Он знал, что это папа, а не
медведь - и все равно верил в игру, видел перед собой лесного зверя и
кричал от страха...
Затупленное острие остановилось у Луара перед лицом; противник тут
же отступил, готовя новую атаку, и все повторилось снова - несколько
панических блоков со стороны Луара, железный веер перед его носом, ост-
рие, эффектно замершее против его груди.
Луаров противник скользил по дощатому полу, как водомерка по озер-
ной глади; любое его движение было широким и экономным одновременно -
Луар залюбовался и, уже не сопротивляясь, принял несильный укол в бок.
- Внимательнее! - укорил противник. - Я уже накидал здесь кучу
трупов... Ну-ка!
Луар улыбнулся и уронил шпагу на пол. Его противник на мгновение
замер, потом осторожно опустил свое оружие:
- Опять?
- Это бесполезно, - признался Луар со вздохом.
- Сдаешься?
- Не сдаюсь... Видеть не желаю эту шпагу, - приступ раздражения
оказался неожиданностью для него самого. Тут же устыдившись, Луар от-
вернулся и отошел к столу.
- На кого ты злишься? - спросили у него за спиной. - На меня?
- На себя, - признался Луар со вздохом. - Я... Так... Ну, беспо-
лезно. Стоит ли тратить... Я все равно не буду... как ты, - он улыбнул-
ся через силу.
- Ну, вот и весенний денек, - рядом шлепнулись на стол кожаные
перчатки, и Луар почувствовал тяжелые руки на своих плечах. - Солныш-
ко-дождик-смерчик-бурька-солнышко... Ты сегодня очень хорошо работал,
малыш.
- Это смотря с чем сравнивать, - Луар на мгновение коснулся щекой
горячей жесткой ладони. - Если с пьяной старухой... да еще на сносях...
- Так. Пьяная старуха на сносях, - его собеседник озадаченно хмык-
нул. - Мда-а... Бери-ка свое несчастное оружие да закрепим сейчас одну
штуку...
Они повторили несколько комбинаций подряд, когда двери столовой
распахнулись и на пороге встала темноглазая внимательная женщина. Луа-
ров противник тут же опустил шпагу, давая понять, что урок закончен,
потому что - и Луар знал это давно - его отец никогда не фехтует в при-
сутствии его матери. Никогда. Будто оружие руки жжет.
За завтраком Алана долго и с пристрастием выясняла, почему, если
волк - зверь, тигр - зверь, то лошадь, что, не зверь? А свинья? А коро-
ва?
Прислуживала новая горничная, Далла; Луар наблюдал, как она всякий
раз краснеет, склоняясь над плечом его отца, краснеет мучительно, до
слез. Он попробовал взглянуть на своего отца круглыми глазами этой дев-
чонки - красавец, герой, полковник со стальным взглядом и мягким голо-
сом, ожившее чудо, воплощенное сновидение, предел мечтаний и повод для
горьких слез в подушку, потому что ничего, кроме просьбы подать салфет-
ку, тебе, девочка, от него не услышать - хотя он добр и, может быть, не
высмеет тебя, а если повезет, то ласково потреплет по загривку...
Посмеиваясь про себя, Луар сам с собой заключил пари, что, едва
покинув столовую, Далла тут же благоговейно сгрызет вот эту недоеденную
отцом горбушку; еще более его веселило, что мама, его проницательная
мама совершенно ничего не замечает. Она слишком далека от этих малень-
ких житейских драм, ее это даже не веселит. При чем тут пунцовая гор-
ничная, когда на ее, матери, глазах полковника Солля атаковали по всем
правилам богатые и знатные соискательницы, атаковали свирепо, вооружив-
шись густыми сетями интриг - но госпожа Тория Солль и тогда не замечала
их в упор, будто их и не было...
Пряча невольную улыбку, Луар дотянулся под столом до отцовой ноги
и, когда отец вопросительно на него глянул, указал глазами на пышущую
жаром Даллу. Тот насмешливо прикрыл глаза - вижу, мол, что поделать,
сынок, не ругать же девчонку, вон как старается.
Луар вздохнул и опустил глаза в тарелку. Далла прошла мимо, задела
спинку его стула, присела в извиняющемся реверансе...
Он, Луар, всегда останется пустым местом для Даллы, для многих ты-
сяч Далл. Рядом с отцом он выглядит так же привлекательно, как чахлый
кустик в тени огромного цветущего дерева. Горничная или принцесса - что
им за дело до неловкого, неуклюжего, невзрачного...
- Что это ты ничего не ешь, Денёк? - тихо спросила мать. В любую
какофонию Луаровых мыслей ее голос всегда вплетался единственно чистой,
уверенной нотой.
- Денек, Денек, тучка набежала? - деловито осведомилась Алана.
Он получил свое прозвище чуть ли не вместе с именем - мать говори-
ла, что у этого ребенка характер, как весенний день, солнце-тучи...
Он усмехнулся и подмигнул расцвевшей Алане; сестра боготворит его
так же, как сам он обожает отца. Кто знает, как сложились бы их отноше-
ния, будь задиристая Алана чуть старше - но между ними разница в три-
надцать лет, для пятилетней девочки восемнадцатилетний брат - чудо из
чудес, третий родитель...
- Луар, ты думал, о чем я просила? - мать задумчиво потрогала ви-
сок. Она звала его "Луаром" только в особо серьезных случаях.
Честно говоря, он не думал. Если мать хочет, чтобы он поступил в
Университет - он поступит, конечно, но и это, пожалуй, бесполезно. С
младенчества он хотел стать воином, как отец - но с отцом ему никогда
не сравняться ни доблестью, ни умением, а вот мать... Ему никогда не
сделаться таким ученым, как она. Голова лопнет.
- Я не знаю, - сказал он честно и едва удержался, чтобы не доба-
вить: у выдающихся родителей дети обычно тусклые, как стекляшки.
Мать огорчилась; Луар чуть ли не кожей почувствовал, как она огор-
чилась - но виду не подала:
- Что ж... Если ты захочешь чего-нибудь другого... - она взглянула
на отца, будто ожидая поддержки.
- Все-таки лошадь - это не зверь, - задумчиво предположила Алана.
- Лошадь - значит зверька...
- Ты грустный или мне кажется? - спросил отец. Луар снова улыбнул-
ся через силу.
Отец успел остановить руку влюбленной Даллы, навострившейся заново
наполнить его бокал; от прикосновения своего кумира бедная девушка чуть
не грохнулась в обморок.
- У меня к тебе будет разговор, Денек, - сказал отец, и Луар
встрепенулся. - Погуляем... после завтрака?
- Конечно, - поспешно отозвался Луар, довольный и обеспокоенный
одновременно.
Далла споткнулась в дверях и уронила на пол соусницу.
Улицы помнили недавний праздник. В этот уже не ранний час город
все еще пребывал в сонном оцепенении, и тишина нарушалась лишь разме-
ренным шарканьем метелок.
Отец и сын вышли на площадь, непривычно малолюдную и пустую: теат-
рики и балаганы, развлекавшие зрителей несколько дней подряд, исчезли,
изгнанные с площади приказом бургомистра. Там, где еще недавно стояли
подмостки, громоздилась теперь куча хлама; в стороне лежал огромный, с
разорванным боком барабан.
Перед зданием университета величественно замерли железная змея и
деревянная обезьяна; чья-то развеселая рука украсила обезьянью голову
шутовским колпаком. Полковник Солль молча поднялся по широкой лестнице,
чтобы стянуть колпак с темного деревянного лба.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказал Луар. - Ты думаешь, что я...
должен сделать так, как хочет мама? Стать студентом?
Отец задумчиво повертел в пальцах пеструю тряпочку. Улыбнулся:
- Знаешь, вчера я видел представление бродячей труппы... Такой за-
нятный фарс. И что интересно - в точности повторяющий приключение, ко-
торое я сам устроил в городе Каваррене много лет назад... Еще до зна-
комства с мамой.
Луар насторожился. За всю свою жизнь ему лишь дважды случалось по-
бывать на родине отца - он смутно помнил красивый городок на берегу ре-
ки, огромный дом с гербом на воротах, желтого старичка в тесном гробу -
своего деда... Мать не была в Каваррене ни разу, по крайней мере на па-
мяти Луара; отец никогда не вспоминал при ней о своей каварренской жиз-
ни - а вот Луару рассказывал, смачно и с удовольствием, и про породис-
тых бойцовых вепрей, и про высоких тонконогих коней, и про славный полк
гуардов, парады и патрули, охоты и иногда - дуэли... Тогда Луар завидо-
вал отцу - и лишний раз осознавал, что такую жизнь ему не прожить ни-
когда.
Луар вздохнул. Отец следил за ним, накручивая колпачок на палец.
Навстречу им попалась стайка студентов; кто-то первый заметил пол-
ковника Солля, произошло сложное переталкивание локтями - и ученые юно-
ши поприветствовали Луарова отца с необычной для сорвиголов почтитель-
ностью. Черные шапочки в их руках коснулись кисточками мостовой; Солль
кивнул в ответ - студенты заулыбались, осчастливленные. Луара они, как
водится, не заметили - впрочем, он и не огорчился.
Он всегда любил молча идти рядом с отцом. Сколько себя помнил -
сначала держась за руку, и голова его едва дотягивалась отцу до пояса;
в один отцов шаг тогда укладывалось несколько Луаровых. Даже теперь ему
приходилось шагать чаще, чтобы примеряться к шагу своего замечательного
спутника - и все равно он любил идти рядом, молчать и впитывать то иск-
реннее и глубокое почтение, которое выказывали его отцу самые разные
люди...
Отец и сын миновали здание суда, перед которым возвышалась круглая
черная тумба, а на тумбе болтался игрушечный висельник на игрушечной же
перекладине. Луар скользнул по нему равнодушным, давно привычным взгля-
дом. Рядом возвышалась наглухо запертая башня - ее звали "Башней Лаш",
и случалось, что на изъеденных временем стенах появлялись написанные
углем проклятия. Луар так и не знал толком - люди их пишут или сами
проступают; за Башней укрепилась самая дурная слава, и стражники угрюмо
гоняли любопытных от этих крепко запертых, да еще и заложенных кирпича-
ми ворот.
Сейчас двое красно-белых стражей порядка нерешительно отпихивали
древками расхристанного, грязного, обвешанного лохмотьями старика; Луар
почувствовал, как напрягся идущий рядом отец. Старик был городским су-
масшедшим; он то исчезал надолго, то появлялся в городе снова, шатался
по улицам, выкрикивая неразборчивые мольбы и собирая за собой целые
шлейфы злых ребятишек; теперь, накинув на голову остатки ветхого капю-
шона, он что-то втолковывал стражникам, а те щерились и толкали его все
злее - древками в живот...
- Лаш-ашша! - тонко выкрикнул старик. Луаров спутник передернулся.
Встретившись с отцовым взглядом, Луар передернулся тоже. Это был чужой,
свинцовый взгляд, которого Луар никогда раньше не видел в его глазах...
Или почти никогда.
На секунду оставив старика, стражники поспешили поприветствовать
господина полковника; Луаров отец ответил, не сбавляя шага. Скоро ста-
рик и стражники остались позади.
Весь следующий за площадью квартал Луар шел, не поднимая головы.
Будто в бокале сладкого вина оказался вдруг рыбий жир - его задела не
столько неприятная встреча, сколько болезненная реакция отца; нервный и
мнительный, он принял тот свинцовый взгляд едва ли не на свой счет.
Отец молча и виновато положил руку ему на плечо.
Луар знал, почему сам вид безумного старика способен ввести отца в
ярость и раздражение. Эгерта Солля связывала с ныне запрещенным Орденом
Лаш давняя трагедия; Луар догадывался, что отцу тяжело всякий раз даже
смотреть на заколоченную Башню, что, будь его воля, он давно бы жил в
Каваррене - но мама не может без Университета, без кабинета своего от-
ца, Луарового деда, которого звали Луаян, который был магом и в честь
которого, собственно, Луар получил свое имя...
И еще - мама не любит Каваррена.
Луар вздохнул и, выказывая отцу свою солидарность, тихонько пожал
его локоть.
...Ему было лет двенадцать, когда, жаждущий забав и раззадоренный
примером прочих ребятишек, он запустил в старика камнем. Несчастный
случай направил его руку - камень угодил бедняге в лицо и рассек бровь.
Старец вскрикнул и едва устоял на ногах; балахон его перепачкался
кровью.
Тот же несчастный случай сделал так, что отец и мать Луара стали
свидетелями его поступка.
Отец - и Луар был искренне в том уверен - и сам с удовольствием
швырнул бы камнем в ненавистного старика; однако реакция его оказалась
вовсе не такой, как ожидалось. Отец был хмур и молчал - а уж мать и
вовсе потемнела, как туча. Луару доходчиво объяснили, как нехорошо при-
чинять боль старым, да еще и безумным людям, как отвратителен его пос-
тупок и что за это полагается; видя реакцию отца, он и сам уже уверился
в совершеннейшем ужасе случившегося. Мать, стиснув зубы, послала за
розгами - и Луар, на чью долю до сих пор не выпадало такого наказания,
прекрасно знал, что рука ее не дрогнет.
Тогда он взял отца за локоть и шепотом попросил его собственноруч-
но исполнить приговор. Он не знал, как сложились бы потом их отношения
с матерью - но от отца он с радостью готов был снести и это. Тем более,
что в глубине души его по-прежнему жила уверенность: отец бы и сам...
...Они покружили по улицам, постояли на горбатом мостике над кана-
лом; Луар чувствовал, что отец собирается с мыслями, а может быть, и с
духом - и молчал, боясь оказаться глупым, что-то нарушить. В нем поче-
му-то крепла уверенность, что сегодняшняя прогулка откроет ему, Луару,
нечто важное, что еще приблизит его к отцу - хотя ближе, казалось бы,
невозможно...
- Сынок, - сказал наконец полковник Солль. Маленький камушек выр-
вался из его руки и утонул в канале, оставив на поверхности тонкое рас-
ходящееся кольцо. - Ты сегодня очень хорошо фехтовал.
Луар вздрогнул. Он ожидал каких угодно слов - но только не этих.
Он не смог сдержать довольной улыбки - но прекрасно понял, что отец хо-
чет чего-то большего, нежели просто похвалить.
- Ты хорошо фехтовал, - продолжал отец, бросая другой камушек, -
но, видишь ли, ты ведь можешь вообще не фехтовать... Если вдруг не за-
хочешь... От этого мы не станем любить тебя меньше.
Сбитый с толку, Луар смотрел, как расходятся по воде темные круги.
Отец улыбнулся:
- Ты можешь не поступать в университет и не прочесть больше ни од-
ной книги.
1 2 3 4 5 6 7 8