Уже в начале второй недели плавания на ее щеках снова заиграл румянец и, к радости и удивлению всех матросов, она сумела наконец подняться на палубу.Здесь, наверху, сэр Эдвард передал ей письмо от кардинала Фейлшема: его преосвященство старался подготовить Джиллиану к тому, что ее ожидало по прибытии. Узнав, что королева направляется на родину, писал он, многие подданные обезумели от радости и празднуют ее возвращение уже сейчас прямо на улицах. Что же касается ее горестей, то кардинал призывал усердно молиться и не терять веры в Господа.Прочитав письмо, Джиллиана задумалась: как она будет приветствовать своих подданных, когда сердце ее разрывается от горя? 32 Черные глаза Мелесант превратились в две булавки. Длинными, острыми, как у кошки, ногтями она вцепилась в плечо Нетты и отшвырнула ее к стене. Когда служанка медленно осела на пол, Мелесант снова устремилась к ней, но Кассандра преградила ей дорогу.— Нет, мама, — твердо сказала она. — Я не позволю тебе ее трогать! Она тут ни при чем.Мелесант даже отшатнулась от неожиданности. Кассандра ни разу в жизни не вела себя с нею так вызывающе.— Ты мне не дочь, раз становишься на сторону моих врагов! — прорычала она.Кассандра помогла Нетте подняться, не обращая внимания на вопли Мелесант.— Я никогда не была твоей дочерью. Я была дочерью своего отца, но ты убила его. Я была сестрой своего брата, но ты и его убила. Ты чудовище, мама! Ты сделала заложницей даже собственную внучку, хотя ни разу со дня рождения не видела ее.То, что дочь заговорила таким тоном, а еще более то, что она совершила, так поразило Мелесант, что она заметалась, как зверь в клетке, потеряв последнее самообладание.— Зови скорее Аринделя! — набросилась она на Эскобара, обнаружившего обман несколько минут назад. — Джиллиану еще можно остановить.— Ошибаешься, мама. Она покинула остров три дня назад, — сухо сообщила принцесса.— Замолчи, Кассандра, или я велю заковать тебя в цепи! — кричала Мелесант, чувствуя, что все рушится.— Хорошо бы весь мир заковать в цепи, правда, мама? Но теперь все твои враги, объединившись, поднимутся против тебя… Ты сама знаешь, что тогда будет. Мне тебя даже жаль.— Неблагодарная! — воскликнула правительница. — Я дала тебе жизнь, а ты меня ни во что не ставишь! Надо было с самого начала держать тебя за семью замками, а я-то по наивности тебе доверяла! Хорошо же, в другой раз буду умнее.— Думаю, дело было не в том, что ты мне очень уж доверяла, — просто считала, что я слишком глупа, чтобы тебя обмануть. Кроме того, боюсь, другого раза уже не будет.Мелесант не стала ее ни в чем разуверять, тогда девушка продолжила:— Чтобы устроить побег Джиллианы, я находилась в этой комнате три дня и три ночи. Я привела священника, а вернее, сэра Эдварда, который и вывел ее из заточения. Видно, слащавая улыбка твоего нового любовника совсем вскружила тебе голову, иначе ты давно бы заподозрила неладное.На миг Мелесант потеряла дар речи. Ее дочь никогда не говорила с нею так презрительно — да что там, она вообще ни разу в жизни не поднимала против нее голоса! А теперь?! С этим невозможно смириться!— Предупреждаю тебя, Кассандра, лучше молчи.— А если не замолчу, что ты можешь сделать? Бросишь меня в темницу? — Выдернув из-за пояса украшенный драгоценными камнями клинок, Кассандра швырнула его на пол под ноги матери. — Когда-то ты подарила его мне — вот, можешь теперь забрать его назад. Можешь даже вонзить его мне в сердце, если посмеешь. Ты убила моего брата, убей же и меня!Мелесант холодно взглянула на дочь.— Я оставляю тебе твой нож. Если тебе так хочется, чтобы он пронзил твое сердце, можешь сама им воспользоваться. В любом случае знай: раньше твоя плоть сгниет на костях, чем ты выйдешь из этой комнаты.Она обернулась к стражникам.— Талшамарку — в подземелье. Пусть посидит там вместе со своими сородичами. Что касается моей дочери, то ей придется побыть здесь и поразмыслить в одиночестве о своих грехах.— Мне очень жаль, Нетта, — успела сказать Кассандра, когда два стражника грубо подхватили служанку под руки и потащили к двери. — Я буду молиться за тебя.— Лучше молись за себя. — Мелесант окинула дочь странным взглядом. — Впрочем, если ты будешь просить о свободе, я, возможно, подумаю над твоими словами.Кассандра гордо подняла голову.— Я ни о чем не собираюсь просить. Убив Райена, ты убила все дочерние чувства, которые еще теплились в моей душе.— Кассандра, смирись — я прошу тебя. Откуда такая упрямая заносчивость?— Тебе не понять. Это называется честь — умение поставить благо ближнего выше своего собственного. Я научилась этому у Джиллианы.Мелесант недобро усмехнулась.— Пожалуй, тебе и правда лучше всего было бы податься в монашки. Для обычной жизни твои слова не годятся, тем более — для королевской. С этого дня твое будущее меня не интересует.— Оно никогда тебя не интересовало, — с горечью сказала Кассандра.Мелесант стремительно вышла из комнаты и приказала стражникам запереть дверь. Да, дочь разочаровала ее, Джиллиана сбежала, но зато остался младенец. Пока девочка была у нее в руках, Мелесант не собиралась сдаваться.
Когда Джиллиана начала одеваться, было еще темно. Великодушные талшамарцы, когда снаряжали корабль, вновь снабдили ее и прекрасными нарядами, и драгоценностями. Сегодня должно было произойти то, о чем она так давно мечтала: она ступит на родную землю. В честь этого события она надела белое шелковое платье, а на него — свободное верхнее одеяние из золотой парчи. Незабываемые цвета Талшамара.Когда она появилась на палубе, матросы в знак своего восхищения перед молодой королевой опустились на колени.Сэр Эдвард поклонился и предложил ей руку.— Ваше Величество, вы достойнейшая из королев, — с чувством проговорил он.Устремив взгляд вдаль, Джиллиана вспоминала Элинор, до мелочей продумавшую план ее побега с Фалькон-Бруина, и всех тех, кто помогал ей с риском для себя.Она не подведет их, ибо не имеет на это права.Последние минуты тянулись особенно долго. Джиллиана с замиранием сердца ждала, когда туман рассеется и она наконец увидит родную землю.Еще неделю назад они выплыли из постылой зимы прямо в солнечную и теплую весну. Теперь бодрящий ветерок не холодил, а ласкал щеки Джиллианы. Она зажмурилась, чтобы немного успокоиться.— Смотрите, Ваше Величество, — раздался рядом голос сэра Эдварда. — Вон там туман исчез и видно землю.Джиллиана как завороженная смотрела на изумрудно-зеленый берег. Там мягко набегали морские волны и величественные пальмы томно покачивали листьями.От волнения Джиллиана не могла говорить. Корабль подошел ближе, и стали видны толпы людей на берегу. Люди махали руками и выкрикивали имя своей королевы.Джиллиана закрыла глаза и помолилась о том, чтобы Господь дал ей силы оправдать надежды своих подданных.— Не слишком ли близко мы подходим к берегу? — спросила она, заметив, что фигуры приветствующих ее людей стали уже совсем хорошо различимы и у некоторых можно было даже рассмотреть лица.— Глубокие талшамарские гавани словно специально созданы для мореходов, — отвечал ей сэр Эдвард, — так что корабли причаливают прямо к пристани — видите, вон там. Еще каких-то несколько минут — и мы бросим якорь.— В таком случае мне надо спуститься в каюту за плащом.— Позвольте, я принесу его вам, Ваше Величество.Она покачала головой.— Я должна немного побыть одна.Глядя, как она величаво пересекла палубу и начала спускаться по ступеням, сэр Эдвард ощутил прилив гордости за свою королеву.— Это большой день для каждого талшамарца, — сказал он стоявшему рядом капитану.В каюте Джиллиана накинула на себя темно-красный плащ и скрепила его под горлом алмазной застежкой. Когда она взяла с подушечки парадную корону Талшамара, переданную на корабль перед отплытием самим кардиналом Фейлшемом для этого дня, руки ее слегка дрожали.Золотой ажурный венец был богато украшен сапфирами, алмазами и изумрудами. К вершине короны — алмазному сверкающему шару — сходились четыре лилии, на которых восседали золотые голуби, каждый держал в клюве оливковую веточку.Джиллиана чувствовала, что она недостойна этой короны, венчавшей когда-то голову королевы Фелисианы в самые торжественные дни, но все же она надела ее — и тотчас заключенная в ней сила проникла в самые дальние уголки ее души.— Я вернулась домой, мама, — тихо произнесла она. — Я постараюсь быть достойной тебя.Услышав, как загремела якорная цепь и корабельная сходня начала со скрипом опускаться, Джиллиана глубоко вздохнула и вышла из каюты.Когда королева появилась на палубе, воцарилась торжественная тишина. С замиранием сердца Джиллиана огляделась. Везде, сколько хватал глаз, стояли люди — сотни, тысячи людей.Внезапно на нее снизошел покой, и давешняя неуверенность отступила. Все эти люди были ее подданными. Она родилась, чтобы править ими, и всю жизнь готовилась к этому, и она постарается быть мудрой и справедливой правительницей — такой же, какой была ее мать.Сияющий кардинал Фейлшем взошел на борт и приветствовал ее. Джиллиана с огорчением заметила, что он прихрамывает. Да, он сильно постарел с тех пор, как они виделись. Но радостные чувства переполнили его душу. Великий день настал в Талшамаре.Когда он заговорил, в голосе его звучало искреннее волнение.— Добро пожаловать домой, Ваше Величество, — сказал он, протягивая ей руку. — Не будем томить людей. Многие из них ждут на берегу уже целую неделю. Вчера, когда рыбаки в лодках завидели на горизонте ваши паруса, народ начал прибывать. И вот — глядите!— Идемте. — Джиллиана оперлась на его руку, и они вместе сошли на берег.С улыбкой шествуя среди подданных, Джиллиана не думала о том, как она хороша. Плащ темно-красного бархата мягкими складками ниспадал до земли, корона на ее черных волосах сверкала драгоценными камнями. Черты королевы были так прекрасны, а улыбка так чиста, что люди замирали от восторга, когда она проходила мимо.Те, кто был постарше и помнил ее мать, восклицали, что это сама королева Фелисиана вернулась к ним.— Да здравствует королева Джиллиана! Да хранит ее Господь! — нараспев повторяли они и преклоняли колени.Наконец королева в сопровождении кардинала Фейлшема подошла к оседланным лошадям, и ее подсадили на прекрасную белую лошадь с блестящей, словно атласной, шкурой. Джиллиана тронула поводья, и лошадь медленно стала продвигаться вперед, высоко поднимая ноги. Вскоре позади королевы образовалась целая кавалькада из знатных талшамарских лордов и их жен. Сэр Эдвард занял свое место слева, кардинал Фейлшем — справа от Джиллианы, и вся процессия торжественно двинулась к королевскому замку.Веселье и ликование буквально носились в воздухе, люди плакали от счастья, ощущая величие момента. Наконец-то у Талшамара есть королева!Женщины выстилали им дорогу лепестками цветов. На обочинах везде, где только возможно, стояли люди, сотни людей. Джиллиане особенно запомнился старик с крестьянскими заскорузлыми руками по его морщинистым щекам катились слезы.В другом месте на дорогу выскочила маленькая девочка с зажатым в руке букетиком и бросилась прямо к Джиллиане. Та едва успела натянуть поводья, иначе малышка прямиком угодила бы под копыта ее лошади. Подбежавшие родители тотчас начали бранить девочку за то, что она побеспокоила королеву.— Простите, Ваше Величество, — виновато проговорила мать, — но она так вас дожидалась, уж сколько дней ни о чем больше не могла говорить! Все хотела видеть свою королеву. Но мы непременно ее накажем.Джиллиана улыбнулась оробевшей девочке.— Зачем же наказывать? Как зовут малышку?— Мэри… Мэри Хокинс, — растерянно пробормотала мать.— Мэри, хочешь доехать со мной вон до того моста?Девочка восхищенно вытаращила глаза.— Хочу, Ваше Величество, очень-очень! — И весело протянула ручки к королеве.— Подсадите ее на лошадь впереди меня, — сказала Джиллиана, оборачиваясь к ее отцу, — сами же идите рядом, чтобы девочка не испугалась.Мать, видимо, была смущена, но отец легко подхватил девочку и устроил ее на лошадиной спине перед королевой.Малышка Мэри счастливо рассмеялась, и кавалькада двинулась дальше. Со стороны толпы долетали одобрительные возгласы: поступок королевы пришелся по душе ее подданным.— Думаю, королева Фелисиана на вашем месте поступила бы точно так же, — задумчиво сказал кардинал. — Она любила людей, и они платили ей тем же.Поддерживая девочку, чтобы она не упала, Джиллиана думала о своей дочери, которая осталась на Фалькон-Бруине, и на душе у нее было горько и тоскливо. Когда они доехали до моста, она передала девочку ее отцу, потом выдернула из каймы на плаще золотую нить и обвязала ею голову девочки.— Спасибо, что согласилась прокатиться со мной, Мэри.Девочка, сидевшая у отца на руках, неожиданно наклонилась вперед и поцеловала Джиллиану в щеку. Все кругом ахнули.— Я люблю вас, — сказала Мэри. Джиллиана засмеялась и отыскала глазами ее мать.— Когда Мэри исполнится семь лет, приведите ее ко мне. Я хочу позаботиться о том, чтобы девочка получила хорошее образование. Не забудете?— Не забудем, — с поклоном ответил отец Мэри. Он был явно польщен вниманием, которое королева проявила к его дочери. Мать, однако, успела присмотреться к королеве чуть внимательнее и разглядела в глубине ее синих глаз тоску по погибшему супругу, по отнятой дочери, по верным ее слугам, томившимся в заключении. Радость Джиллианы не могла быть полной, пока существовал источник зла на Фалькон-Бруине.
По мере продвижения от моря к замку Джиллиана с интересом разглядывала сменяющие друг друга пейзажи. Здешние леса, по словам сэра Эдварда, изобиловали дичью. Позади оставались рощи, поля, сады, зеленые долины, в которых паслись тучные стада, тут и там мелькали ладные крестьянские дома, а у самой дороги наливались зерном хлеба.Иногда вдалеке мелькали женщины с кувшинами молока или ребятишки с хворостинами, которые гнали на луг стайку гусей. Эти мирные картины наполняли сердце королевы гордостью за свой народ. Счастье — видеть, как благополучна твоя страна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44