Брайан поднес горлышко ко рту. Ей хотелось взглянуть ему в глаза, но она и так знала, что прочтет в них.
— Спасибо, Брайан. — Она махнула рукой в сторону гробницы. — За то, что вытащил меня оттуда. Справился с моей истерикой.
— Не стоит благодарности. — Он выпрямился и взглянул на нее. — Сейчас ты в порядке?
Сердце из груди не выпрыгивает?
Она-то, может, и в порядке, а вот сердце…
Что-то слишком часто оно бьется!
— Не совсем, — сказала она. — Честно говоря, никогда не чувствовала себя такой дурой.
Я же знаю: летучие мыши совершенно безобидны. Нечего их бояться. Теоретически, конечно.
— У меня тоже волосы встали дыбом. Надеюсь, тебя это утешит. Я ни капли не жалею, что мы подобру-поздорову убрались оттуда.
— Какой ты милашка! Правда, я тебе ни капельки не поверила, но все равно спа…
— Называй меня как угодно, Пат, только не милашкой! На милашку я совсем не похож.
Это точно. Она-то тоже хороша! Вот его братец Синклер порадовался бы, узнай он о том, что произошло. Подумать только, какую характеристику он бы ей дал: безответственная, истеричная, к тому же недалекая девица!
Патрисия поежилась.
— Теперь понятно, почему аборигены говорят, что это недоброе место.
— Что простые жители думают, понятно, а вот почему Инди Топану так не хотел, чтобы ты сюда заявилась, — вот вопрос!
— Наверное, эти летучие мыши какой-то редкой породы. Их нельзя беспокоить.
— Что ж он тогда об этом умолчал? Нет, мы оба понимаем: творится что-то странное. Так что, с твоего позволения, поехали-ка отсюда подобру-поздорову! — Он засунул бутылку на место, спустил ноги Патрисии на пол, сам залез на место водителя и вставил ключ в замок зажигания.
— Брайан…
Он взглянул на нее.
— Да?
Патрисия сглотнула, вдруг застеснявшись.
— Спасибо… Я так тебя как следует и не поблагодарила. За то, что… донес меня до самой машины. Тащить меня вниз по тропинке было непросто.
Брайан ухмыльнулся.
— Ничего, привыкну. Хотя, если ты считаешь, что мне придется заниматься этим постоянно, тебе не мешало бы слегка похудеть. А то я аж вспотел.
— Как это любезно с твоей стороны!
Патрисия, как ни странно, обрадовалась этим словам. Лучше правда, чем затасканный комплимент вроде: пустяки, ты же легкая как перышко!
— Другое дело, если ты намерена передвигаться на своих двоих. Тогда у меня никаких возражений: ты мне нравишься такой, какая ты есть.
Патрисия почувствовала, что краснеет. Пусть Брайан думает, что это из-за жары!
— Кроме заколок в волосах, — заметила она.
А то он стал что-то уж больно мил!
— Это да, — согласился Брайан. — К черту заколки!
— И накрашенные ногти на ногах?
— Против этого у меня, по-моему, не было возражений.
Она нарочно завела об этом разговор. Хотела узнать его мнение и поделиться своими тайнами. Брайану и самому хотелось узнать, что за этим кроется. Но не здесь, не при этих обстоятельствах.
Мотор взревел, джип выехал на узкую дорогу и покатил обратно, туда, где было асфальтированное шоссе. Оказавшись там, где обнаружились явные признаки цивилизации в виде фонарей и телеграфных столбов, они вздохнули спокойнее.
Патрисия молчала. Она глядела в окно: на море, на горы и песчаные отмели вдали. Брайан вдруг съехал на обочину. Ему в голову пришла одна мысль.
— Что случилось?
— Ничего. Мы отстали от графика. Все достопримечательности нам осмотреть явно не удастся. Может, устроим пикник прямо сейчас?
— Нет, Брайан… — сказала она.
Брайан тем временем вылез из машины и распахнул перед ней дверцу.
Патрисия раздумала пировать на берегу моря, у нее возникли другие планы: принять душ, смыть с себя пот, а вместе с ним и ужасные воспоминания о летучих мышах.
— Я хочу вымыться.
— Вымыться? Почему бы не искупаться в море? — Он указал на океан, переливавшийся под солнцем всеми цветами радуги. Патрисия почувствовала, что ее сопротивление слабеет.
Брайан скинул кроссовки и разделся до трусов.
— Конечно, я не вправе тебя ни к чему принуждать. И все же, по-моему, будет неплохо, если ты избавишься хотя бы от части своей одежды. Ты вся в пыли.
Патрисия сглотнула.
— Да, конечно.
— Тебе помочь?.. — начал он.
— Нет! — Она не дала ему договорить. — Я… сама справлюсь. — Она начала расстегивать пуговицы на рубашке.
— ..снять кроссовки? — закончил он. И ухмыльнулся.
— Н-нет, я сама. — Патрисия почувствовала, что ее рот словно набит ватой.
Но он все равно решил ей помочь. Наклонился, закрывая широченной спиной солнце, и принялся развязывать шнурки на кроссовках.
Патрисия тем временем сняла с себя рубашку, представ перед ним в спортивном бюстгальтере из плотной материи. Она и сама не знала, радоваться ей тому, что выглядит она вполне благопристойно, или печалиться?
Брайан осторожно стянул с ее ног кроссовки. Патрисия приподнялась, чтобы снять брюки, и, охнув, тут же опустилась обратно на сиденье. Колено пронзила боль, немилосердно вернувшая ее к жестокой реальности.
— Ничего не выйдет, — произнесла она с искренним огорчением. — По песку до моря мне не дойти. Да и плавать я с больной ногой не смогу. Прости, Брайан, мне, право, очень жаль.
Ты здорово приду… — Она взвизгнула. — Что ты делаешь?
Брайан просунул руки под ее колени и сказал:
— Наклонись и обними меня за шею. — Патрисия не пошевелилась. — Доверься мне. Пат.
Я же должен повсюду сопровождать тебя или ты забыла? А сейчас нас вообще не разлей водой. Причем в буквальном смысле.
Он легко подхватил ее и, пронеся по песку, окунул прямо в море.
Очутившись в прохладой воде, Патрисия воспрянула духом. Ее волосы расстелились по глади воды. Брайан нежно сжимал ее за талию.
Чего еще нужно для счастья? Такого она не могла себе представить в самом прекрасном сне.
— Вот что я скажу тебе, Брайан. — Она слегка обернулась, чтобы видеть его глаза. — Ты знаешь, как выбрать пляж. — Об этом она заговорила нарочно, чтобы не дать воображению разыграться. — Светлый песок, эти пальмы и водопад вдалеке. Ты здорово придумал!
— Да, случается иногда.
— Какой ты умный!
— Будь я умен, нашел бы способ отговорить тебя от посещения гробницы.
— Нет. Я ни о чем не жалею. — Патрисия говорила правду. Она помнила: там, в пещере, Брайан доверился ей, раскрыл ей душу. — Кроме летучих мышей, — добавила она.
— Я тоже рад. Так я узнал, какой была эта Нусанти-Хо.
Несколько секунд они плавали молча.
— Может, она приходила сюда, — сказала Патрисия. — Поплавать со своими подружками.
— Или с дружком. Ночью, при свете луны.
Патрисия вздохнула.
— Как жаль, что я не писательница! О ее жизни можно написать настоящий роман. Ведь мы ничего не знаем, кроме ее имени. Неизвестно, кто она, почему ее похоронили в той пещере с такими почестями.
Она снова посмотрела на него. Он глядел на нее в упор, и Патрисия вдруг почувствовала, что во рту у нее пересохло.
— Спасибо, что тебе хватило ума не отпустить меня сюда одну. Зная, сколько хлопот я тебе доставлю, ты все же решился пойти со мной.
— Как же иначе? Я был просто обязан это сделать. — Он вдруг взял ее за руку и поплыл с ней к берегу.
— Искупалась? — спросил Брайан, когда они вышли на песок. — Тогда пойдем под душ. — Он кивнул в сторону водопада, взял ее на руки и понес туда.
— Это уже не смешно! — заявила она. — Я же ногу подвернула, плюс у меня царапина на коленке. Это все-таки не открытый перелом!
— Я не готов рисковать твоим здоровьем, заявил он, поставил ее ноги и прижался к ней всем телом.
— Господи, Брайан, в каком я перед тобой долгу! — сказала она. — Никогда не забуду, что ты для меня сделал.
— Поосторожнее с этим, а то я еще потребую в счет возмещения долга твою долю фирмы.
Патрисия посмотрела ему в глаза. Она и забыла об этой чертовой фирме.
— Неужели тебя больше ничего не волнует?
Ты, наверное, следил за каждым моим движением, записывал каждую глупость, которую я совершила сегодня? — Она захотела отстраниться от него, отступила на шаг, больное колено подвернулось, но Брайан крепко держал ее в объятиях.
— Зачем мне записывать? — мягко произнес он. — Этот день навсегда отпечатался в моей памяти.
Навсегда. И в моей памяти тоже, подумала Патрисия.
— Есть правда нечто, чего я никак не могу понять, — добавил Брайан.
— Так спроси. Спрашивай обо всем.
Пусть спрашивает. Пусть, если захочет, выведает все планы Джессики, пусть ему достанется эта чертова фирма! Теперь все равно. Он видел ее с самой неприглядной стороны: она неслась во весь опор, спасаясь от летучих мышей, и подвернула ногу. Куда уж еще хуже?
— Обо всем? — переспросил он.
На них вдруг снова наползла тьма гробницы. Именно этот вопрос она ему задала, когда они вошли туда. И там он раскрыл ей душу, поведал тайну, о которой не говорил никому.
Именно в темноте она разглядела в нем такое, чего никогда не замечала при свете дня.
Брайан Лавджой оказался не плейбоем, которого заботит лишь собственное удовольствие.
Он способен на глубокие искренние чувства, и не его вина в том, что его любовь обманули и предали, что он встретил женщину, которая решила его использовать.
Патрисия чувствовала, что в долгу перед ним.
Ведь это Брайан отыскал гробницу. А когда она запаниковала и бросилась бежать, остановил ее и успокоил. Он даже носил ее на руках, чтобы уменьшить боль.
Понимает ли он ее чувства? Вряд ли. Может, потом, когда-нибудь, в далеком будущем, он вспомнит о ней и поймет, что она любила его. И хоть это позволит ему избавиться от тягостных воспоминаний о той женщине, которая предала его любовь.
— Патрисия? — услышала она его мягкий голос.
— О чем ты хочешь знать?
Она затаила дыхание. Сейчас начнется! Он попросит рассказать, что на уме у Джессики.
— Скажи… — тихо произнес он, — почему ты красишь ногти на ногах?
На мгновение ей показалось, что она ослышалась. Наверное, это сон!
— Что-что?
— Я о твоих ногтях. Просто интересно: на руках ты ногти не красишь, даже бесцветным лаком. А на ногах красишь, покрываешь розовым лаком, я видел. Почему?
Патрисия почувствовала, что снова возвращается к жизни. Что ее сердце снова бьется, и бьется радостно от сознания того, что она в раю с мужчиной из какой-то сказки, ибо наяву такие не встречаются.
И все-таки (она ущипнула себя) я не сплю!
Значит, такие экземпляры все-таки встречаются — добрый, нежный, отзывчивый… Он ни словом не упрекнул ее за то, что она втянула его в эту авантюру с гробницей.
Нет, такого не бывает! В конце концов, он же мужчина! Значит, потребует чего-то взамен.
Но чего? Не секса. Это они вчера вечером уже проходили. Стоит ему немножко поднажать, и она не совладает с собой. Против его натиска она беззащитна. А он все-таки не стал ее ни к чему принуждать, зная, какие страдания она будет испытывать потом, когда осознает, что натворила.
И вот сегодня, сейчас. Она перед ним в долгу, и сама ему об этом сказала. Он захотел задать вопрос. Но не о планах ее сестры, не о чем-то, касающемся фирмы.
— Тебя интересуют моги ногти?
— Да, вчера вечером, в гостинице, ты собралась сказать мне, зачем красишь ногти. Но мы съехали на другую тему.
— Значит, это и есть твой вопрос? — Патрисия никак не могла понять, к чему он клонит.
— В принципе да. В зависимости от того, что ты скажешь, у меня, возможно, возникнет дополнительный вопрос.
— Вот оно что…
А она-то уже была готова поверить, что поселилась в раю, в раю, сотворенном специально для нее. Как же она ошибалась! Брайан вовсе не прекрасный Принц из сказки. Он сопровождает ее по поручению кузена, его задача — доложить брату обо всех ошибках, которые она совершит, нащупать ее слабое место. И, надо признать, Патрисия сильно упрощает ему жизнь.
Но с ногтями сложнее. Вчера вечером она бы за милую душу рассказала ему всю правду.
Они вместе посмеялись бы, на том бы все и закончилось.
Теперь же это целая проблема.
— Ну? Зачем же? — Брайану не терпелось получить ответ.
— Ни за чем. Просто так.
Он молчал. Отговорки его не устраивают.
— Правда, мне даже неудобно… Все это глупости!
— Все настолько глупо, что ты стесняешься сказать?
— Я… дала клятву.
— Клятву? — недоверчиво переспросил он.
Он перестал улыбаться.
— Кому же ты поклялась?
— Это, надо понимать, дополнительный вопрос?
— Кому? — не отступал он.
Как бы ей хотелось выдать какую-нибудь историю о тайном возлюбленном, которому она поклялась: лишь смерть разлучит нас. А в знак любви пообещала красить ногти розовым лаком.
Но Брайан, увы, не настолько глуп, чтобы поверить в эту бесхитростную ложь. Стоит ей слегка зардеться — и он поймет, что она лжет.
А лгать ему она не может и не хочет.
— Я поклялась… своему крестнику.
Брайан моргнул: слова Патрисии его явно удивили. В другое время она порадовалась бы тому, что застала его врасплох, но сейчас ей почему-то было не до радости.
— Зачем?
— Не все ли равно?
— Нет. Я хочу знать. Должен знать. Мне нужно знать о тебе все.
— Правда? — Патрисия вдруг испытала какие-то явно неуместные чувства. Почему-то обрадовалась, что Брайану нужно знать о ней все, обрадовалась, что она ему небезразлична. А потом вспомнила: его фамилия Лавджой, а у Лавджоев в крови — выведать слабое место противника, а затем побольнее по нему ударить. — Он учится в престижной школе в Сиднее и участвует в соревновании по баскетболу между школьными командами.
— А при чем тут ногти?
— Ты не дослушал. В этом месяце у них игра с самыми заклятыми врагами. Я обещала ему прийти поболеть за него. Но тут подвернулась эта поездка на Лазурный берег, присутствовать на игре я не смогла.
— И все-таки я не понимаю. Ногти-то при чем?
— Видишь ли, я обязалась сделать что-нибудь такое, что постоянно напоминало бы мне о нем. В знак того, что я о нем думаю и желаю ему победы. Он заявил, что я должна выкрасить ногти цветами их баскетбольной команды — синим, розовым и белым. — Патрисия взглянула на свои ноги и пошевелила пальцами. — Мне пришлось согласиться. А что мне еще оставалось? Но я, по крайней мере, уговорила его не красить мне ногти всеми тремя цветами.
— Сколько ему лет? — спросил Брайан.
— Будет восемь.
— И он играет в баскетбол?
— Полно ребят в его возрасте играют в баскетбол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19