Джиллиана стояла у борта, держась за поручни. Свежий ветер натягивал паруса, раздувал полы ее плаща и солонил губы. Она впервые была на корабле — во всяком случае, в сознательном возрасте — и пока что ей все здесь нравилось. Матросы, сновавшие по палубе, были с ней учтивы и предупредительны все, казалось, заботились лишь о благополучии своей королевы.Повернув голову, она вгляделась в очертания трех кораблей, взявших курс на Талшамар. Прощание оказалось нелегким: слишком много значили для нее все эти люди, с которыми она сблизилась за время долгого пути.Сэр Хэмфри, стоявший рядом с королевой, видимо, угадал ее чувства.— Когда вы возвратитесь домой, талшамарцы устроят вам такой праздник, какого еще свет не видывал.— Вы уверены, что они мне будут рады?— В этом можете не сомневаться.— Ах, Хэмфри, — неожиданно для себя пробормотала она — Знаете, как нелегко порой найти правильное решение!— Вы, кажется, говорите об Эдварде?— Да. — Она кивнула.— Меня удивило, что вы позволили ему плыть вместе с нами на Фалькон-Бруин.— Я собиралась отправить его домой и даже высказала настоятельное пожелание, чтобы он к моему приезду обвенчался со своей возлюбленной, но он сказал, что их помолвили в детстве, следуя семейной традиции, они почти не знают друг друга. И потом, ведь я и правда уделяла ему особое внимание во время путешествия. Боюсь, что, если бы после этого я отослала его прочь, остальные рыцари стали бы смеяться над ним… Думаете, я была не права?Хэмфри улыбнулся вполне одобрительно.— Нет, я так не думаю. Надеюсь, эта история научила кое-чему нашего юного гордеца. Полагаю, его поведение несколько изменится, причем в лучшую сторону. И насчет остальных вы тоже правы: ему бы долго еще пришлось отбиваться от их насмешек.— Все это так странно для меня, Хэмфри. Я не привыкла думать о таких вещах и всякий раз боюсь ошибиться, принимая решение.Рука рыцаря в кожаной перчатке успокаивающе легла на ее руку.— Ваше Величество, с того дня, как корона Талшамара увенчала вашу голову, вы вели себя по-королевски достойно. Думаю, труднее всего для королевы решить, когда возможно простить, а когда надо проявить твердость. — Он улыбнулся, ободряя ее. — Мне кажется, вам ваше чутье пока не изменяло.Она судорожно вздохнула, выказывая большое волнение.— Ах, Хэмфри, я слишком часто бываю не уверена в правильности того, что делаю… и слишком многого боюсь.— Но вы не показываете своего страха — и это тоже по-королевски.— Порой мне кажется, что я никогда не принадлежала самой себе, и все мои поступки навязывались мне кем-то другим. Но в Талшамаре, когда мы наконец туда вернемся, все будет иначе. И тогда ваша помощь будет мне еще нужнее, чем сейчас.— Я готов быть рядом с вами столько, сколько нужно, пока я жив, — твердо сказал он.— Что вы знаете о матери Райена, Хэмфри?— Ничего хорошего. Помню, что она была младшей дочерью какого-то мелкого дворянина из глухой кастильской провинции — кажется, Висби или что-то в этом духе. Говорят, что после свадьбы ее муж, король Рондаш, не знал с нею ни дня покоя. Говорят также, что она сама предала и своего мужа и сына — но я при этом не был, утверждать не берусь.— Теперь понятно, почему Элинор велела мне ее остерегаться. И все же не могу уразуметь, какая мать способна причинить зло собственным детям.— О, эта женщина движима только собственным тщеславием, и ничем иным. Элинор права: с нею надо быть настороже. Если она решит, что вы представляете для нее малейшую угрозу, она ни перед чем не остановится. Я слышал даже, что она специально изучала травы, чтобы проникнуть в тайны ядов. Это о многом говорит.— Я обещала Элинор спасти Райена и Кассандру, но, кажется, еще не выполнила свою задачу. Боюсь, что дома им грозит не меньшая опасность, чем в Англии. — Взгляд Джиллианы был устремлен в морскую даль. — Мне нравится Кассандра, и я бы очень хотела помочь ей, развеять ее печаль, но не знаю, как. Райен не желает моей помощи… но я все-таки не могу покинуть его, зная, как он одинок в своей борьбе.— Да, я вижу, — мягко произнес сэр Хэмфри. — Но, прошу вас, помогая другим, не забывайте и о себе. Вы очень бледны. Думаю, вам надо отдохнуть, ведь впереди еще столько испытаний.У Джиллианы уже некоторое время назад начала кружиться голова, а теперь от качки ей сделалось совсем дурно.— Да, пожалуй, мне лучше лечь.Она посмотрела на принца Райена, стоявшего на носу корабля. Поймав на себе ее взгляд, он тотчас отвернулся.Она шагнула к загородке, временно возведенной на палубе для удобства королевы и принцессы Кассандры. Прежде чем отдернуть занавеску, прикрывающую вход, она задала Хэмфри еще один вопрос:— Долго ли плыть до Фалькон-Бруина?— При попутном ветре — с неделю, — ответил он.
Лежа на жестком тюфяке, Кассандра гадала, как их встретит мать по прибытии на Фалькон-Бруин — станет ли каяться, молить о прощении или начнет заверять их, что вовсе не она помогала врагу. Как ни грустно, но скорее — второе. И как она примет Джиллиану? Генрих наверняка сообщил ей о женитьбе Райена.Кассандра смотрела на свою невестку с неизменным восхищением, и чем лучше узнавала ее, тем больше приходила в восторг. В последнее время ее все чаще волновал вопрос: а как относится к Джиллиане Райен? Неужели он искренне не видит, что его жена стоит трех таких, как леди Катарина Хайклер?От размышлений о брате и невестке Кассандра обратилась к мыслям о талшамарском рыцаре сэре Эдварде. Когда сегодня он неподвижно стоял на палубе, вглядываясь в даль, его волосы и кожа отсвечивали на солнце, и весь он был похож на статую золотого божества. Кассандра не сомневалась, что ей суждено любить его до гробовой доски — даже если взгляд его небесно-голубых глаз ни разу не обратится в ее сторону. Ах, как эти глаза смотрели на Джиллиану!.. Впрочем, тут же одернула себя она, на Джиллиану все мужчины смотрят с благоговением. Она так прекрасна, что в ее присутствии другим женщинам просто не на что надеяться.Нетта яростно взбивала тюфяк королевы, попутно проверяя, нет ли комков, когда занавеска над входом откинулась и быстрым шагом вошла Джиллиана, одной рукой зажимая рот.— Ваше Величество, как вы бледны! Что случилось? — Нетта проворно сняла с нее плащ.— Я чувствовала себя неважно, еще когда садилась на корабль, но не хотела никому говорить: сэр Хэмфри наверняка стал бы излишне волноваться. — Она без сил опустилась на тюфяк и закрыла глаза. — Ох, Нетта, теперь мне совсем худо!Нетта озабоченно потрогала ее лоб. Слава Богу, жара не было.— Ваше Величество, может, это морская болезнь, а может, и что другое.Джиллиана села и дрожащей рукой поправила выбившуюся прядь.— Что — другое? — насторожившись, спросила она.Кассандра взяла Джиллиану за руку.— Я слышала, что тошнота часто бывает признаком беременности.Джиллиана сжала руку Кассандры и вопросительно взглянула на Нетту, но уже в следующую секунду лицо ее покрылось смертельной бледностью, и она опять зажала рот рукой.— Ах нет! — воскликнула она. — Нетта, сейчас мне будет плохо… Задерни плотнее занавеску, я не хочу, чтобы меня видели такой… Нетта озабоченно склонилась над ней и покачала головой.— Потерпите чуточку, я сейчас, — торопливо пробормотала она и метнулась за занавеску.Джиллиана держалась из последних сил. Ей казалось, что она сейчас умрет, но, когда она уже совсем уверилась, что все кончено, подоспевшая Нетта со стуком поставила перед ней деревянную бадью и, придерживая голову королевы, приложила ко лбу влажное полотенце.Как только Джиллиана перестала себя сдерживать, ее едва не вывернуло наизнанку. Наконец приступ рвоты прошел, и она со стоном без сил откинулась на тюфяк. Только сейчас она заметила, что Кассандра по-прежнему держит ее за руку и что-то тихо и ласково говорит.— Ну вот, — улыбнулась Джиллиана, — все и прошло. Думаю, это всего лишь морская болезнь, и совсем необязательно рассказывать о ней остальным. Кассандра с Неттой молча переглянулись.— Джиллиана, — проговорила наконец Кассандра. — Я ведь выросла на острове и прекрасно знаю, что морская болезнь не отступает так скоро.Джиллиана медленно села.— Нетта, я плохо разбираюсь в таких вещах. Ты думаешь, это… беременность?— Точно не знаю, Ваше Величество. Но если это так, завтра утром ваша болезнь вернется. Кроме того, есть и другие признаки.Женщины занялись обсуждением проблемы и беседовали до вечера. 18 Вместо недели плавание растянулось на девять дней. Каждое утро Джиллиане было плохо, и вскоре об ее болезни знал весь корабль.Мужчины полагали, что у Ее Величества морская болезнь, однако Нетта была уверена в том, что королева ждет ребенка. Она молила Бога, чтобы все шло хорошо: ведь тогда они скоро смогут вернуться в Талшамар, и, возможно, там королева будет счастлива.От Нетты не ускользнуло, что принц Райен не очень внимателен к своей жене даже здесь, на корабле, где и шагнуть-то некуда, он ухитряется ее избегать. Да кто он такой? Безвестный принц какого-то жалкого островка — разве он достоин прекрасной королевы Талшамара?.. Сердце верной служанки пылало негодованием. Нет, он ее недостоин! Он совсем не ценит и не любит Джиллиану и за все время даже ни разу не справился о ее здоровье.Сэр Хэмфри с интересом разглядывал выступивший из тумана скалистый берег. Он никогда не бывал на Фалькон-Бруине и, не будь их прибытие сопряжено со столь тягостными обстоятельствами, наверное, радовался бы случаю познакомиться с островом.Темные глаза Райена, стоявшего рядом с лордом, смотрели вдаль, но видели не волны и не берег, а то далекое зимнее утро, когда он со своими воинами покидал Фалькон-Бруин, отправляясь на подмогу Ричарду. Разве мог он тогда думать, что до возвращения домой ему придется пережить смерть отца и предательство матери?— Те башни вдали — это, вероятно, и есть королевский замок? — послышался рядом голос сэра Хэмфри.— Да. Это мой дом, — коротко и сухо ответил Райен.Вскоре паруса были убраны, и судно продолжало двигаться к берегу на приливной волне. Наконец капитан приказал бросить якорь и спустить шлюпки на воду.Подойдя к борту, Джиллиана тревожно всматривалась в туманные очертания. Уже был виден длинный мол и дорога, ведущая от него через лес куда-то в глубь острова.Рука Райена легла ей на плечо, и она обернулась.— Как здесь красиво! Ты рад, что наконец вернулся домой?Он не отвечал, а, вглядевшись в темные круги у нее под глазами, нахмурился.— Я знал о твоей болезни и беспокоился, — сказал он, — но подумал, что вряд ли ты пожелаешь меня видеть.Джиллиана уже давно желала его видеть, но не стала этого говорить.— Да, говорят, что от мужчин в таких случаях мало помощи. Не беда, Кассандра с Неттой ходили за мной, как за ребенком.Он виновато улыбнулся.— Позволь, я помогу тебе спуститься в шлюпку. Джиллиана кивнула и с невольным трепетом заглянула вниз, где в бурлящей воде покачивалось утлое суденышко.Райен легко поднял ее на руки, велел крепче держаться и спустился вместе с ней по веревочной лестнице, потом усадил ее на приготовленные подушки. Джиллиана хотела поблагодарить его, но не успела: он мгновенно вскарабкался по веревочной лестнице обратно на палубу, чтобы помочь сестре.Наконец все расселись, гребцы налегли на весла, и четыре шлюпки устремились к берегу.
Королева Мелесант спускалась по узкой каменной лестнице в свои личные покои. Подол ее великолепного пурпурного платья волочился за нею по ступеням. На голове у нее поверх черного покрывала красовалась золотая корона Фалькон-Бруина. Правда, ей, как регентше, не полагалось ее носить, но разве это имело какое-то значение? Корона была в ее полном распоряжении, и она не собиралась упускать такую возможность. А мнение прочих ее не интересовало.В кабинете королеву уже ожидал ее сенешаль, Эскобар Фернандес. Эскобар, служивший когда-то управляющим у отца Мелесант, прибыл на остров вместе с ней, тогда еще невестой фалькон-бруинского короля, тридцать пять лет назад. По просьбе Мелесант после свадьбы он был оставлен при ней и постепенно сделался ее самым надежным и незаменимым помощником.Эскобар был небольшого роста, тщедушный, но довольно жилистый человечек, смуглый, с неприметными чертами невыразительного лица и большим крючковатым носом. Ничто в его наружности не привлекало особого внимания окружающих — обстоятельство, которое он нередко умело, обращал себе на пользу.Через год после рождения Райена королева Мелесант обнаружила, что бывший отцовский управляющий не только полезный человек, которому можно поручить любое самое щекотливое дело, но к тому же весьма искусный любовник, умеющий разжечь страсть своей госпожи и довести ее до исступления. После гибели мужа она назначила Фернандеса своим советником, присвоила ему звание сенешаля, и если раньше он вынужден был приходить к ней тайно лишь под покровом ночи, то теперь королева могла вызвать его к себе в любое время суток.Впрочем, одно было установлено меж ними раз и навсегда за пределами спальни он обязан относиться к ней с должной почтительностью.— Ну что, Эскобар, сведения подтвердились? Наши гости высадились с кораблей? — осведомилась она и, придерживая длинный подол, взошла на возвышение, где стоял трон.— Высадились, Ваше Величество, но у них всего один корабль, а не несколько.Королева Мелесант недовольно нахмурилась.— Но, помнится, вместе с моим сыном и его женой из Лондона выехали не менее сотни талшамарских рыцарей. Может, тут какой-то подвох? — королева не привыкла доверять никому.— Никакого подвоха, Ваше Величество. Мне доложили совершенно определенно, что в свите королевы Талшамара всего двенадцать вооруженных рыцарей.Только теперь опасения, не оставлявшие Мелесант много дней, начали понемногу отступать. Предстоящее возвращение сына страшило королеву. Она была совершенно уверена, что он давно уже догадался, кто помог королю Генриху, и явится на остров с целым войском — во всяком случае, она бы на его месте поступила именно так.— Он что, вообразил, что сможет одолеть меня с этой жалкой кучкой талшамарцев? — презрительно усмехнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44