? – холодно спросил Хью, подступая ближе. – Ты хоть знаешь, что убить таким ножичком можно, только перерезав горло?
– Поднимешь ты свои гнусные руки или нет?!
Девушка отступила, стараясь не подпускать Хью слишком близко. Без сомнения, она хорошо понимала, что не сумеет спастись бегством, и бравада ее была продиктована отчаянием. Хью чуть было не поддался жалости к этому храброму маленькому птенчику.
Чуть было.
Он пожал плечами, привалился к стене и сделал пару глотков из фляги с вином. Потом очень тщательно и неторопливо закупорил горлышко.
– Чтобы нанести серьезную рану, нужна немалая сила, особенно если грудь прикрыта такой вот одеждой. – Он хлопнул по грубой коже своей куртки. – Не думаю, чтобы это удалось такому тщедушному созданию… ох ты, прошу прощения! Не позволил ли я себе лишнего в присутствии знатной дамы?
– Придержи свой болтливый язык и подними руки!
– С другой стороны, нет ничего проще, чем перерезать горло, – невозмутимо продолжал он. – Это под силу и ребенку… конечно, если он умеет обращаться с холодным оружием. Весь секрет в том, чтобы держать его вот так!
Он молниеносно выхватил ятаган и сделал рывок, заставив Филиппу отпрянуть. Переулок был так узок, что она наткнулась на стену и, вскрикнув, с ужасом уставилась на широкое изогнутое лезвие на уровне своего горла. Взгляд ее метнулся к лицу Хью, чья рука с оружием не дрожала в отличие от ее собственной. С минуту они молча смотрели друг на друга, потом девушка медленно повторила его движение, нацелив свой кинжал на его горло. «Что ж, смелости ей не занимать, – подумал Хью, – чего не скажешь о здравом смысле. Безрассудство никогда не доводит до добра, и очень скоро она поймет, как сильно сглупила».
– Сразу видно, что у тебя нет никакого опыта в такого рода стычках, – заметил он сухо. – Твое дело плохо, хотя бы потому, что мои руки длиннее. Сколько ни размахивай кинжалом, тебе меня даже не уколоть, зато мне довольно будет сделать всего одно движение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31