– Ты этого не можешь знать, – покачала головой Ровена. – Сейчас ты сердишься на меня. Но со временем…
– Нет, Ровена. Ни теперь, ни потом. Ты понимаешь меня? Этого не будет никогда.
Ровена посмотрела на него так, как будто он ударил ее.
Затем она повернулась и выбежала из зала. Неловкое молчание нарушалось лишь звуками ее рыданий.
– Боже мой, – произнес наконец Оуэн, почесывая седую голову. – Прошу прощения, Макдан, но, кажется, эта девушка влюблена в тебя.
Алекс закрыл глаза и помассировал виски. Головная боль усилилась.
– Камерон и Бродик, выведите людей и разделите их на два отряда, – приказал он. – Один останется здесь для защиты замка, а другой отправится со мной. Выступаем через десять минут.
– Превосходно, – сказал Лахлан, потирая руки. – Мне как раз хватит времени, чтобы приготовить свежую порцию моего винца.
– Я готов выступить в любую секунду, – заявил Реджинальд, радостно похлопывая по мечу. – Только захвачу немного эликсира, который приготовила Гвендолин для моего живота. Превосходная штука. Когда-нибудь ты должен попробовать его от головной боли, Макдан.
– Мне непонятно, как лекарство от живота может вылечить голову парня, – усмехнулся Оуэн. – Он должен попробовать мазь, что она приготовила для моих рук, – решил он, протягивая ладони и гордо сгибая и разгибая пальцы, чтобы продемонстрировать их вновь обретенную гибкость. – Я принесу тебе немного мази, Алекс, и ты можешь попытаться втирать ее в голову.
– Глупейшее предложение, какое я когда-либо слышал, – фыркнул Лахлан. – Как, интересно, он появится перед Робертом со стекающей с его головы вонючей мазью? Когда ты в первый раз намазался этой противной штукой, я не мог находиться с тобой в одной комнате.
Белые брови Оуэна сдвинулись.
– Прошу прощения, Лахлан, но мне кажется, не тебе жаловаться на запах.
– Знаешь, он прав, – добавил Реджинальд. – Ты хоть представляешь, какой аромат исходит от тебя, когда ты варишь свои отвратительные зелья?
Лахлан задохнулся от гнева.
– Это зелье является смертельным оружием…
Алекс в полной растерянности смотрел на ссорящихся стариков. Оуэн, Лахлан и Реджинальд редко выходили наружу, и он не мог вспомнить, когда последний раз они отваживались оставлять надежные стены замка.
– Вы рассчитываете пойти со мной? – смущенно спросил он.
Трое стариков прекратили спор и посмотрели на него.
– Разумеется, парень, – заверил его Оуэн. – Мы должны помочь тебе спасти нашу ведьму.
– Ты сам знаешь, что у этих Максуинов нет на нее никаких прав, – добавил Реджинальд. – Мы обязаны заставить их понять это.
– Девушка принадлежит нам, – закончил Лахлан. – Я говорил это с самого начала.
Алекс заморгал, не веря своим ушам. Каким образом сумела Гвендолин так околдовать этих стариков, что они были готовы покинуть безопасный замок и вступить в бой, чтобы вернуть ее?
Точно так же, как она околдовала его, здраво рассудил он. Своей силой, честностью, состраданием. Само ее присутствие излечивало тех, кто в ней нуждался. Она приняла умирающего мальчика и вернула его к жизни, не прибегая к кровопусканиям, слабительному и другим ужасным пыткам, а всего лишь добротой и терпением и, возможно, немножко магией. Гвендолин открыла ставни и наполнила их мир светом, разогнав мрак и несчастье, душным облаком обволакивающие замок после смерти Флоры. Он понял, что, сделав это, она одержала победу и в своей собственной битве. Ей наконец удалось преодолеть страх и подозрительность остальных и заставить их увидеть ее истинное лицо.
Женщина необыкновенной смелости, готовая отдать все ради тех, кого она любит.
Он говорил ей, что она принадлежит ему. Теперь он со смирением признал, что ошибался. Гвендолин была слишком прекрасна и необычна, чтобы принадлежать кому бы то ни было. Она была неразрывно связана и с ним, и с этими людьми, которые были готовы умереть за нее. Когда он вырвет ее из рук Роберта, то сделает все, что в его силах, чтобы заставить ее понять это.
Но пускаться на поиски Гвендолин, таща за собой этих трех неуклюжих стариков, он не намерен.
– Меня радует ваше желание отправиться в такой долгий и трудный поход, чтобы вернуть домой Гвендолин, – сказал Алекс. – Только даже самым молодым и сильным из моих воинов будет трудно выдержать многочасовую скачку, краткие минуты отдыха на сырой и твердой земле и яростную битву, которая ждет нас впереди…
Старейшины заморгали.
– …и хотя мне вас будет не хватать в этом тяжелом походе, я надеюсь, что хотя бы один из вас останется, чтобы помочь защитить клан от возможного нападения…
– Я с радостью останусь, чтобы заняться делом здесь, – предложил Оуэн и добавил: – Но только потому, что ты настаиваешь.
– И я останусь, – решил Реджинальд. – Нельзя сказать, чтобы твои молодые парни были плохими солдатами, но тебе здесь тоже понадобится воин, который кое-что понимает в битвах.
– Может, дать вам с собой немного моего зелья? – спросил Лахлан. – Чтобы пользоваться им, я вам не нужен. Просто обрызгайте их и убегайте.
Алекс с притворным удивлением взглянул на них.
– Вы уверены?
– Абсолютно уверены, парень, – сказал Оуэн. – Только пообещай, что скажешь Гвендолин, что мы обязательно пошли бы с тобой, если бы не дела здесь.
– Точно, – согласился с ним Реджинальд. – Мне не хочется, чтобы она думала, будто мы равнодушны к тому, что она оказалась в руках этого негодяя.
– Я обязательно скажу ей, – пообещал Алекс, направляясь к двери.
– И скажи этому Роберту, что Гвендолин не какая-нибудь вещь и с ней нельзя так обращаться, – сердито добавил Лахлан, вспоминая слова Роберта: «Все равно это будет моим». – Что происходит сегодня с молодыми воинами? Совсем не знают, что такое хорошие манеры.
Его замечание достигло ушей Алекса, когда тот уже был у двери. Макдан нахмурился.
– Что ты сказал, Лахлан?
– Скажи этому невежественному грубияну, что…
– Дальше, – перебил его Алекс. – Как Роберт обращался к Гвендолин?
– Как к вещи, – ответил Лахлан. – Я отчетливо слышал его. Это было как раз перед тем, как он и его люди отступили. «Это будет моим!» – крикнул он, как будто она тарелка или стул. Я никогда в жизни не слышал такой бесстыдной грубости.
Теперь и Алекс вспомнил последние слова Роберта.
«Будь ты проклят, Макдан. Это будет моим».
В тот момент Алекс был так переполнен страхом за Гвендолин, что не обратил внимания на странные слова Роберта. Но теперь он ощутил внезапное беспокойство. Гвендолин представляла собой прекрасную мишень, когда стояла на стене и предлагала Максуинам пронзить ее горящей стрелой. Тем не менее Роберт приказал своим воинам не стрелять. Если его единственным желанием было сжечь ведьму, почему он отверг такую прекрасную возможность сделать это? «Это будет моим». Что, черт побери, имел в виду Роберт?
Полный решимости выяснить это, он отправился на поиски единственного человека, который мог рассказать ему правду.
– Я ждала тебя. – Мораг, не поднимая головы, продолжала наливать темно-красную жидкость в дымящийся котелок. В воздух поднялось облачко пара, и густой сладкий аромат, наполнявший комнату, сделался еще более насыщенным.
– Гвендолин сдалась Роберту, – мрачно сообщил ей Алекс.
Мораг кивнула и помешала в котелке тяжелым железным черпаком.
– Так было нужно.
– Черта с два! – закричал он, разъяренный ее спокойствием. – Это ее дом.
Мораг перестала мешать жидкость в котелке и удивленно взглянула на него:
– Откуда ты знаешь?
Алекс обессиленно покачал головой, внутри которой пульсировала боль.
– У меня нет времени на игры, Мораг. Мне нужно знать, почему Роберт так хочет захватить ее. Судя по его действиям прошлой ночью, она нужна ему живой, а не мертвой. Этот подонок хочет использовать ее магическую силу в своих целях, ведь так?
– И чем же он в этом смысле отличается от тебя? – тихо спросила она.
– Я не требовал от нее, чтобы она дала мне богатство или власть. Я только просил спасти сына.
– Ты не просил. Ты просто не оставил ей выбора. Ты сказал, что сохранишь ей жизнь, если она спасет Дэвида, но она все равно останется твоей пленницей. Помнишь?
Устыдившись, Алекс отвел взгляд. Он прекрасно помнил свои слова.
А Гвендолин тогда предложила просто убить ее и покончить с этим, поскольку не желает всю жизнь провести в плену.
– Это было давно, – сказал он, отчаянно кляня себя за то, что предъявил тогда такой мерзкий ультиматум. – Мой сын умирал, и я… я был не в себе. Теперь все изменилось. Ты должна это понимать.
Мораг задумчиво постучала черпаком по котелку и поставила его у очага.
– Ты прав, Алекс. Ты изменился. И Гвендолин тоже. Именно поэтому она не могла остаться и попросить у тебя защиты.
– Она думает, что, принеся себя в жертву, тем самым спасет мою жизнь. Она ошибается. – Он прочистил горло, смутившись оттого, что его голос дрогнул. – Она ошибается, Мораг.
– Я знаю, – мягко ответила Мораг. Опираясь на посох, она медленно пересекла комнату и опустилась на стул. – Нелегко обладать сверхъестественными способностями, – заметила она, и в ее глазах появилось задумчивое выражение. – Когда люди узнают, кто ты такой, у них возникает желание либо использовать, либо уничтожить тебя. Или, как в случае с Робертом, одновременно и то, и другое.
Алекс изо всех сил старался подавить охватившую его панику.
– Это бессмысленно. Как он сможет использовать Гвендолин, если убьет ее?
– Никак. К несчастью, Роберт не понимает, какова природа дара Гвендолин. Да и она сама тоже. Именно из-за этого она подвергается смертельной опасности.
– Мораг, пожалуйста, – взмолился Алекс, пытаясь понять смысл ее слов, – скажи мне, чего от нее хочет Роберт. Я должен знать. Что он имел в виду, когда говорил: «Это будет моим»?
Мораг долго и внимательно смотрела на него.
– Неужели это правда, Алекс? – наконец спросила она, и в голосе ее сквозило удивление. – Неужели ты отдал свое сердце кому-то другому после смерти Флоры?
Алекс промолчал. Отвечать не было необходимости.
Мораг закрыла глаза.
– Это камень, – наконец произнесла она. – Сверкающий красный камень необыкновенных размеров и чистоты. У каждого, кто взглянет на него, возникает желание обладать им. В семье Гвендолин он на протяжении трехсот лет передавался от матери к дочери.
– И это все, что хочет Роберт? Красный драгоценный камень?
– Это не просто красивая безделушка. Некоторые женщины в роду Гвендолин обладают особым даром. У Гвендолин он есть, а у ее матери не было, и у бабушки тоже. Назначение камня – защищать этих особенных женщин, пока они еще дети и их дар окончательно не созрел.
Алекс нахмурился.
– А какая польза от этого Роберту?
– Никакой. К сожалению, легенда, дошедшая до нас из глубокой древности, гласит, что раз в сто лет камень способен выполнить одно-единственное желание своего хозяина. Именно это и нужно Роберту. Безумное желание завладеть камнем заставило его убить отца Гвендолин и обвинить ее в этом преступлении. Но Гвендолин надежно спрятала камень, и Роберт не смог найти его. Только она знает, где он находится, и только она может отдать его ему.
– А как только он получит камень, то сразу же убьет ее, – сурово закончил Алекс.
Мораг кивнула:
– Гвендолин уже давно привлекала Роберта как своей необычной красотой и силой духа, так и камнем. Роберт не тот человек, который может позволить себе слабость, а именно так он расценивал свое влечение к ней. Получив камень, он будет стараться избавиться от своей страсти к девушке – и убьет ее.
Алекс повернулся и быстро пошел к двери.
– Есть еще одна вещь, о которой тебе необходимо знать, Алекс, – окликнула его Мораг.
Он остановился.
– Мать Гвендолин сожгли на костре, когда Гвендолин была еще совсем маленькой, и девушка не знает, какое наследство ей досталось, и не понимает истинного назначения камня. Вполне возможно, она думает, что может использовать силу камня, чтобы уничтожить Роберта. Если она попытается сделать это, у нее ничего не получится, а ярость Роберта будет ужасной.
Алекс рывком распахнул дверь и бросился бегом по коридору, отчаянно желая найти Гвендолин до того, как она доберется до этого бесполезного камня.
Глава 14
Серебристые полосы лунного света и вспышки молний изредка разрывали непроглядную тьму, на краткий миг освещая таинственное скопление камней, нависавших прямо над ними. Каменные громады имели суровый, почти угрожающий вид. Они стояли на угольно-черной земле, как застывшая в ожидании могучая армия, в священном молчании храня свои древние тайны.
Самое подходящее для Роберта место, чтобы умереть, подумала Гвендолин.
– Это здесь? – спросил он. Нетерпение заставило его забыть о неимоверной усталости, от которой страдали в последние дни и Гвендолин, и его воины.
Она кивнула.
– Тогда достань его. Немедленно.
– Ты еще больший глупец, чем я думала, – заметила Гвендолин, бросив на него презрительный взгляд. – Всякий, кому откроется его необыкновенная красота, захочет обладать им. Вряд ли я смогу передать его тебе на глазах у всех твоих людей. Ты умрешь, прежде чем успеешь сомкнуть вокруг него свои жадные пальцы.
Уголки его губ изогнулись.
– Какая трогательная забота обо мне, Гвендолин. – Он протянул руку, схватил ее за волосы и заставил посмотреть себе в лицо, чуть не сбросив с коня. – Рассчитываешь, что, когда мы останемся одни, у тебя появится шанс убить меня, так?
– Мне не нужно тебя убивать, – твердым, бесстрастным голосом возразила Гвендолин. – Я видела твою смерть, Роберт, и она гораздо мучительнее и ужаснее того, что могу сделать с тобой я.
Он с силой ударил девушку по лицу, удерживая ее за волосы, чтобы она не могла уклониться от его тяжелой руки.
– Ты не способна видеть будущее, Гвендолин, – усмехнулся Роберт, но во взгляде его мелькнула неуверенность. – В противном случае ты могла бы спасти своего отца.
Гвендолин пристально смотрела на него, стараясь, чтобы на ее лице не отражалось ничего, кроме ненависти.
А затем, почувствовав, что это еще больше усилит его тревогу, она улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46