А вот дочь у такого чучела уродилась на удивление хорошенькой, мягкие каштановые волосы, карие, в тон волосам, глаза. И эти глаза кокетливо заблестели, едва мисс Флемминг посмотрела в сторону капитана Беллинджера!..
Алана насупилась. Она неожиданно увидела капитана в ином свете, и нельзя было сказать, чтобы это зрелище ей понравилось. С хорошенькой Грейс Флемминг Николас был весьма любезен и обходителен.
«Оказывается, он может быть таким, просто он не дает себе труда быть вежливым со мной, считая меня дикаркой», – с горечью подумала Алана и исподтишка посмотрела на Грейс, которая была ее ровесницей.
Красивое желтое платье, нарядная шляпка… Да, такой красавицы она, пожалуй, еще не видела…
Но тут подали еду, и ей стало не по себе: Алана в ужасе смотрела на столовые приборы – она понятия не имела, как ими пользоваться! Ее не успели этому научить, ведь в детстве, когда отец жил еще с ними, Алану кормили отдельно, а потом он уехал. Во время же путешествия с Николасом Алана, едва прибыв на почтовую станцию, уединялась в своей комнате и ужинала и завтракала отдельно от всех. Впервые оказавшись за столом с белыми людьми, она совершенно не знала, что делать.
Девушка растерянно посмотрела на Николаса. Он ободряюще улыбнулся, угадав ее мысли, и взял в руки вилку, молчаливо приглашая Алану последовать его примеру.
Она вдруг поняла, что почти ничего не знает о жизни белых людей, и растерялась еще больше; наблюдая, как Николас любезничает с Грейс Флемминг, Алана поймала себя на мысли, что хочет очутиться на ее месте. Но почему? Она ведь ненавидит капитана Беллинджера! Или… нет?
И тут же последовало новое открытие: она боялась опозориться перед этими людьми!
Однако разбираться в своих чувствах Алане было некогда, и она оставила это на потом, а сейчас стала усердно копировать каждое движение Грейс Флемминг. Получилось сносно. Во всяком случае, никто, кроме Николаса, не догадался, что она впервые держит в руках столовый нож и вилку. Ну, а Николас только иронически поднял брови.
Алана так старательно копировала Грейс Флемминг, что почти не прикоснулась к еде и была рада, когда трапеза закончилась и все перешли в просторную гостиную.
Мужчины заговорили о послевоенной разрухе, о разорении Юга.
Грейс и ее мать сели к окошку с вышиванием.
Алана быстро заметила, что Грейс Флемминг не сводит глаз с капитана Беллинджера: даже потупившись, она пристально наблюдала за ним из-под ресниц.
А сколько уловок пускала в ход Грейс, чтобы привлечь внимание Николаса! Особенно забавляло Алану то, что стоило ему посмотреть в ее сторону, как Грейс начинала часто-часто хлопать ресницами и застенчиво улыбаться.
Однако Николас, похоже, не замечал ее восхищения – он был увлечен рассуждениями о том, что люди, проигравшие войну, теряют уважение к себе.
Наконец миссис Флемминг удалось вклиниться в мужской разговор.
– И куда вы направляетесь, капитан Беллинджер? – осведомилась она.
– Сначала в Вашингтон, а потом домой в Виргинию, – коротко ответил Николас.
– О Боже! Что я слышу! – просияла миссис Флемминг. – Вы из Виргинии! – Однако вдруг ее лоб прорезала озабоченная морщина. – Да, но тогда почему на вас синий мундир? Неужели вы, южанин, сражались против своих земляков?
– Я сражался во славу Юга, – тусклым, невыразительным голосом ответил Николас. – Но Конфедерации больше нет, миссис Флемминг. И вашингтонское правительство старается, чтобы мы снова стали единой страной. Видя его усилия, многие люди тоже начали стремиться к примирению.
Миссис Флемминг возмущенно уставилась на него поверх очков:
– Наверное, вы столь благодушны, потому что ваш дом не пострадал, капитан. А вот нам не повезло, наше поместье в Ричмонде сгорело. Сейчас его, правда, восстановили, но все уже не то… О былой роскоши пришлось позабыть. Мы, как и многие наши друзья, разорены, а это не располагает к легкому прощению обид.
Николас смерил ее ледяным взглядом:
– Что ж, мне, можно сказать, и вправду повезло, мадам. Хотя там, где я живу, свирепствовали пожары, наш дом почти не пострадал.
– А вы случайно не из Ферфакса? – насторожилась миссис Флемминг.
Николас кивнул, глаза его помрачнели – он уже знал, что последует за этим вопросом.
– Неужели вы в родстве с Беллинджерами, которым принадлежит Беллинджер-Холл? – ахнула собеседница.
– Да, миссис Флемминг, – подтвердил Николас, готовясь дать ей отпор. – Беллинджер-Холл – мой дом.
– Боже мой! Беллинджеры… такое известное семейство! – пролепетала потрясенная миссис Флемминг. – Его так уважали… правда, потом… потом… – Она поперхнулась, покраснела и торопливо продолжила: – Капитан, я… мы… мы не верим сплетням, которые распускают про вашу семью. Ни единому слову!
Николас промолчал, и миссис Флемминг с тайным злорадством выпалила:
– Говорят, главу этого семейства расстреляли янки. Вроде бы однажды ночью он неожиданно вернулся домой и застал свою жену врасплох с офицером. Разъяренный изменой жены, Беллинджер убил наглого янки, и северяне его казнили.
Глупая миссис Флемминг трещала как сорока, не замечая, что Николас страшно напряжен и что в глубине его зеленых глаз притаилась боль.
«Что омрачило жизнь капитана? – тревожно гадала Алана. – О какой женщине они говорят? Почему ему так горько об этом слышать?»
А миссис Флемминг продолжала тараторить:
– Я лично считаю, что мистер Беллинджер имел полное право расправиться с этим янки, но его расстреляли. Расстреляли без суда и следствия! Послушайте, капитан… – Она даже рот разинула от любопытства. – Послушайте… а ведь казненный, наверное, был вашим близким родственником?
Глаза Николаса давно превратились в две зеленые льдинки.
– И весьма близким. То был мой отец. Что же касается правдивости этих слухов… видите ли, в жизни правда частенько смешивается с полуправдой. И люди обычно верят тому, чему им хочется верить.
– Боже мой! Значит, эта женщина была вашей ма… – вырвалось у Грейс.
– Хорошо, я согласна, семейные драмы всегда обрастают множеством домыслов, – не унималась миссис Флемминг. – Вот вы и расскажите нам, что же все-таки произошло! Какова настоящая правда?
– Это зависит от того, чему вы склонны поверить, миссис Флемминг, – с горечью произнес Николас. – Ваша версия, конечно, сильно приукрашена. Но беда в том, что почти никто – и я в том числе – не знает правды, и можно лишь гадать, что именно произошло в роковую ночь.
Мать и дочь были поражены. Николас усмехнулся:
– Но боюсь, истинная правда ужаснула бы вас еще больше.
Он был уверен, что разговор на этом прекратится, но миссис Флемминг не так-то легко было заставить отклониться от цели:
– А ваша матушка по-прежнему обитает в Беллинджер-Холле, капитан? – с невинным видом поинтересовалась она.
Столь наглое вмешательство в его личную жизнь возмутило Николаса, и он решительно отрезал:
– Понятия не имею. После казни отца я дома не был.
– Да уймитесь же вы! – не выдержал мистер Флемминг. – Что вы лезете не в свое дело? Зачем докучаете человеку сплетнями и досужими домыслами?
Николас стиснул зубы.
Алана могла лишь догадываться о том, что творилось в его душе.
Грейс Флемминг неожиданно положила свою изящную ручку на руку Николаса и сочувственно прошептала:
– Папа прав, капитан Беллинджер. Поверьте, мы с мамой не хотели пробуждать тягостные воспоминания.
Но Николас не смягчился.
– Не стоит беспокоиться, мисс Флемминг, – сухо произнес он. – С тех пор, как отец застрелил любовника моей матери, наша семья вызывает повышенный интерес у окружающих. Я к этому привык.
Трудно было придумать более шокирующий ответ.
В комнате воцарилось гнетущее молчание. Грейс Флемминг побледнела и отдернула руку, словно обжегшись.
– Что за страшные вещи вы говорите, капитан!
Миссис Флемминг сложила вышивание и встала:
– Пора спать. Завтра будет тяжелый день.
– Ну-у, давайте посидим еще немножко, мама, – взмолилась дочь.
Момент первого потрясения прошел, и красивый гордый капитан еще больше заинтриговал охочую до мужского общества Грейс.
– Неужели мы не можем поговорить о чем-нибудь более приятном, капитан Беллинджер? – с милой улыбкой спросила она.
Николас мгновенно раскусил ее хитрость, тем более что это было несложно. Женщины – а они всегда вились вокруг него словно мухи – либо надоедали ему своей материнской заботой, либо старались изменить его к лучшему. Но сейчас капитану было безразлично, какие иллюзии питает на его счет Грейс Флемминг. Главное, что она была весьма недурна собой, а Николас ценил женскую красоту.
– Что ж, можно побеседовать и на более приятные темы, но при одном условии: вопросы буду задавать я, – заявил капитан и ослепительно улыбнулся.
– Ах, вот как? И что вас интересует? – к ужасу своих родителей, Грейс кокетничала напропалую.
– Ну… например… почему вы очутились так далеко от дома, мисс Флемминг?
Грейс просияла. На ее щеках появились прелестные ямочки.
– О, мы едем в гости к моей сестре Франни. У ее мужа фактория возле форта Юнион. Признаюсь, мне уже надоело путешествовать, и я жду не дождусь, когда мы прибудем на место. Я так стосковалась по цивилизации! А тут еще эти индейцы… – Грейс брезгливо наморщила носик. – А что занесло вас в эту дикую глушь, капитан?
– Я тут не по своей воле. Меня отправили сюда вместе с другими южанами, чтобы мы усмиряли индейцев. Насколько я понимаю, власти не знали, что с нами делать, и решили, что чем дальше нас заслать, тем им будет спокойней: – Николас покосился на Алану. – Правительство одним выстрелом убило двух зайцев: убрало с глаз долой бунтовщиков-южан и загнало в резервации бунтовщиков-индейцев. А то, что они там умирают с голоду, никого не волнует!
– Похоже, вы сочувствуете этим дикарям, – хмыкнул мистер Флемминг. – Должен вам сказать, что наше семейство придерживается иной точки зрения. По мне, так лучше, чтоб они все передохли. Я, правда, и к полковнику Кастеру не питал особой симпатии, поскольку он янки, но и меня возмутило, что на него так коварно напали. Даже янки не заслуживал столь ужасной участи. Индейцы поступили бесчеловечно.
– Но белые тоже не ангелы, – возразил Николас. – Я видел, как они обходились с индейцами. И потом, у меня есть веские основания считать, что нападение на Кастера было спровоцировано.
Николас и сам не ожидал от себя такого!
Алана впилась взглядом в его лицо, стараясь понять, правду он говорит или нет. Неужели капитан действительно сочувствует ее народу?
Миссис Флемминг содрогнулась.
– Брр… давайте больше не будем об индейцах, капитан! – попросила она и вкрадчиво поинтересовалась: – А… перейдя на сторону правительства, вы подписывали какие-нибудь бумаги, капитан? Я слышала, южан заставляют присягать на верность Соединенным Штатам…
Она прекрасно понимала, что наступает на больную мозоль, и ее маленькие глазки опять злорадно вспыхнули.
– Это был самый разумный выход, – отрезал Николас и, давая понять, что допрос окончен, отошел к камину.
Алана тихо сидела, сложив руки на коленях, и всем своим видом старалась показать, что происходящее ее не интересует.
Миссис Флемминг разочарованно вздохнула, пошарила глазами по гостиной, подыскивая новую мишень…
Внезапно ее взгляд зацепился за молчаливую девушку, которая так отрешенно смотрела, как будто рядом с ней в комнате никого не было.
– Хотела бы я знать, капитан Беллинджер, – миссис Флемминг повысила голос от возмущения, – как получилось, что столь юная особа путешествует одна, без родственников или хотя бы компаньонки?! Это же не принято!
Алана и бровью не повела.
Тогда миссис Флемминг постучала пальцем по ее плечу и спросила, медленно произнося каждый слог:
– Где ва-ша ком-пань-он-ка?
Видимо, она надеялась, что если говорить с расстановкой и громко, то до Аланы все-таки дойдет смысл вопроса.
Взбешенная Алана резко дернула плечом, скидывая ее руку, и ринулась в комнату, которую отвела для нее Молли Бакнер.
– Как она дурно воспитана, – прошипела миссис Флемминг. – Да я в жизни не видела ничего подобного! Это… это Бог знает что!
Николас усмехнулся.
– Не волнуйтесь понапрасну. Я же вас предупреждал, мисс Кэлдвелл не понимает английского.
Миссис Флемминг вытаращила глаза, как будто услышала это впервые.
– Но тогда ей тем более не следует ездить одной. Она что, жила среди варваров, которые и по-английски не говорят?
– Вы недалеки от истины, – кивнул Николас. – Алана Кэлдвелл воспитывалась шайенами.
От лица миссис Флемминг отлила кровь, а ее дочь ахнула и переспросила, словно не веря своим ушам:
– Шайенами? Они что, ее похитили?
– О нет. Просто… мисс Кэлдвелл – наполовину индианка. Ее мать была из этого племени, – пояснил капитан, наслаждаясь замешательством собеседниц.
Грейс уставилась на дверь, за которой скрылась Алана.
– Боже мой! – после долгого молчания простонала она, скривившись от отвращения. – Какой ужас! Да ее близко нельзя подпускать к приличным людям! Она… она ведь может прокрасться ночью в нашу спальню и перерезать нам горло!
– Не понимаю, – нахмурилась миссис Флемминг, – как мог ее отец, белый человек, связаться с грязной индианкой?
– Да ладно, чего вы взъелись на бедную девочку? – попытался урезонить жену и дочь мистер Флемминг. – Она и на индианку-то не похожа.
– Послушайте, капитан, – подозрительно спросила миссис Флемминг, – а откуда вы знаете ее историю?
Алана, которой все было слышно через тонкую перегородку, сердито сжала кулаки. Так и есть! Сейчас он поднимет ее на смех! Ну что за ужасный человек! Неужели ему доставляет удовольствие мучить и унижать беззащитных?
– Мисс Кэлдвелл находится под моим покровительством, – спокойно ответил Николас.
– То есть как? Вы хотите сказать, она… едет с вами? – в ужасе воскликнула миссис Флемминг, а Грейс тихо ойкнула.
Николас раздраженно поморщился.
– Да, я сопровождаю ее в Сент-Луис. Вы, должно быть, уже заметили, что у нас с мисс Кэлдвелл много общего. Мы с ней оба изгои, с той только разницей, что я достоин вашего презрения куда больше, нежели она, но почему-то со мной вы больше церемонитесь, – заявил Николас, и Алана вдруг поняла, что он вовсе не собирается ее позорить, а, наоборот, старается защитить и ради этого готов сам стать посмешищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38